Елена Миллер - Светлая полоска Тьмы
— Результативно, — я подхватил канделябр со стола и поманил его за собой в спальню. Поставив подсвечник на комод рядом с кроватью, я указал на спящего юношу: — Узнаешь?
— Да, — равнодушно ответил он. — Это Войцех, батрак с Выселок.
— И твой бастард.
— И что с того? — хмыкнул он. — Я им счет не веду.
— Тогда и возражать не станешь против его обращения в вовкулака.
— Да вы что, пан Станислав!
— Поздно, дело сделано. Правда, я пока не знаю, насколько успешно. Это мой первый опыт такого рода. Не бойся, с темным колдовством это не связано, чистая магия Крови.
— Я вас за темного колдуна никогда и не считал, пан Станислав. Просто зачем нам лишние слухи? До Кракова недалеко. Кто-то обязательно донесет. Иезуитское воронье спит и видит, как зажечь под вами костер.
Зигмунд ненавидел и боялся братьев Ордена Иисуса, особенно после того, как десять лет назад попал к ним в лапы. В тот раз мне пришлось лично вытаскивать его из инквизиторских подвалов, а потом лечить своей кровью после пыток. Так он и стал моим фамильяром.
— Руки у них коротки угрожать мне.
— Может и так. Только, если они проведают, то не оставят это дело. Мне еще дед рассказывал, когда я мальцом был, как эти слуги Божьи вовкулаков по деревням отлавливали и жгли. А ведь то простые люди были, никакие не оборотни.
— За Войцеха печешься — зря, он теперь мой человек. Кстати, ты будешь за ним присматривать и обучать.
— Это как раз несложно, он парнишка смышленый.
— Откуда знаешь? Ты ж им счет не ведешь.
— Мать его ладной девкой была, пела душевно. Частенько я к ней захаживал, песни послушать.
— Так чего не женился? — я присел на сундук у изножья кровати и похлопал по крышке, приглашая его присоединиться ко мне.
— Зачем жена солдату? — он сел рядом. Похоже, чтение трактатов дало плоды, раньше он риторических вопросов не задавал.
— Ты знаешь, что Ганна умерла прошлой зимой, так и не сказав Войцеху, кто его отец?
— Знаю, но так даже лучше.
— Боишься, что он тебя возненавидит?
— Я ведь обрюхатил его мать и не женился. С нагулянным детём ее под венец никто не повел, — он вздохнул. Неужели жалеет? Не похоже на Зигмунда. Обычно женщины играли для него исключительно утилитарную роль.
— Коли так, объявлю Войцеха своим дальним родичем. Скажешь родне парня, что я его к себе взял. Пусть помалкивают, чей он сын. Заплати им сколько попросят. А теперь ступай, поспи пока не рассвело. Мне тоже отдых не помешает.
Когда он ушел, я вернулся в гостиную, сел в кресло у камина и погрузился в восстановительный транс. Энергия окружающего мира текла сквозь меня, насыщая Силой, восполняя потраченное этой ночью. В такие моменты я был един со вселенной, вне времени и пространства.
— Пан Станислав, — голос камердинера вывел меня из транса через час после рассвета.
— Да, Стефан, — я открыл глаза.
— Вы проспали здесь всю ночь? — он возмущенно поджал губы.
Стефан тоже был моим фамильяром, о чем я иногда сожалел, его излишняя забота раздражала.
— Моя кровать занята.
— Позволено ли мне будет узнать, кем?
— Дальним родичем. На Войцеха в лесу напали волки, я его спас и привез сюда. Сейчас он крепко спит и проспит достаточно долго, но его все равно надо вымыть. Вели слугам подготовить мою купальню.
— Как прикажите, пан Станислав, — он поклонился и пошел в спальню. Через минут он вернулся с окровавленным полушубком. — А что с этим?
— Выбрось или отдай, может, пригодится кому-то из дворни.
Камердинер отправился исполнять мои распоряжения. Через час вымытого Войцеха обрядили в одну из моих ночных рубах и уложили в постель. Я решил оставить его в своих покоях, пока процесс перерождения не завершится, хоть Стефан и счел это неподобающим.
В чем-то камердинер оказался прав: подобное отношение к дальнему родичу вызвало немало пересудов у челяди. Войцеха приняли за моего наследника и стали искать черты фамильного сходства с висящими в холле портретами. Они демонстрировали славных представителей рода Тарквиновских, начиная с лихого шляхтича Владислава, которому Казимир Великий в 1342 году даровал эти земли, и заканчивая нынешним магнатом Станиславом. На всех портретах был изображен я в разных обличьях. В силу бессмертия, мне приходилось время от времени разыгрывать свою смерть. После похорон я являлся в замок в новом облике, подтверждая права на наследство королевскими грамотами.
В последующие дни тело Войцеха постепенно менялось. Он вытянулся, мышцы налились силой, черты лица стали резче, клыки слегка удлинились. Светлые волосы посерели и на ощупь напоминали волчью шерсть.
На пятое утро Войцех очнулся.
— Где я? — хрипло спросил он, открыв желтые глаза.
— В моем замке, — я наблюдая за ним. Он более не походил на смазливого деревенского парнишку — скорее на молодого шляхтича с чуть диковатой звериной красотой.
— Пан Станислав!? — он вскочил с кровати. Его глаза слегка светились в полумраке комнаты. Необычный эффект. Люди такое сразу заметят и пойдут чесать языками — надо будет это исправить.
— Он самый. А теперь сядь.
Он тут же подчинился, присев на край кровати. Все его мышцы были напряжены, словно он готов был атаковать или сорваться с места и убежать.
— Как ты себя чувствуешь?
— Чудно. Все эти запахи и звуки. А еще сила в руках такая, — он медленно сжал кулаки, — Что готов горы свернуть. Я таким раньше не был.
— Теперь стал. Привыкай.
— Почему? — его взгляд стал растерянным.
— Тебя, Войцех, волки покусали в полнолуние — теперь ты вовкулак.
Он вскочил с кровати и заметался по комнате, несмотря на мой приказ. Личность вожака добавила бунтарства в его нрав, что неплохо. Хищник и должен быть таким: необузданным, диким.
— Убейте меня, пан Станислав! — он бросился мне в ноги. — Иисусом молю, убейте! Не дайте мне честной народ губить. Коль я теперь отродье Сатаны, то зачем мне жить?
Я был несколько разочарован. Вовкулак и гуманист — странная смесь. Как бы эти противоречия не довели его до безумия.
— Успокойся и встань! К демонам Тьмы ты не имеешь никакого отношения. Я тебя спас и всем объявил о нашем родстве, так что теперь ты под моей защитой. Это понятно?
— Да, — он поднялся с колен. — А как же вовкулак?
— До следующего полнолуния время есть, а там посмотрим. Одно могу сказать, не захочешь убивать — не будешь.
За три недели Войцех отлично освоился в замке. Его поселили рядом с Зигом, который принялся рьяно обучать сына. Они целыми днями стучали деревянными мечами во дворе, стреляли из арбалета по мишеням. У юноши неплохо получалось. Он был быстр и ловок, гораздо сильнее и выносливей обычных воинов. А вот с верховой ездой возникли проблемы: лошади чуяли в нем волчью суть и не подпускали к себе. Пришлось использовать внушение, чтобы успокоить их и приручить к запаху вервольфа. Замковых собак он приструнил сам, дав им понять, кто вожак.
