Ж. Жукова - Замуж с осложнениями
— Левую или правую? — спрашиваю.
— Кого? — вытаращивается он.
— Руку! Левую или правую руку хлопать?!
— Правую! — орёт он, как будто это самоочевидно.
— Уверен? — дразнюсь.
— Ах ты сука! — как-то даже удивлённо восклицает он. Именно о такой свадьбе я всегда и мечтала, ага. Но делать нечего — подхожу ещё ближе к Азамату, хватаю его правую руку — он, кажется, вздрагивает — и припечатываю изо всех сил, уж чтоб наверняка. Ещё подержала подольше, чтобы ни у кого сомнений не возникло. Он смотрит на меня, как смотрела мама, когда я в седьмом классе пришла домой с зелёными волосами.
— Ты что там делаешь? — слышу озадаченный голос Алтонгирела сзади. Он, наверное, за моей спиной не видит. Я разворачиваюсь, не отпуская Азаматовой руки. На, любуйся. Духовник оказывается гораздо ближе, чем я ожидала — видимо, подошёл посмотреть.
— Ты… — икает он с таким видом, будто наступил на гусеницу. — Ты… Ты не можешь выбрать его.
Ну вот, так я и знала!
— Ты сказал, что я могу выбрать кого угодно в этой комнате, кроме тебя.
— Да! — охотно соглашается Алтонгирел. — Но не его же!
— Почему? — цежу я, трясясь от гнева. Хорошо, что Азамат такой мощный, кому похилее я бы уже пару костей в кисти сломала.
— Ну ведь он урод! — доходчиво объясняет духовник, нагибаясь к самому моему лицу.
Поскольку правая рука у меня занята, я даю ему пощёчину левой. Он, видимо, совсем не ожидал такой реакции — хотя чего удивляться! — и даже не повернул голову по ходу удара, так что руку я отшибла на совесть, но зато от неожиданности потерял равновесие и шлёпнулся, приложившись головой об угол одного из столиков.
Азамат молча вскакивает и хватает меня за вторую руку — видимо, чтобы не пошла бить лежачего. Несколько ближайших ребят шарахаются в стороны, никто даже не помогает Алтонгирелу подняться. Он медленно встаёт, потирая за ухом. Хорошо, хоть не по виску пришлось. Мне даже немножко стыдно, что я его так дискредитировала, хотя он качественно нарвался.
— Ты совсем звезданулась, что ли? — устало спрашивает он.
— Оскорбляя моего мужа, ты оскорбляешь меня, — раздельно произношу я и нервно облизываю губы.
Он качает ушибленной головой и ковыляет обратно к своему ларцу, из которого извлекает какие-то металлические предметы. Подзывает нас жестом.
Поскольку Азамат так меня и не отпустил, наше движение по рядам затруднено ещё больше, да и в голове у меня в лучшем случае холодец из мозгов. Я спотыкаюсь, но благодаря новоявленному мужу удерживаюсь на ногах. Когда мы приближаемся, Алтонгирел молча навьючивает нам на шеи некие украшения. Они страшно тяжёлые и состоят из цепи в палец толщиной и подвески в ладонь размером, изображающей двух птиц с острыми клювами и сплетёнными шеями. Немного напоминают заставку из передачи о животных, которую мы с братом смотрели в детстве. Я еле держусь, чтобы не согнуться под тяжестью, а вот на Азамате эта хреновина смотрится неплохо. В правильном масштабе, так сказать.
— Обряд закончен, — уныло говорит Алтонгирел. — Вы связаны браком. Все могут идти.
Но никто не двигается: все сидят и следят заворожённо, как Азамат выводит меня, как старушку-инвалида, под руки из холла.
О господи, неужели мне сейчас придётся с ним спать?! Может, удастся его уговорить повременить с брачной ночью… Нет, я не помру, конечно, но мне почему-то кажется, что это угробит любые надежды на нормальные отношения.
Он подводит меня к двери моей каюты, галантно её открывает — и тут я понимаю, что он вовсе не собирается заходить. Он хочет предоставить мне возможность побыть одной и разобраться в себе. Это, конечно, прекрасно, но, во-первых, теперь, когда всё кончилось и почти благополучно, я опять хочу есть, а во-вторых, могу себе представить, как мучительно трудно мне будет потом с ним заговорить! Ну уж нет, дорогой супруг, никуда ты от меня не убежишь сейчас.
Решительно тяну его за рукав в каюту и захлопываю дверь изнутри.
— Нам надо поговорить, — рявкаю я хриплым и оттого более грозным голосом, чем собиралась.
Он кивает с таким видом, будто мы на похоронах его лучшего друга. Я плюхаюсь на кровать и хлопаю рядом с собой:
— Сядь.
Он послушно садится, матрац подо мной слегка поднимается. А дальше надо собственно говорить, но я не знаю что. Знаю только, что отпускать его так — смерти подобно.
— Насколько я знаю, — вдруг говорит он, тоже довольно сипло, — браки, заключённые на муданжских кораблях, не признаются на Земле. Вы можете просто вернуться домой и…
Забыть всё это, как страшный сон, ага. А ты тем временем повесишься, судя по землистому цвету лица и пустоте в глазах.
— Ну уж нет, — заявляю я с не очень искренней бравадой. — Я столько вытерпела, чтобы получить эту работу! Чёрта с два я в ближайшее время вернусь на Землю.
Он выдыхает так долго, что мне кажется, что он этого уже давно не делал. Я рассматриваю свою правую ладонь — от клейма и след простыл. Блямба на длинной цепи теперь лежит у меня на коленях, так что не так тяжело. Надо, надо сказать что-то дипломатичное.
— Я понимаю, что ты был против.
Он рассеянно кивает.
— Я понимаю, что ты не мог его остановить, — продолжаю я. На самом деле, я этого совсем не понимаю, но надо, чёрт возьми, спасать свой брак! Я ведь понятия не имею, какие права и обязанности у муданжской жены. Вот только не хватало сейчас с мужем поссориться.
Он трёт переносицу с болезненным видом.
— Зачем вы меня выбрали… Элизабет?
— А кого я ещё могла выбрать?! — вскидываюсь я. — И зови меня Лиза!
— Кого угодно, в том-то и дело!
Меня посещает нехорошая мысль. А что если мне тогда под дверью послышалось? Или я всё неправильно поняла? Что если он совсем не хотел меня… в таком качестве?
Панике только дай волю — вот, уже по всему телу мурашки, и слёзы к глазам подступают.
— А ты… — выдавливаю еле-еле, — не хотел на мне жениться?
— Если бы моего мнения кто-нибудь спросил, я бы ни за что не обрёк вас на такую участь, — произносит он, и меня отпускает. Теперь я плавлюсь в разливающемся по телу тепле. И тоже, наверное, очень долго выдыхаю.
Однако ему, пожалуй, надо пояснить мою логику. Боже мой, сколько теперь придётся очевидных вещей проговаривать…
— Это лучше, чем выходить за незнакомого человека, от которого я не знаю, чего ждать.
— А что вам нужно знать о человеке, кроме красоты и достатка?
— Ну как… что он хороший человек, — беспомощно говорю я.
Азамат впервые за весь разговор смотрит на меня.
— А как вы это оцениваете?
Хороший вопрос, блин. А можно минуту на размышление и звонок другу?
