Керстин Гир - Алый Рубин. Любовь через все времена
— Ах, моя Лебединая шейка! Для меня это было одно удовольствие! Ты, по крайней мере, умеешь ценить мою работу! — Я невольно улыбнулась. Мне нравилось быть Лебединой шейкой.
Мистер Джордж подмигнул мне.
— Будьте любезны, следуйте за мной, мисс Гвендолин.
— Сначала завяжем ей глаза, — заявил Гидеон, намереваясь снять с меня шляпу.
— На этом настаивает доктор Уайт, — сказал мистер Джордж с извинительной улыбкой.
— Но это испортит ей причёску! — Мадам Россини шлёпнула Гидеона по пальцам. — Tiens! Вы хотите снять с неё шляпу вместе с волосами? Никогда не слышали о шляпных булавках? Вот! — Она протянула шляпу с булавками мистеру Джорджу. — И несите осторожно!
Гидеон завязал мне глаза чёрным платком. У меня перехватило дыхание, когда его рука коснулась моей щеки, и я, к сожалению, залилась краской. Но он, по счастью, не мог этого видеть, поскольку стоял у меня за спиной.
Я ойкнула, когда в узел затянулось несколько волос.
— Извини. Ты что-нибудь видишь?
— Нет. — Перед моими глазами была сплошная темнота. — Почему мне нельзя смотреть, куда мы идём?
— Тебе нельзя знать точное местонахождение хронографа, — сказал Гидеон. Он положил мне руку на спину и повёл меня вперёд. Это было странное чувство — вот так вслепую бежать в пустоту, при этом рука Гидеона на моей спине отвлекала и смущала меня. — Излишняя предосторожность, как я считаю. Этот дом — сплошной лабиринт. Ты никогда в жизни не найдёшь это место. И кроме того, мистер Джордж уверен, что ты выше всех подозрений в смысле возможного предательства.
Это было очень мило со стороны мистера Джорджа, хотя я точно не понимала, что это значит. Кому и зачем нужно знать, в каком месте стоит хронограф?
Я натолкнулась плечом на что-то твёрдое.
— Ой!
— Возьмите её за руку, Гидеон, разиня вы этакий! — произнёс несколько раздражённо мистер Джордж. — Это же вам не тележка с продуктами!
Я почувствовала, как тёплая, сухая рука взяла мою, и вздрогнула.
— Всё нормально, — сказал Гидеон. — это всего лишь я. Сейчас пару ступенек вниз. Осторожно.
Какое-то время мы молча шли рядом друг с другом, то прямо, то по лестнице вверх, то поворачивая за угол, и я была сосредоточена в основном на том, чтобы не давать моей руке дрожать. Или потеть. Гидеон не должен думать, что его близость меня смущает. Заметил ли он, какой учащённый у меня пульс?
Затем моя правая нога ступила в пустоту, я споткнулась и совершенно точно бы упала, если бы Гидеон не поймал меня двумя руками и не поставил бы на твёрдый пол. Обе его руки были на моей талии.
— Осторожно, ступенька, — сказал он.
— Ах, спасибо, я уже тоже это заметила, — сказала я возмущённо. — Когда подвернула себе ногу!
— Боже мой, Гидеон! Будьте внимательней! — рассердился мистер Джордж. — Вот, возьмите шляпу, а я помогу Гвендолин.
За руку с мистером Джорджем идти было легче. Может быть, потому, что я больше концентрировалась на моих шагах, а не на том, дрожит ли у меня рука. Наша прогулка длилась целую вечность. У меня снова было такое чувство, что мы забираемся глубоко под землю. Когда мы наконец остановились, у меня возникло подозрение, что они специально сделали пару кругов, чтобы сбить меня с толку.
Открылась и закрылась дверь, и мистер Джордж снял наконец с меня повязку.
— Мы пришли.
— Как юное майское утро! — сказал доктор Уайт. Но он сказал это Гидеону.
— Большое спасибо! — Гидеон сделал маленький поклон. — Последний писк парижской моды. Собственно говоря, я должен был надеть жёлтые бриджи и жёлтые перчатки, но я не смог себя пересилить.
— Мадам Россини ужасно недовольна, — пояснил мистер Джордж.
— Гидеон! — с упрёком воскликнул мистер де Вильерс, появившийся следом за доктором Уайтом.
— Жёлтые брюки, дядя Фальк!
— Ты же не встретишь там старых школьных друзей, которые могут поднять тебя на смех!
— Нет, — сказал Гидеон, бросая мою шляпу на стол. — Скорее я встречу там типов, которые носят расшитые розовые сюртуки и считают это высшим шиком! — Его передёрнуло.
Мне надо было сначала привыкнуть к свету, потом я с любопытством огляделась. В помещении не было окон, как и можно было ожидать, не было и камина. Машины времени тоже нигде не наблюдалось. Я видела лишь стул с парой стульев, какой-то сундук, шкаф, а на стене — выбитое в камне латинское изречение.
Мистер де Вильерс дружески улыбнулся мне.
— Тебе замечательно идёт голубое, Гвендолин. И мадам Россини очень изящно уложила твои волосы.
— Э-э-э… спасибо.
— Давайте поторопимся, а то я сейчас изжарюсь в этих шмотках. — Гидеон распахнул плащ, и стала видна шпага, висевшая у него на бедре.
— Становись сюда. — Доктор Уайт подошёл к столу, на котором находился тюк из красного бархата. Он развернул бархат и извлёк оттуда предмет, который на первый взгляд выглядел как большие каминные часы. — Я всё настроил. В вашем распоряжении три часа.
На второй взгляд оказалось, что это не часы, а какой-то странный аппарат из полированного дерева и металла, с бесконечными кнопками, клапанами и колёсиками. Все его поверхности были украшены изображениями солнца, луны и звёзд и расписаны узорами и таинственными знаками. У него была изогнутая, как у футляра для скрипки, форма, и он был украшен драгоценными камнями, причём такими здоровыми, что они вряд ли были настоящие.
— Это хронограф? Такой маленький?
— Он весит четыре с половиной килограмма, — ответил доктор Уайт, в голосе которого послышалась гордость отца, называющего вес новорождённого ребёнка. — И упреждая твой вопрос — да, все камни настоящие. Один только рубин весит шесть карат.
— Гидеон идёт первый, — сказал мистер де Вильерс. — Пароль?
— Qua redit nescitis, — ответил Гидеон.
— Гвендолин?
— Да?
— Пароль?
— Что за пароль?
— Qua redit nescitis, — сказал мистер де Вильерс. — Пароль Стражей для этого 24 сентября.
— У нас же 6 апреля.
Гидеон закатил глаза.
— Мы переместимся в 24 сентября, причём в это же здание. Чтобы Стражи не укоротили нас на голову, нам надо знать пароль. Qua redit nescitis. Повтори.
— Qua redit nescitis, — повторила я. Я никогда в жизни не запомню это дольше чем на одну секунду. Вот, уже забыла. Может быть, можно записать на бумажке? — А что это означает?
— Ты что, не учишь в школе латынь?
— Нет, — ответила я. Я учила французский и немецкий, и это было уже достаточно грустно.
— «Вы не знаете часа своего возвращения», — сказал доктор Уайт.
— Цветистый перевод, — заметил мистер Джордж. — Можно также сказать, вы не знаете, когда…
