Нелли Макфазер - Заклятье луны
– Можете говорить громко. Это Гиневра. Я спас ее от королевских охотничьих псов, с тех пор мы с ней дружим. Смотрите.
Фалькон тихо свистнул. Олениха подняла голову, затем в несколько прыжков преодолела ручей и уткнулась мордой в протянутую руку человека.
– Она очень любит сладости, – сказал Фалькон, погладив животное.
Эннабел наблюдала за происходящим и не могла поверить, что перед ней тот самый человек, который внушал страх могущественным политикам и пользовался безграничной любовью и уважением фермеров и батраков.
Теперь она начинала понимать, что скрывается за его маской.
Когда Гиневра ушла, Фалькон снял плащ и рубашку.
– Обычно я плаваю без маски, но так как вы здесь, у меня нет выбора.
– Я закрою глаза, если вы хотите поплавать без нее.
Фалькон рассмеялся и прыгнул в воду. Его мускулы перекатывались под мокрой блестящей кожей, капли стекали по плечам и груди.
– Никогда не доверяй красивой женщине, пока не переспишь с ней, – часто повторял мой отец.
– Мужчины – жуткие шовинисты![36]
– Я уже не в первый раз слышу от вас это слово, – Фалькон выпрямился. Мокрые брюки облегали его сильные ноги. – Полагаю, вы говорите так о мужчинах, которые ведут себя с женщинами как невежды.
Эннабел очень удивилась, как точно Фалькон определил значение слова, которое стали употреблять только в двадцатом веке.
– Совершенно верно. С тех пор, как я в Англии, я уже встретила много таких мужчин.
– А в Америке их нет?
Эннабел засмеялась.
– Вы правы. Конечно, в Америке тоже есть мужчины, которые пренебрежительно относятся к женщинам. Но это не имеет значения. Так не должно быть.
Фалькон плеснул воду себе на лицо, и она стекла по подбородку на грудь.
– А как мужчины должны относиться к женщинам?
– Я думаю, что мужчины и женщины должны быть партнерами. Может быть, они чисто физиологически и отличаются друг от друга, но призваны сделать мир лучше, и ни один из них не должен управлять другим.
– Это Шеффилд. Вы считаете его шовинистом? – Пока Эннабел думала, что ответить, Фалькон смотрел на нее не отрываясь.
– Я думаю, он не был бы таким, если бы встретил настоящую женщину.
Фалькон отвел глаза от лица девушки и посмотрел на небо.
– Луна – солнце моряков. Скажите, Изабелла, вам не страшно находиться в лесу ночью с полуобнаженным мужчиной? Возможно, у него уже давно не было женщин, намного дольше, чем он привык обходиться без них?
– Пожалуй, мне следовало бы испугаться. Но я пришла сюда с честными намерениями и надеюсь, что вы ответите тем же.
– Какое дело привело вас ко мне?
– Я хочу поговорить о драгоценностях, которые вы мне послали в день моего приезда в Шеффилд Холл. Тримейн сказал, что они принадлежат жене лорда Лансфорда.
Фалькон взял камешек и сердито швырнул его в реку.
– Этот мерзавец украл гранаты у моей семьи. Их подарил отец моей матери незадолго до ее смерти. Он, в свою очередь, получил их от короля за оказанную услугу. Лорд Лансфорд конфисковал их якобы в королевскую казну. Нетрудно догадаться, как они попали к его жене и оказались на ее тощей шее.
– Значит, вы все-таки украли их. Вы подвергаете меня большой опасности! Если бы кто-нибудь узнал драгоценности в тот вечер на приеме у Шеффилдов, мне предъявили бы обвинение!
– Могу гарантировать вам, что Шеффилд никогда не пригласит в свой дом людей из окружения Лансфорда. Изабелла, оставьте драгоценности у себя, пока не придет время покинуть Англию. А потом можете выбирать: или вернуть их мне, или оставить у себя и носить на вашей прелестной шейке.
Эннабел пребывала в нерешительности, на зная, что делать дальше. Если она уговорит Фалькона забрать драгоценности, то его могут обвинить в краже. Если же оставит их у себя, то в краже обвинят ее.
– Я подумала, может быть, мне отдать их констеблю в Мейдстоне и сказать, что нашла их в лесу.
– Констебль Мейдстона – кузен лорда Лансфорда. Он с удовольствием запрячет вас в тюрьму и выбросит ключ от камеры. И я не сомневаюсь, он, найдет способ впутать в это дело Джереми и Тримейна. – Фалькон вышел на берег и стряхнул с волос капли воды. – Жаль, что вы не захотели искупаться.
– Я утону в этой одежде.
– Тогда снимите ее, – прошептал Фалькон. – Я никому не расскажу.
– Мой отец тоже научил меня некоторым вещам. Он говорил, например, что порядочная девушка не должна купаться нагишом с мужчиной в маске, если, конечно, она тоже не носит ее.
Фалькон громко расхохотался.
– Прелестно! «Купаться нагишом». Мой лексикон сильно обогатится после общения с вами, Изабелла-или-как-там-вас-на-самом-деле.
– Перестаньте называть меня так, – ответила Эннабел, готовая вот-вот расплакаться.
Она знала, кто она на самом деле, и прекрасно осознавала, что она не Изабелла.
– К черту все, я иду! Отвернитесь! Клянусь, если вы будете подсматривать, то я завтра же отправлюсь в Мейдстон к констеблю.
Фалькон отвернулся, тихонько посмеиваясь.
Он не подсматривал, но когда Эннабел вошла в воду, и он увидел ее тело под намокшей прозрачной сорочкой, ничто не могло заставить его отвернуться.
– Вы настоящая женщина, – с восхищением сказал он. – Я знал, что у вас красивое тело, но не думал, что вам так нравится его показывать.
Откровенно говоря, Эннабел сама не понимала, что с ней происходит. Наверное, луна заставляет людей совершать странные поступки.
Эннабел в ночной сорочке стояла на балконе, глядя на луну. Вдруг она вспомнила, что забыла задать Фалькону один вопрос, откуда у Тримейна Шеффилда на лице шрам?
Как раз в этот момент, когда девушка думала об этом, Трей вышел на балкон.
– Изабелла? Вы еще не ложились? – Он зевнул и облокотился на балконные перила рядом с ней. – Сквозь сон я услышал, как вы поднимаетесь по лестнице. Перкинс сказал мне, что вы отправились на прогулку. Вы давно вернулись?
– Только что. Мне нравятся ночные прогулки. Надеюсь, Джереми не очень беспокоился.
– Он работал в башне и не думал ни о чем и ни о ком. Когда мой брат садится за письменный стол, он переносится в другой мир.
Эннабел запахнула пеньюар и, насколько позволял лунный свет, посмотрела прямо в глаза Тримейну.
– Надеюсь, вы не настраиваете моего кузена против меня. В отличие от вас, он доверяет мне.
– Это одна из лучших черт его характера. Или, наоборот, худшая. Он перестает верить человеку только тогда, когда тот не оставляет ему другого выхода, как, например, ваш друг Лансфорд.
– Мой друг? – Эннабел задохнулась от возмущения. – Я никогда в жизни не видела этого человека, пока он не навязал мне свое общество в гостинице «Чаринг-Крос».
