Рэйчел Кейн - Танец мертвых девушек
— Шейн и есть будущее! Мое будущее! И он невиновен!
— Все это мне известно, но ничего не меняет.
Клер ошеломленно замерла с открытым ртом, чувствуя на языке вкус горящего дерева.
— Что?
Я знаю, что Шейн невиновен в преступлении, в котором его обвиняют, — ответила Амелия. — И да, я могу отменить приказ Оливера. Но не буду.
— Почему?
Клер казалось, что она выкрикнула это слово, хотя на самом деле она еле слышно прошептала его.
— Я не обязана объяснять свои действия. Достаточно сказать, что я из благих намерений предпочитаю видеть Шейна в клетке. Может, он будет жить; может, умрет. Повлиять на это не в моей власти, и не питай пустых надежд. Я не сделаю драматический жест в последний момент, когда разожгут костер, не спасу твоего возлюбленного. Ты должна смириться с жестокой реальностью: в нашем мире нет справедливости, и твои желания этого не изменят. — Амелия вздохнула. — Этот урок я усвоила давным-давно, еще когда океаны были молоды, а скалы не рассыпались, став песком. Я стара, дитя. Старше, чем ты, возможно, понимаешь. Достаточно стара, чтобы играть жизнями, словно фишками. Мне хотелось бы, чтобы это было не так, но будь я проклята, если могу изменить себя. И этот мир.
Клер молчала. Похоже, больше говорить было не о чем, поэтому она просто плакала, тихо и безнадежно. Амелия достала из рукава белый шелковый носовой платок и грациозным жестом протянула ей. Клер вытерла лицо, высморкалась и нерешительно посмотрела на квадрат шелковой ткани в руке. Всю жизнь она пользовалась бумажными салфетками и никогда прежде не держала в руках носового платка, тем более с такой прекрасной вышивкой и монограммой. Не выбрасывать же его. Губы Амелии изогнулись в улыбке:
— Выстирай его и когда-нибудь вернешь мне. А теперь уходи. Я устала, и ты не заставишь меня передумать. Уходи.
Клер сползла с кресла, встала, повернулась — и удивленно открыла рот. Там стояли два телохранителя Амелии, а она даже понятия не имела, что все это время они находились у нее за спиной. И если бы она попыталась что-нибудь сделать...
— Отправляйся в постель, Клер, — сказала Амелия. — Пусть все идет, как идет. Посмотрим, как лягут карты в нашей игре.
— Это не игра: это жизнь Шейна. И я не могу спать.
Амелия пожала плечами и сложила на коленях руки.
— Тогда продолжай свои поиски, но ко мне больше не приходи, малышка Клер. В следующий раз я не буду так благосклонна к тебе.
Клер не оглядывалась, но знала, что телохранители сопровождали ее до самой двери.
— Ты больше ничего не хотела сказать мне? — спросила Амелия, когда Клер уже была готова выйти. Девушка обернулась; хозяйка кабинета по-прежнему смотрела на огонь. — У тебя нет другой просьбы?
— Не понимаю, о чем вы.
Амелия вздохнула.
— Может, кто-то просил тебя об одолжении.
Майкл! Клер с трудом сглотнула.
— Майкл хочет поговорить с вами.
Выражение лица Амелии не изменилось.
— Что мне сказать ему?
— Это целиком и полностью твое дело. Скажи ему правду — что ты не потрудилась передать его просьбу. — Не оборачиваясь, Амелия махнула рукой. — Уходи.
Когда Клер вышла в коридор, Лиза сидела в гостиной и по-прежнему выглядела хмурой и сердитой, несмотря на шлепанцы в виде зайчиков. Заметив Клер, она встала, чтобы отпереть дверь.
«Принцесса-воин на отдыхе», — подумала Клер.
Надо полагать, в Морганвилле человек просто не может не вырасти сильным, в особенности если живет в доме, который Амелия посещает, когда ей вздумается.
— Плохие новости? — спросила Лиза.
— Неужели это так заметно?
— Да. — Клер снова вытерла глаза платком, сунула его в карман и шмыгнула носом. — Но я не сдаюсь.
— Хорошо. Теперь, как только я открою дверь, ты пойдешь прямо к машине, не глядя ни вправо, ни влево.
— Почему? Там что-то...
— Таковы правила Морганвилля, Клер. Знай их, живи с ними, выживай с ними. А теперь иди!
Лиза распахнула дверь, вытолкнула гостью на крыльцо, тут же захлопнула дверь и загремела замками. Клер вприпрыжку кинулась вниз по ступенькам, побежала по дорожке, через калитку и рывком открыла дверцу автомобиля. Забралась внутрь, заперлась и только тогда расслабилась.
— Ну вот, со мной все в порядке, — сказала она и повернулась к Хессу.
Вот только его в машине не было.
Сиденье водителя пустовало. Ключи висели в замке зажигания, двигатель работал на холостом ходу, радио негромко играло. Однако, кроме Клер, в салоне никого не оказалось.
— О господи... — прошептала она. — Господи, господи, господи...
Она умела водить машину, но нельзя же просто бросить детектива, который, по-видимому, отошел куда-то по своим полицейским делам. Оставить совсем одного, даже без помощи напарника? Может, он вот-вот вернется... а может, его прямо из машины похитил какой-то голодный вамп. Но разве Хесс не находится под какой-то особой защитой?
Она понятия не имела, что делать.
Размышляя от этом, Клер услышала голоса — где-то неподалеку шел негромкий, но непрерывный разговор. И она различала голос Хесса. Клер осторожно опустила стекло и прислушалась; звуки стали громче, но слов по-прежнему разобрать не удавалось.
Клер приоткрыла дверцу, поколебавшись, выскользнула из машины и быстро пошла на голоса. Да, там точно был детектив, никаких сомнений.
Напряженно вслушиваясь, она не осознавала, в каком направлении идет, пока не поняла, что вокруг совсем темно, что слова не становятся яснее и что она теперь вовсе не уверена, что слышит голос Хесса.
И что она уже прошла половину проулка с высокой оградой из грубо оструганных досок с обеих сторон.
Она действительно вошла в проулок. Какого черта она это сделала? Хесс предупреждал ее. Бабушка Лизы предупреждала ее. А она не прислушалась к их словам!
Клер попыталась повернуть обратно, но голоса зазвучали снова. Да, несомненно, там впереди был детектив Хесс, а одной в машине небезопасно, машина — это ловушка, в любой момент готовая захлопнуться, но если Клер доберется до конца проулка, то будет в безопасности, детектив Хесс позаботится о ней, и она...
Холодный, ясный голос обрушился на нее, словно ледяной дождь, и выдернул из транса, в который она впала. Клер подняла взгляд. В окне второго этажа дома старой леди, выходящего в проулок, виднелась стройная белая фигура. Амелия.
— Возвращайся, — сказала она.
И потом окно опустело, лишь занавески колыхались на ветру.
Тяжело дыша, Клер повернулась и со всей возможной скоростью побежала обратно по проулку. Позади она чувствовала нечто, зовущее ее к себе, — чем бы оно ни было, это не вампир, как их понимают в Морганвилле; это что-то другое, гораздо худшее. Паук-каменщик, так выразилась бабушка Лизы. Паника заглушила гипнотический призыв, Клер сумела добраться до выхода из проулка и выскочила на улицу.
