Анна Кэтрин - Соль и серебро
Мы собираемся поспать? Мне наплевать, что она не серийная убийца.
— Нет, я не хочу спать одна. — Я знаю, что это звучит ребяческим нытьем, но я не хочу спать одна в Аду, о боже мой.
Рокси смотрит на меня, как на ребенка, и я знаю, что она именно так ко мне и относится.
— Ты будешь спать с Райаном, — говорит она. — А я со Стэном.
— Эй, — встревает Стэн, и Рокси щиплет его.
— Заткнись! — произносит она. — В любом случае ты не в моем вкусе.
Я делаю глубокий вдох и медленный выдох. Мне намного лучше теперь, когда я знаю, что буду спать не одна.
— Лучше тебе спать не слишком крепко, — все, что я говорю, — потому что, если я проснусь с воплями, мне придется тебя стукнуть.
— Ладно. — Райан широко зевает, точно как его львица. — Ты дерешься как любительница.
— Ненавижу тебя, — ворчу я, но, когда он распахивает плащ, я колеблюсь с минуту.
Я плохо пахну — кровью, песком и серой. В моих полосах пепел из страны Кур. Я потная из-за лавы.
— Давай, Элли, — тихо говорит он. — Все в порядке.
Как будто он знает, о чем я думаю.
Я устраиваюсь в его объятиях. Мой плащ все еще на мне, он липкий от пота, но это здорово.
Я знаю, что часто говорю «здорово», когда упоминаю о всяких мелочах, которые делает Райан, но это действительно здорово. Здорово быть защищенной. Здорово знать, что ты можешь кого-то защитить. Я обнимаю Райана, и, даже несмотря на то, что сейчас мы чуть ли не ненавидим друг друга — ненависть, которую ты чувствуешь к кому-то, который, как ты знаешь, может заставить тебя чувствовать не ненависть, вы понимаете, что я имею в виду? — мы будем стоять бок о бок. Я чувствую оружие внизу его спины — вместо пистолетов железо и обсидиан.
— Прости, — говорю я Райану, уткнувшись лицом ему в шею, а его лицо утыкается в меня.
Я обвиваю его бедра ногами, и мы прислоняемся к его львице. Это совсем неудобно, и я не устала, но я ускользаю в сон, расслабляясь.
— Не делай так больше, — говорит он мне скрипучим голосом. — Ты мне нравишься в человеческом виде. — Это, наверное, самые романтичные слова, которые он когда-либо говорил мне.
Его сердце стучит рядом с моим, и я засыпаю.
Я бреду по лугу со свежескошенной травой. Пахнет чудесно, как весной, и над головой звезды.
— Райан обеспокоен, ты знаешь? — говорит глубокий голос.
Я кручусь вокруг себя, но никого нет.
— Кто здесь? — окликаю я.
— Ты меня знаешь. Я богиня Вавилона, богиня куртизанок, богиня…
— Исида? — гадаю я.
Я слышу смешок, похожий на смешок Райана, и внезапно голос становится не таким властным:
— Иштар. Отдыхай спокойно, дитя, тебе не надо меня опасаться. Я предпочитаю любовников, и мои любовники немного больше… немного больше.
— Спасибо. Я подумаю.
Я сажусь на траву. Она влажная. Я ложусь на спину и смотрю на звезды. Луны нет, и я не узнаю ни одного созвездия. Не то чтобы я в этом разбиралась, но, может быть, я бы разглядела Большую Медведицу.
Я чувствую ладонь на своем лбу, она гладит меня по голове, но когда я изгибаюсь, то никого не вижу.
— Ты знаешь мою историю? — спрашивает Иштар.
— Нет, я ничего о тебе не знаю, — сконфуженно говорю я.
— Я прошла через Дверь, в ворота, которые охранял лев, преграждавший путь всем, кто отваживался бросить вызов Эрешкигаль, богине подземного мира. Но я была горда и считала, что могу получить все, что хочу.
«Похоже на мою подружку Аманду», — хотела было сказать я, но придержала язык.
— Да, очень похоже на Аманду… — Рука у меня на лбу замирает, затем продолжает поглаживать. — Эрешкигаль позволила мне пройти через шесть врат Ада, но у каждой Двери я должна была снимать один предмет одежды, поэтому я обнаженная, теперь и всегда. Когда я это сделала, она — эта глупая корова — взяла меня в плен и убила шестьюдесятью болезнями, и никто на Земле больше не мог заниматься любовью.
— Тем хуже для них. — Я переворачиваюсь и опираюсь головой на руки.
Несуществующие руки Иштар дарят прохладу моей шее.
— Наконец остальные боги рассердились настолько, что потребовали у Эрешкигаль окропить меня водами жизни, и я вернулась на Землю, у каждых врат получая обратно свою одежду. Но я все равно всегда чувствую себя обнаженной. — Она испускает глубокий вздох.
— Похоже, Эрешкигаль — стерва.
— Что ж, я нарушила ее владения. Разумеется, если бы она пришла нарушить мои, я бы вела себя так же. И тем не менее…
— И тем не менее… — подсказываю я, поскольку Иштар, похоже, не собирается продолжать.
— И тем не менее я так и не сделала того, за чем пришла в подземный мир. — Ее рука сжимается на моей шее. — Воды жизни истекают из руки Калатурру, бесполого существа, сотворенного моим отцом. Найди эту руку. И ты получишь то, за чем пришла.
Я утыкаюсь носом в грязь и делаю вдох. Пахнет чудесно — жизнью.
— Зачем ты пришла? — спрашиваю я.
— Я пришла за любовью моей юности. — Она развеселилась. — Но если ты спросишь Райана, он расскажет тебе то, что думают другие, что, конечно же, я пришла завоевать подземное царство и укрепить свои позиции как самой могущественной богини Вавилона.
— Разве ты не хочешь быть самой могущественной богиней? — спрашиваю я.
— Что могущественнее любви? — отвечает она, ее голос стал нежнее, ее прикосновение к моей шее нежнее.
— Не знаю, — бормочу я себе в предплечья. — Не думаю, что я вообще знаю, что такое любовь.
Я жду ответа Иштар, но — молчание, нутряной запах земли исчезает, и все, что я чувствую, — это Райан, плотный и горячий.
— Райан? — бормочу я, и он притягивает меня ближе. — Иштар странная, — невнятно шепчу я.
— Ш-ш-ш, — говорит он, и мы синхронно поворачиваемся на бок, я утыкаюсь головой ему в шею.
Когда мы просыпаемся, Кристиан на том же месте, где был раньше, Стэн потирает руки, и Рокси напевает что-то под нос, глядя на воду. Мы лежим, Райан и я; я свернулась клубочком рядом с Райаном. К другому моему боку прижимается львица, сохраняя тепло. Мое тело одеревенело от сна на земле, — должно быть, мы с Райаном ночью отодвинулись друг от друга.
Он рассматривает меня со странным выражением лица. Я улыбаюсь ему, потому что на миг мне показалось, что мы вовсе не в Аду. Лишь на секунду, глядя ему в глаза, я подумала, что остались только мы с ним и наши прижавшиеся друг к другу тела.
— Ты долго спала, — говорит он.
Его дыхание неожиданно пахнет шоколадом. У меня изо рта, должно быть, несет помойкой, но я все равно открываю рот, чтобы поговорить с ним.
— Мне приснилась Иштар, — объявляю я.
Иштар, сидящая рядом с Райаном, улыбается мне.
