Подлунная Роза - Реброва Алена Дмитриевна

Нет, я не могла и не собиралась оставаться, и, вероятно, только понимание того, что все это временно, давало мне силы вести Рик дальше.

По вечерам, отдыхая от забот, мы с ней и Нилсом часто гуляли по осеннему саду вместе, сплетничали о мужьях и знакомых слугах. В одну из таких прогулок мы услышали тяжелые хлопки крыльев, я посмотрела вверх на закатное небо и увидела, что к нам приближается птица-гонец.

– Это от Эдвина? – спросила Рик с опасением в голосе: к сожалению, в письмах от братьев в последнее время хороших новостей не приходило.

– Нет.

Я выставила руку вперед, и сова села мне на локоть. Это была Альба, сипуха Уммы, моей знакомой колдуньи.

Впервые мы встретились с Уммой на первом собрании магов, куда меня привел Эдвин. Тогда мы обе еще были ученицами и сразу приметили друг друга в кругу молодых и самоуверенных колдунов. Позже мы еще не раз виделись на похожих сборищах и, случалось, выручали друг друга, если кто-то из нас попадал в передрягу. В присланном письме она просила о помощи: Умма вляпалась, и на этот раз дело казалось действительно серьезным.

Наше сообщество на самом деле было не больше, чем стайка старых друзей, которые собирались раз в год и могли помочь друг другу в трудную минуту – и то не всегда. Но существовали и другие, целые кланы колдунов со своими правилами и методами, и они, как водится, не жаловали ни друг друга, ни одиночек вроде нас.

Умма уже пару лет как упорхнула из-под крыла наставницы и развлекалась, бродя по странам. Не так давно она встретила парня и влюбилась в него по уши, хотя он был из клана, о котором ходили дурные слухи. Мы с Эдвином долгое время о ней не слышали и решили, что она бросила это увлечение, как и прошлые, но по этому письму я поняла, что мы ошибались.

Парень убедил ее присоединиться к клану, и теперь она не могла оттуда выбраться. Она не писала прямо, что именно там происходит, – разглашение каралось смертью и, если письмо перехватили бы, ей бы пришлось еще хуже, но по намекам, разбросанным по тексту, я поняла, что Умме грозит серьезная опасность. Она умоляла меня и Эдвина вытащить ее оттуда.

– И ты собираешься уйти? – обеспокоенно спросила Рик, когда я поделилась с ней содержанием письма. Мы уже сидели в моей комнате, я на подоконнике, а она на моей кровати. – В последнем письме Томас и Эдвин писали, что сейчас нужно быть особенно осторожными. Они всего в неделе пути отсюда, ситуация может переломиться в любой момент.

– Мне сложно принять это решение, – призналась я, рассматривая письмо Уммы, которое еще держала в руках.

Передо мной стояла непростая задача. Я обещала Эдвину, что не покину стен замка, однако и Умму бросить не могла. Мое чутье подсказывало мне, что, если я не приду на помощь, это письмо станет последним от нее.

Я была между двух огней, но на самом деле знала, что сделаю, еще до того, как я закончила читать письмо. Мне отчаянно не хватало причин, чтобы оправдать мое решение даже перед самой собой – я просто знала, что должна ехать. Должна бросить замок ради подруги, которая доверила мне свою жизнь.

– Я еду к ней, – в конце концов произнесла я, найдя в себе силы признаться в своем решении Рик.

Однако мои слова служили для нее слабым утешением.

– Но, Одри, ты уверена? Что если ты не справишься? Все это выглядит очень опасным и…

Рик закусила губу, опустив взгляд на письмо в моих руках. «И безрассудным» – я слышала эти слова в ее молчании.

– Прежде чем уйти, я проверю все окрестности вокруг через зеркало. И я оставлю тебе амулет, какой был у Томаса. Ты сможешь позвать меня в случае опасности.

За прошедшее время Рик не просто привязалась ко мне, как к подруге, я была ее защитницей, и она боялась остаться одна в такое неспокойное время. Но Умма тоже была моей подругой, и у нее, в отличие от Рик, не имелось ни высоких стен, за которыми можно спрятаться, ни личной стражи.

Я уходила ночью, никто не должен был знать о том, что замок остался без придворной ведьмы: своим Рик будет говорить, что я заболела и отсиживаюсь в комнате. Я не могла знать, сколько времени проведу, выручая Умму, но на первое время этой легенды должно было хватить.

Рик обняла меня на прощание и, словно принцесса, провожающая своего рыцаря, дала мне в дорогу теплую шерстяную шаль, которую сама связала. Я засмеялась и обняла ее в ответ, сунув в руку наскоро сплетенный амулет.

– Я быстро вернусь. – Я улыбнулась. – Обещаю.

Тогда мне сложно было ответить даже самой себе, почему же я приняла решение уйти из замка. Я не хотела бросать Умму, но я оставляла Рик, а вместе с ней и свой долг перед Томасом и королевством, где-то в глубине души я это понимала, но сильный внутренний порыв гнал меня прочь из замка.

Позже мыслями я часто возвращалась к этому решению – решению, которое изменило так много, – и однажды поняла, что на самом деле я отправилась вовсе не за Уммой. Я умчалась сломя голову в лес за самой собой. Я справилась со своей тьмой в замке, почувствовала себя сильной – рядом с Рик даже котята могли ощутить себя пустынными тиграми – и мне понадобилось доказать себе, что я вернулась. Что смогу справиться и без Эдвина, что я не боюсь всего на свете. Что я Одри Кровавая Роза, в конце концов, а не сломленная девчонка, предавшая все свои ценности.

Что ж, ищущий получает желаемое. Судьба сполна наградила меня испытаниями, которых мне тогда так хотелось, пусть даже я этого и не осознавала, когда мчалась прочь от замка, чувствуя на плечах тепло от шали, подаренной Рик.

До места, где держали Умму, было всего четыре дня пути, еще день или два там, и четыре на обратный путь. В лучшем случае я укладывалась в десять дней, оставалось только надеяться, что усилий Эдвина и Томаса хватит, чтобы отсрочить осаду хотя бы на месяц. Я искренне надеялась, что им это удастся и моя отлучка останется незамеченной.

В письме Умма указывала место, где оставит еще одно послание для меня и Эдвина. Спустя три с половиной дня бешеной скачки я оказалась почти у самых границ и отыскала вторую часть ее послания на путевом столбе.

Осень была в самом разгаре, сильно похолодало, но я взмокла от пота. Облокотившись на седло не менее измотанной лошади, я утерла влажный лоб рукавом и стала читать.

– Во что же ты вляпалась?.. – Я вздохнула, пробежавшись взглядом по едва различимым строкам. С прошлого письма почерк стал почти неузнаваем, возможно, что-то случилось с рукой Уммы.

Я узнала, что она и еще несколько колдунов-новичков собирались бежать перед началом ежегодного ритуала клана. Умма была почти уверена, что их магию высушат подчистую, что бы это ни значило, поэтому никто из них не сможет сражаться, и мы с Эдвином были нужны, чтобы прикрывать их в неминуемой погоне.

Прочтя подробности предприятия, я впервые засомневалась в своей затее помочь Умме в одиночку. Однако отступать было уже поздно. Побег планировался следующим вечером, и времени, чтобы дожидаться подмоги, не оставалось, так что я могла только следовать предложенному плану и просто встретить беглецов в указанном месте. Мысленно я пожелала себе и им удачи – скоро она нам понадобится.

Однако в удачу я верила слабо, и, хотя собственная смелость уже сильно затуманила мою голову, у меня еще осталась капля здравомыслия: я отправила Эдвину посланника с подробным письмом о том, где я и зачем. Мне не хотелось, чтобы он бросал Томаса, не хотелось заставлять его выбирать между моей безопасностью и безопасностью Томаса, однако если с побегом все пойдет не по плану, у меня хотя бы будет надежда. Или у тех, кто выживет.

В назначенную ночь я ждала беглецов, забравшись на дерево. В небе взошла полная луна, она напоминала мне сырое тесто для пирога, а звезды вокруг нее сияли как рассыпанная мука, – наверное, после дворцовых обедов походные закуски для меня уже не годились, раз мне мерещилась в небе еда. Я улыбнулась этой мысли, с ней как будто стало не так страшно.

Мои размышления оборвались, когда в темноте среди деревьев послышались шаги, сопровождаемые тихими голосами. Мечты о пирогах тут же развеялись, я прислушалась, опомнившись от забытья, и почти сразу узнала голос Уммы. Сердце тревожно забилось, я поспешно спустилась с дерева и кинулась ей навстречу.