Путь на острова или долгая дорога домой (СИ) - Спивак Анастасия

— Мамочка, где же ты?

Спустя секунду почувствовала, как дрогнула её рука, песенка прекратилась, а мама тихо ответила мне:

— Открой глаза, доченька, и увидишь.

— А может не надо? Вдруг ты мне только снишься?

Тихий, немного хрипловатый, присущий только одному человеку во всём мире, смех подсказал мне, что всё-таки придётся просыпаться.

Глаза открылись на удивление легко. Лёжа в нашей с мужем кровати под двумя одеялами, с облегчением обнаружила рядом с собой маму, которая с печалью и каким-то сожалением смотрела на меня.

Ещё на моей голове обнаружилась повязка. И как только я поняла, что моя голова перебинтована, сразу всё зачесалось и ужасно захотелось избавиться от этого украшения. Но это всё мелочи!

Мама! Она действительно сидела рядом со мной! Моя мама! Я так долго её не видела, так ужасно соскучилась по ней, что первое время даже сказать толком ничего не могла. Сидела и плакала, уткнувшись в мамино плечо, с упоением вдыхая такой родной, присущий только ей запах и пытаясь всё-таки почесать под этой чудовищной повязкой.

— Ой, мамочка моя, — немного отпрянув, брякнула я самую замечательную новость. — Я же замуж вышла. И столько всего интересного узнала. Нужно тебя поскорее с Сайрусом познакомить.

— А как ты думаешь, ребёнок, кто меня сюда притащил? — со смехом проговорила мама, вытирая мокрые от слёз глаза.

— Сайрус? Ну да, он может. Запаниковал, наверное. А сейчас он где?

— Думаю, спит. Еле выпроводила его отсюда, ведь сам еле на ногах стоит. Ты ведь уже четыре дня тут отдыхаешь, а он ни в какую не желал от тебя отходить. Вот так и сидим с ним по очереди, силы в тебя вливаем. У него после твоего ранения способности лекарских нитей резко выросли.

Дверь в комнату неожиданно резко открылась, и на пороге возник предмет нашего разговора собственной персоной. Бедненький! Такое ощущение, что это его поленом по затылку приложило, а не меня. Мама, заметив, Сайруса, встала с моей кровати и царственной походкой направилась к двери:

— Очнулась твоя зазноба, дорогой зять. Можно выдохнуть.

На что мой муж лишь кивнул и прямиком направился ко мне. А мне что-то сразу захотелось погулять, вот прямо сейчас и желательно подальше от мужа, а то, как бы ни прибил от счастья. Его глаза метали молнии, кулаки сжимались до хруста, но он мне ни слова не сказал — лишь прижал к себе и держал крепко-крепко.

— И что? Так слова ей и не скажешь? — ну очень ворчливый вопль Веньки застал врасплох. — Весь дом на уши поставила, всю нашу жизнь вверх дном перевернула. И для чего? Чтобы на тот свет побыстрее отправиться? Всыпал бы ты ей, Сайрус, чтобы неповадно было!

— Вень, ты чего? Лежачего не бьют, — спустя какое-то время, отмер Сайрус. — И я ещё не могу адекватно рассуждать и наказание за самоуправство придумывать.

— Ну ладно, но смотри, спуску ей давать не стоит. Сидела тут давеча, жаловалась мне, что магии у неё путной нет, а тут… на подвиги, гляди, потянуло. Уши бы ей оторвать!

— Эй-эй, вы чего это? Я ведь помочь хотела! Вы чего набросились? — я, наконец, сумела вставить хоть что-то в этот ненормальный диалог.

— И, правда, Вень, — неожиданно поддержал меня Сайрус. — Дай остыть, а то так и наговорить лишнего можно.

— Сайрус, подожди, расскажи, пожалуйста, что всё-таки там произошло у Айрона? Отчего пожар возник? А много пострадавших? И что это так бахнуло? Я ведь ничего не знаю.

— Гляди, ей, кажется, не хочется, чтобы ты остыл. Ждёт, поди, чтобы ты ей выволочку прям сейчас устроил.

— Вень! — крикнули мы с мужем и уставились на… просто чернильное пятно, парящее под потолком.

— Что это с Венечкой? — тут же шёпотом спросила я, забыв про всё на свете. Уж больно страшно стало за нашего хранителя, где мы другого такого заботливого найдём?

— Испереживался весь Венечка. Видишь?

Теперь понятно. Когда у нас всё в порядке, то Веньку едва-едва можно отличить от светло-серого потолка. Сейчас же он был почти чёрным, лишь по краям переходил в тёмно-серый цвет.

Ну и до меня, наконец, дошло, что своим поступком я здорово всем нервы потрепала. Вот они и ёрничают и рычат на меня. По мягкому месту наподдать уже не могут, вот и выходит из моей семьи страх и облегчение от того, что я всё же очнулась, таким вот образом.

Долго ещё пришлось потом доказывать окружающим свою вменяемость. За любым моим поступком рассматривался очередной шанс проявить свою одарённую натуру. Хотя я даже и не пыталась. Почти.

На следующий после моего пробуждения день надзиратели разрешили мне выходить из комнаты. И первым моим порывом было желание пойти в комнату к маме и нормально с ней поговорить, но как выяснилось, она остановилась в большом доме, а до него я ещё была не готова идти.

Сайрус с Венькой всё так же слаженно пыхтели, хотя Венечка потихоньку приобретал прежний цвет, но своё расположение пока демонстрировать отказывался.

Муж мой никуда не уходил из дома, даже по островам не прыгал — сидел со мной в одной комнате и читал. Или делал вид, что читает и просто разговаривать со мной не хотел.

Уж не представляю, до чего могло дойти наше молчание, если бы однажды нам на головы не свалились Алик, Свейн и Говард.

Увидев их на пороге нашего дома рано утром, я так обрадовалась, что слетела с лестницы в три прыжка с радостными воплями. И пока я радовалась такой внезапной встрече с братьями, засыпая их всевозможными вопросами и просто радостно прыгая вокруг, на первый этаж спустился Сайрус и, мгновенно узнав гостей, немного мстительно произнёс:

— Вень, а ты знаешь, кто это?

— Догадываюсь, — раздался громовой голос над нашими головами. Ну что ж? Венечка предстал во всей красе — вновь чернильно-чёрный и даже увеличивающийся в размере. И пока я с любопытством рассматривала новый облик нашего хранителя, Алик не выдержал и прокричал моему мужу:

— Сайрус, убери своего цербера. Мы же по-хорошему к вам пришли. Мы это… — Алик всё пытался обойти Веньку и слинять отсюда, — мы ведь помогли ей сбежать, и вообще, помогали всем, чем могли.

— Вы? Вы украли мою жену! В день свадьбы! Из-за вашей глупой выходки… — договорить мужу не дала, подошла к этому ворчуну, который наконец-то нашёл возможность выпустить раздражение на волю, прижалась крепко-крепко и предложила:

— Давай, выслушаем их — не думаю, что они явились сюда без причины.

— Они стащили тебя! — зарываясь носом в мои волосы, продолжал ворчать муж, правда, уже не так воинственно.

Пока Сайрус выпытывал у братьев информацию о последствиях моего пребывания в Лэндориуме, я решила наведаться к маме и задать ей парочку вопросов. О том, как лютует дед в компании с Полу-Рэ после моего побега, я потом у Сайруса спрошу, а вот шансов пообщаться с родительницей с каждым днём становится всё меньше.

За два дня наши разговоры конечно больше сводились к моей персоне: разговаривали о жизни в Альвенте, о Сайрусе, даже о Льюисе. Но стоило только завести разговор о прошлом, как мама находила множество различных причин уйти, или мастерски уводила разговор в сторону. О да, это она умеет!

Но уж сейчас она от меня не отвертится. А то я уже почти в порядке, так за ней скоро Льюис явится и ку-ку! Так я и не узнаю, отчего она так ненавидела отца? Отчего возникло это отчуждение после моего взросления? Вряд ли сейчас будут какие-то причины скрывать настоящее расположение дел.

Да и про дом стоит спросить. Не будет же он стоять пустой. А нам с Сайрусом ой как пригодился бы.

— Дочь, ты куда так спешишь? — из-за угла большого дома выглянула матушка.

— Ой, мамочка, а я — к тебе. А ты что тут делаешь?

— Если честно, спасаюсь. Раз уж поговорить хочешь, пойдём в беседку. В дом лучше пока не заходить: вчера вечером во время ужина Тара застыла прямо за столом. Теперь с утра расспрашивают бедного ребёнка, как так вышло. Крики на весь дом. А у тебя что стряслось?