Цветочек. Маска треснула. Том 2 (СИ) - Гичко Екатерина

Ей казалось, что наагалей просто непобедим в своём лицедействе и что он мог вывернуться из любой ситуации, оставшись в выигрыше. Но, оказывается, и на него была управа.

– Ага. Наагалей тогда ту шкуру девочкам в бордель на занавески отдал. Ну да сам нарвался…

– А зачем он это делает? Ну, притворяется.

– О, давняя история, – Шем поморщился. – Я о ней только по разговорам знаю. Сам я из побочной ветви рода Фасаш и при наагалее всего века полтора. В роду Фасаш существовала давняя традиция передачи места главы рода сильнейшему из сыновей предыдущего главы. А сильнейший определялся в бою между собственно сынами. Порой нехорошо заканчивалось. Отец наагалея, прежний глава, в таком бою родного брата убил. Случайно, в запале боя не рассчитал удар.

Сердце Дейны сжала острая тоска. Она не могла забыть о смерти Шерра и винила себя. А каково, когда ты сам убил брата?

Чувства смялись в ужасе.

– Наагалей тогда победил. Среди четырёх братьев он считался самым слабым и болезненным. При рождении умер, постоянно болел в детстве. Потом втайне от всех учился бою. У нагов главой семьи всегда является наагалей, ну или наагариш, но внутри семьи могут быть и свои порядки. Вот у нас помимо наагалея есть ещё старейшины, которые тоже обладают властью. Они следят за соблюдением традиций и за действиями самого наагалея, чтобы тот не привёл необдуманными поступками род к гибели. Господин Ссадаши очень хотел отменить традицию передачи власти через бой между братьями, но старейшины были решительно против. Всё же она освящена веками, заведена ещё предками, – Шем поморщился. – Ну и началось. Братья наагалея отказались от права на власть и лишили этого права и своих детей, и господин остался единственным продолжателем рода. И пошёл он мотать старейшинам нервы, прикидываясь то нежной наагатинской девой, то мужеложцем, то выкидывая ещё какие-нибудь фортеля… И заявил, что пока традиция отменена не будет, ни жены, ни детей от него не дождутся. Три века старейшины с ним бодались, потом сдались и традицию отменили. Но господин до сих пор не женился. Как по мне, он уже привык играть и его устраивает нынешняя жизнь. Жениться не хочет, а наследника старейшины из племянников возьмут, того же Арреша. Это они сейчас упрямятся, но когда-нибудь всё же примут и это.

Дейна попыталась представить, каким господин Ссадаши был когда-то. До того, как стал наагалеем и превратился в искушённого интригана. Но не смогла. Слишком много вариантов появилось в воображении.

– Почему он до сих пор не женился? Всё же глава рода… – Дейна запнулась.

Она хотела сказать о долге перед семьёй, который передавался в знатных семьях от отца к сыну. Ведь самое главное – обеспечить род продолжением. Но она сама родилась в немного странной семье, которая долгу предпочитала любовь.

– Мне кажется, привык за три века, – ответил Шем. – Сперва себя держал, чтобы не влюбляться. А потом привык. Ну или даже не привыкал. Господин Вааш часто ворчал, что в господина Ссадаши столько баб было влюблено, а он ни на одну внимания не обратил. Если кто в него сразу влюблялся, то всё. Точно ничего не будет. А если кто-то влюблялся уже после более близкого знакомства, – наг многозначительно поиграл бровями, – то наагалей быстро с ними расставался. Нет, ты не подумай, он не подлец. Просто предпочитает чужой любовью не пользоваться, если сам её дать не может.

И тут Дейне стало страшно.

Наагалей ей уже нравился. Нравился так сильно, что порой она ощущала приливы нежности. Уже сейчас Дейна чувствовала лёгкую тоску от предстоящей разлуки. Между ними могли возникнуть дружеские отношения, если бы они уже не перешли границы, за которыми дружбе не было места. Сейчас же она горела ещё и плотским желанием.

Если она позволит случиться чему-то большему, то может влюбиться в наагалея.

С Тинтари потребовалось куда меньше, чтобы она потеряла голову.

А наагалей уедет через четыре дня, и она останется наедине со своей влюблённостью. Нет-нет, она такого не хочет!

Желание исчезло, и внутри похолодело. Шем принюхался и удивлённо посмотрел на неё.

Лицо Дейны побелело, а во взгляде появилась твёрдая решимость.

– Что наагалей обычно делает, когда хочет женщину? – деловито спросила женщина.

Она больше не смущалась и не мялась. Перед ней стояла вполне определённая опасность – заразиться чувством, которое в будущем может изорвать ей душу и сердце. К Тёмным! Дейна предпочитала, чтобы воспоминания о наагалее оставались тёплыми и светлыми, а не мучили её неутолённым желанием любить.

– Ухаживает, – нерешительно отозвался Шем, не понимающий, что произошло. – Увивается рядом, соблазняет, любезности всякие говорит… Редко кто устоять может. Дейна, это я не про тебя, если что!

Женщина припомнила, как ей хотелось утащить наагалея в нору – что за звериные замашки? – и какой настойчивостью отличался сам господин, и поняла, что за эти четыре дня с ума сойдёт.

– Шем, помнишь, наагалею давали лекарство, чтобы его возбуждение усмирить? Где его можно достать?

– Ты что, господина решила им напоить? – ужаснулся наг.

Дейна удивлённо моргнула. Столь светлая идея в голову ей прийти не успела.

– Нет, сама хочу выпить…

Охранник оторопело уставился на неё.

– Дейна, ну ты чего…

– А что не так? – разозлилась хранительница. – Ты сам сказал, что в него постоянно влюбляются. И я тебе верю. Наагалей кого угодно обаяет. Но мне что делать, Шем? Он мне уже нравится. Если я зайду дальше, то влюблюсь. И что мне с этим делать? Вы уедете, а я останусь со своей никому не нужной любовью? Я не хочу этих мучений.

Теперь смутился Шем. Наг неловко заелозил хвостом, взъерошил волосы и нахмурился.

– Дейна, ты не думай про него плохо…

– Я и не думаю, – решительно отозвалась женщина, – и хочу сохранить о нём хорошие воспоминания. И чтобы мне было плохо, я тоже не хочу. Я не умею любить, как некоторые: «Я желаю ему счастья, и пусть он найдёт ту, которую действительно полюбит». Нет во мне этой жертвенности! Я не хочу любить без взаимности. Это, знаешь ли, паршиво.

Повисла неловкая тишина.

– Было бы хорошо, если бы он в тебя влюбился, – слабо улыбнулся Шем.

– В вашем случае было бы хорошо, если бы он хоть в кого-то влюбился, – улыбнулась в ответ Дейна.

– Не в хоть кого-то, а в хоть какую-то женщину, – ревниво поправил наг.

– Знаешь, я даже удивлена, что вы не делаете стойку на каждую женщину, к которой наагалей проявляет хоть какой-то интерес, – хмыкнула Дейна.

– Да делали, – поморщился Шем, – а толку? Никто уже не верит, что он женится. Он столько раз притворялся, что нашёл невесту, или даже привозил «жену» в семью, что никто уже не верит. Пытались мы уже не раз окрутить его с бабами, с которыми он шуры-муры водил, ни разу не выгорело. Если не хочет, то и не заставишь. Мы уже смирились.

– Если он соберётся жениться при моей жизни, обязательно позовите на свадьбу. Хочу посмотреть на его жену, – Дейна тихо рассмеялась.

Внутри что-то тоскливенько дёрнулось, но Дейна строго себя осадила, напомнив, что сама не хотела в ближайшие десять лет влюбляться и замуж собиралась выходить только по трезвому расчёту и после одобрения жениха всеми родственниками. Кому-то везёт любить и быть любимым. Но вокруг огромное множество смертных, которым не повезло, и их жизнь из-за этого не закончилась. Ей повезёт в чём-то другом, и она найдёт себя в чём-то другом. Да, Фанлексы отдают большое значение любви, но ни дядя, ни тётя до сих пор её не встретили и несчастными от этого не стали. Дейна же, наверное, больше Аррекс, её устроит и брак, основанный на уважении.

А наагалей… Ну это как недостижимая мечта. Искушённый, изведавший жизнь, яркий и притягательный, старше неё на целых восемь веков. Существует ли вообще женщина, которая сможет привлечь его настолько, чтобы он влюбился? Чтобы ему не было с ней скучно? Дейне действительно хотелось бы посмотреть на его жену.

Шем склонился к ней и прошептал:

– Я доползу сегодня к лекарю и выпрошу у него это лекарство.