"Вот тебе, бабушка .... или раз картошка, два картошка... (СИ) - Лазарева Элеонора

Лиззи со страхом кивнула.

— Все будет хорошо, — похлопала ее по плечу, — А парень тебе поможет выбраться. Он ведь, кажется местный?

Она кивнула.

— Ну, вот. Скажешь ему, что спасаешься от смерти. Он поверит, я видела, как он смотрел на тебя. Если все же догонят, выброси ткань. Может и выкрутишься. С запиской убьют и его и тебя. Поняла?

Та заморгала и побледнела.

— Не бойся, Лиззи, на тебя я очень надеюсь.

Мы сели в возок и покатили. Теперь один страж ехал впереди, мы за ним, остальные за второй коляской. Тут впереди показалась небольшая речка, с одной стороны поле, с другой лес, заросший кустарником.

— Сейчас или никогда, — мелькнула мысль, и я крикнула Лиззи,

— Давай!

Она бросилась вперед и, обняв парня за шею, сдернула его на пол коляски и навалилась на него. Я перехватила вожжи и, встав во весь рост, ударила ими по спине животного. Лошадь громко заржала и ринулась вперед, чуть не сбив ехавшего впереди всадника. Он еле успел посторониться и я, воспользовавшись ситуацией, принялась хлестать вожжами лошадь. Она бежала резво. И пока всадники опомнились, увидела небольшой оголенный участок между деревьями и свернула в лес. Моя лошадка сама летела, уклоняясь от ветвей и объезжая кусты. За спиной слышала крики и топот копыт. Вывернула коляску из кустов и выехала на полянку.

— Прыгайте! — закричала я, слегка осаживая бег лошади, — Они вас не видят и не поймут, что вас здесь нет. Затаитесь. Я постараюсь увести их подальше.

Лиззи с парнем выпрыгнули и бросились бежать. Скрылись в кустах. Выскочив из леска, я закричала и еще сильнее начала хлестать вожжами. Лошадь неслась во весь опор.

Я смеялась, я громко смеялась!

— Не догонишь, тварь! — кричала, не оборачиваясь.

Я знала, что мне не поздоровится, но свободу пила вместе с воздухом, напоенным лесными запахами. Подлетела к речке и замедлила ход коляски, перебралась через нее и вновь ударила по бокам животное. Она как будто чувствовала мое ухарство и сама желала скачки. Мы летели, как птицы. Я уводила своих преследователей все дальше и дальше. Вскоре меня догнали и, схватив вожжи, остановили возок. Подъехал разъяренный, весь в грязи, княжонок.

— Что ты себе позволяешь? — заорал он, замахиваясь на меня кнутом.

— Только попробуй, — процедила я сквозь зубы.

Он опустил плеть на верх коляски, стеганув с силой. Потом глянув внутрь, заорал.

— Где горничная и слуга?

— Не знаю, — пожала я плечами, — Может, где и выскочили. Я не видела, я управляла лошадью.

— Искать! — заорал он, покрываясь красными пятнами.

Трое стражей повернули своих коней обратно и пустили в галоп. Я проводила их взглядом.

— Что? — спрыгнул с коня и влез в мою коляску ящеренок, — Думаешь, перехитрила меня. Найдут твоих сообщников, и я повешу их рядом на одной ветке. А ты будешь на это смотреть.

Я вновь пожала плечами и отвернулась.

— Не смей от меня отворачиваться, — закричал он и, схватив за волосы, потянул к себе.

— Пусти, — пыталась освободиться, — Не забывай о храме, как я там буду выглядеть. А еще и нет моей камеристки.

— Ничего, — притянул к себе и выдохнул в лицо, — Ты мне и такой нравишься, а там сойдет.

Вытащив из кармана веревку, скрутил руки впереди и ноги. Я и не сопротивлялась. Толкнув в угол сидения, сам встал за вожжи.

— Вперед, — махнул остальным рукой.

Кавалькада двинулась, а я сидела со связанными конечностями и тихо хихикала. Чувствовала, что накатывает истерика и пыталась сдерживаться.

— «Раз картошка, два картошка, под моим растет окошком, я картошечку люблю и ее сейчас сварю», — проговаривала про себя детскую считалочку. Потом еще и еще. Прикрыла глаза и привалилась в угол.

— Где ты, Алекс? — шептала я, — Найди нас! Спаси нас!

Через час мы подъехали к небольшому дому. Петер спрыгнул с козел и приказал слуге взять меня на руки. Тот подхватил и внес в неказистое помещение.

— Отнеси в комнату и встань у дверей, — приказал слуге княжонок.

Пройдя еще немного по темному коридору, открыл двери ногой и, положив меня на кровать, вышел. Дверь захлопнулась, и я осталась одна, связанная.

— Что эта сволочь задумала? — теснились мысли и выдавали самые разные ответы. Попыталась зубами развязать узлы, но не смогла, только губы поранила. И застонала от досады. Потом откинулась навзничь и прикрыла глаза.

— Сейчас успокоилась, взяла себя в руки, — медитировала я, — Будешь решать проблемы по мере их прихода.

Я уже начала дремать, как распахнулась дверь и в комнату вошли Петер и слуга, что нес меня. Он принялся распутывать узлы и снял их. Я села на кровати, разминая затекшие руки.

— Сегодня мы не успеваем, — спокойно начал говорить Петер, — А завтра с утра едем в храм. В связи с потерей твоей горничной, к тебе придет местная служанка и поможет собраться. Сейчас она принесет тебе поесть и лечь спать. Советую быть покладистой. Все остальные разборки я оставлю на потом.

Он развернулся и ушел. Я была поражена его спокойствию и это мне не нравилось. Когда он выходил из себя, то было понятно, что от него ждать и как действовать. Сейчас же я задумалась. Но тут открылась дверь и вошла высокого роста худая женщина с хмурым неприятным лицом.

— Я служанка, ваша светлость, — поклонилась она, — Меня прислал князь для помощи вам. Чего изволите?

Я посмотрела на нее и вздохнула, вспомнив свою молодую, веселую Лиззи.

— Где она? Спрятались ли? Дойдут ли до места и передадут ли Алексу письмо?

Еще раз вздохнув, приказала ей принести мои вещи и ужин.

Через час, я уже спала.

Глава 25

Утром, когда за окном еле расцвело, ко мне в комнату вошла служанка и, бесцеремонно растолкав, принялась собирать мои вещи. Я встала, все еще не отошедшая от вчерашних событий, покрутила шеей, разогревая мышцы, и попросила полить мне на руки. После умывания, оделась и привела волосы в порядок.

— Ваш завтрак, госпожа, — откинула служанка салфетку с подноса, что уже стоял на столе.

Все было остывшим, но я основательно подкрепилась.

— Кто знает, когда еще случится и будет ли возможность, — вздыхала и ела, почти без аппетита местную готовку.

Забрав поднос, служанка вышла, и тут же вошел страж и сказал, что пора выходить. Забрав вещи, зашагал вперед, а я за ним.

Выйдя наружу, увидела унылый местный пейзаж. Оголенные кусты и пожухлую траву поливал мелкий холодный дождь. Я озябла и закуталась в шаль. Вскоре подогнали злосчастную коляску, на которой мне удалось вчера вырваться, и мрачный слуга, закрепив сумки с вещами позади возка, помог взобраться в экипаж с поднятым верхом. Потом влез сам и показал веревки.

— Госпожа, — буркнул он, не глядя на меня, — Хозяин приказали.

Я пожала плечами.

— Делай, раз приказали, — и протянула руки.

Он связал их и потом ноги. Укрыв меня теплым пологом, перебрался на козлы. Стеганул лошадь, и коляска покатилась.

Построились друг за другом. И опять были грязь, колдобины и застрявшие колеса, опять были гневные голоса стражей и ругань возниц.

Я сидела, молча наблюдая за происходящим, и удивлялась, что не видела еще с утра самого хозяина положения. Складывалось впечатление, что его здесь нет.

— Может быть так и есть? — думала я, — И поэтому-то меня связали, чтобы не убежала? А сам он где?

Кричать в спину молчаливого стража, я не могла, так как за шумом кавалькады меня бы все равно не услышал. Но даже если бы и услышал, то не стал бы отвечать. Я поняла по его скрюченной мокрой фигуре и резкому понуканию лошади.

Ехали уже более двух часов. Дождик перестал, но было еще по-утреннему прохладно. Солнце, едва показавшись из-за туч, снова пропало за темной их пеленой. Пахло лежалой листвой и немного водой. Я согрелась под толстым пледом и тоскливо думала.

— Что, если княжонок ждет меня в храме и уже все готово к венчанию или как там у них все происходит? За все время проживания, я как-то даже не удостоила внимания самому свадебному обряду в храме. Что там происходит? Как в нашем православном или как в католическом? А может здесь вообще что-то совсем иное. И как будет реагировать кольцо Алекса, и будет ли?