Арестантка: Тюрьма Рая (СИ) - Вайшен Нина

— Тебя возбуждает, что я буду слушаться? — спросила я, теперь смутился он и даже чуть отсел, подобрал поближе колени.

— Да, — сказал он и прикусил нижнюю губу.

Воды набралось уже мне по грудь.

— А что это у тебя в руке? — я взглянула на шарик, который он держал в ладони.

— Бомбочка…

— Б-б-бомбочка? — я недоуменно приоткрыла рот. — Мы всё-таки взорвем этот приём?

— Нет, это бомбочка для ванны.

— Мы взорвем ванну? — я даже чуть привстала.

Вместо слов Трой бросил шарик в воду, и тот как запузырился. Я вовремя успела выпрыгнуть из ванны и дёрнула за собой Троя, но он так и остался сидеть.

— Куда ты? — смеясь, спросил Трой. — Смотри…

Я осторожно выглянула из-за края ванны. Шарик с шипением бурлил, превращаясь в разноцветную пену. От него отходили синие, красные, жёлтые и зелёные лучи. Они искрились и переливались под светом яркой лампы.

— Ничего себе… — прошептала я, залезая обратно к Трою. — Красиво. Название дурацкое. И что это?

— Просто пищевая сода, лимонная кислота и ещё какие-то вещества для кожи, — улыбаясь сказал Трой. — Не взрывоопасно.

— Поняла, — пробормотала я, погружаясь в какой-то радужный транс от разглядывания этой шипучки. — Очередная имперская блажь.

— Я думал, что тебе понравится, — с надеждой сказал Трой.

— Мне нравится, — я улыбнулась. — Симпатично.

Я ощущала в душе тонкую гладь спокойного счастья. Мы сидели вместе и занимались какой-то ерундой. Рассматривали радужную пену. После всех злоключений, это было невыразимо приятно. Пусть впереди маячили большие и сложные дела.

Сейчас есть немножко передышки. Пусть до вечера. Но мы вместе. Мне тепло. Легко. Снова есть надежда, даже воодушевление. Пусть и дух захватывает от предстоящих событий.

Так не хотелось отпускать этот миг. Оторвавшись от шлейфа пены, я взглянула Трою в глаза.

— Мы справимся, — проскулила я. — Я сделаю, что нужно. Только будь рядом, пожалуйста.

Трой осторожно провёл пальцами по моей щеке, стирая слезу. Мне стало ужасно неловко за свою слабость. Но я знала, что Трою я могу её показать.

— Буду, — он поцеловал меня в нос и обнял, я почувствовала, как дрожу, расслабляясь.

— А какие ещё вводные? — спросила, стараясь не превращаться в бесформенную кашицу.

— Я должен лететь на Броссар через неделю. До этого времени нам нужно очаровать людей Гомера, чтобы у нас была какая-то реальная власть.

— Трой. А ты знаешь, как вернуться из этого пункта управления? С этим не будет проблем?

— Не будет, — уверенно сказал Трой, но я ощутила, как ещё один камушек упал на гору моих тревог.

Винсент

Кали спала на кровати, а я разложил кресло и дремал на нём. Она, конечно, издевалась над моим джентельменством, говоря, что я спокойно могу поспать рядом. А если трону, она меня задушит. Впрочем, я отвечал Кали, что задушить она меня не успеет, я ударю её током раньше.

А она тогда усмехнулась в ответ. Но ничего не сказала. И вот мой хронометр показывал семь утра. Каюта расцвела голограммами земного утра. По стене напротив кровати из морской глади ползло вверх розоватое солнце. Казалось, я даже чувствовал тепло на коже от его нежных лучей.

На секунду в сердце закрался страх. Я, вероятно, больше никогда не увижу рассвет на Земле. Париж. Мои любимые кофейни с верандами, узкие улочки, романтика тайных встреч с Кейт. Поцелуи украдкой в нелегальных «подвальчиках влюбленных», которые маскировались под музеи старинных фотографий. Всё в прошлом.

Интересно, а как солнце встаёт на Веге? Я встал с разложенного кресла, собрал его обратно нажатием на кнопку панели под ручкой. Тихое равномерное жужжание огласило комнату.

Кали медленно повернула ко мне голову. Она уже не спала. Её лицу вернулся здоровый цвет, и глаза стали ясными, исчезли паутинки сосудов на белках.

— Ну, уже утро… — сказала она, разглядывая стену с голограммой голубого неба над морем, где медленно поднималось над горизонтом солнце.

— Утро, — подтвердил я.

— И что ты собираешься со мной делать? — спросила Кали, привстав на локте. — Когда уже отведешь к Трою?

Это она спрашивала с какой-то хищной улыбкой. Мне на секунду стало неловко. Как будто она чувствовала, что я не хотел. Не хотел отводить её к Трою. Я ощущал себя ребёнком, который ещё не наигрался новой игрушкой. Кали вызывала во мне много противоречивых эмоций, и хотелось с ними разобраться. Или просто испытать их ещё.

— А если мне не хочется отводить тебя к Трою? — улыбнулся в ответ я, понимая, что правда сейчас более весомое оружие.

Казалось, я начинал возвращать уверенность в себе.

— Не хочется? — лёгкое замешательство в голосе Кали доставило мне удовольствие.

Солнце на голограмме заползло за облако, стало немного темнее.

— Ну ты же сама меня убеждала, что я запал, — смех сорвался с моих губ и, к сожалению, немного нервный.

— Ты за ночь подумал и убедился? — спросила Кали. — Мне некогда с тобой играть, есть дела поважнее.

— Какие, например? Не думаю, что ты сейчас чем-то поможешь Трою… Ему нужна дипломатия, а не грубая сила.

— А тебе, что нужна грубая сила? Раз ты меня тут держишь?

Я хотел ей ответить, что её грубая сила так смотрится в моей рубашке, что устоять невозможно, но не успел. Раздался протяжный писк от звонка в дверь.

— Винс, доброе утро! — послышался из динамика над ней голос отца. — Надо поговорить…

— Пап, я занят… — отозвался я.

— Отложи свои дела, разговор срочный!

— Твою ж… — негромко пробормотал я и повернулся к Кали. — Веди себя тихо, как мышь.

Затем накинул пиджак, подошёл к двери и приложил руку к сенсору, отрывая её.

В проëме показался отец с весьма недовольным видом.

— Что случилось, пап? — я постарался выйти в коридор раньше, чем отец успел переступить порог, совсем не хотелось его впускать.

— Ты забрал женщину-киборга к себе в каюту?

— Что? — сделал удивлённое лицо я.

— Гомер сказал, что ты попросил себе в наложницы женщину-киборга из отряда Альдо, — я ощущал в его голосе гнев, рука его сжалась на рукояти катаны, покоящейся в ножнах на поясе. — Ты свихнулся, сынок?

Я стиснул зубы. Вот Гомер зараза. Кто его просил отцу рассказывать! Рядом с отцом стояли трое вооружённых вадовцев.

— Ну забрал, да, — я кивнул. — Всё хорошо.

— Она опасна! — рыкнул отец, и я даже не помнил, когда он в последний раз так на меня сердился. — Мы заберём её и утилизируем.

Я едва успел опомниться, а вооружённые люди в вадоской форме с серебристыми эполетами уже ломанулись в дверь. Мне удалось просочиться в каюту быстрее них. Я встал между ними и Кали. Сердце отчаянно застучало в груди при виде нацеленных бластеров. Отец всегда был хладнокровен, и если сказал ликвидировать, то переубедить его будет сложно. Но почему-то лица вадовцев вытянулись, когда они глядели на кровать. У всех трёх.

Милый, ты почему так долго? — послышался голос Кали, намного более мягкий, чем я привык слышать. — Зачем оружие? Я и так сделаю, всё, что ты пожелаешь…

Я обернулся. Теперь челюсть отвисла и у меня. Кали была в моей рубашке. Только в ней. Бинты она сняла и сквозь незастегнутые края можно было различить красивую грудь. Трусы она тоже сбросила. Чёрная ткань рубашки прикрывала лобок так, чтобы ясно было, что Кали голая, но при этом оставался простор для воображения. Под настырными взглядами она потянула рубашку ниже.

— Видишь, отец? — спросил я, чувствуя одновременно и страх, и злость, и просто дикое возбуждение. — Забери своих служивых. У меня всё хорошо.

Я поманил Кали пальцем к своим губам, и она, как послушная девочка, меня поцеловала. Сочно, ласково, и приоткрыла рот, позволяя моему языку проникнуть в него.

Вкус у этого поцелуя был пикантный, сладковатый, слегка жгучий, как у корицы. Ситуация ужасная, поцелуй вынужденный, но я вяз в нëм. Вяз в Кали.

Для полной правдоподобности картины я потянулся ладонью к её груди. Хотя до ужаса хотелось не трогать, а прикрыть. Застегнуть на всё пуговицы. Чтобы никто не видел этой просто неземной красоты.