Шеррилин Кеньон - Воин из снов
— Что?!
Фобос догадался принять робкий вид:
— На нас неожиданно напали. Появился Зелос и схватил ее. Никто не успел ничего понять.
Не в силах совладать с собой, Джерико схватил Фобоса за рубашку рукой, превратившейся в стальные когти. Он толкнул и прижал его к стене так сильно, что гипсокартон треснул.
— Ах ты ублюдок! Как ты допустил, чтобы ее забрали? Я убью тебя, мать твою!
Эш поймал и оттащил его назад прежде, чем тот успел причинить еще больше вреда Фобосу:
— Успокойся.
— У них Дельфина! — Чтобы не накинуться на Ашерона, ему потребовалась вся сила воли. Так или иначе, но даже сейчас его чувство самосохранения кричало, что нападение на могучее божество будет серьезной ошибкой.
— Я это слышал, — невозмутимо произнес Эш. — Английский, может, и не мой родной язык, но я понимаю его достаточно хорошо.
Он отпустил Джерико.
Вперед вышел Джаред. На нем был черный кожаный плащ, рыжие волосы были собраны сзади в конский хвост. Удивительно, что его кожу не покрывали веснушки, и она не выглядела бледной. Скорее, он был загорелым и имел здоровый вид.
Хотя он и близко не был таким высоким, как Эш или Джерико, в его ауре присутствовало достаточно силы, чтобы заставить отступить даже самых худших из забияк. Его глаза скрывались за темными очками, но даже сквозь них они, казалось, светились.
— Отдай мне меч, который дал тебе Нуар.
Это заставило Джерико замереть:
— Откуда ты знаешь про меч?
— Он принадлежит мне. Я слышу ее зов и хочу ее вернуть.
Отозвав свои силы, Джерико освободил Фобоса, который с диким рыком отошел от стены. Когда он шагнул к Джерико, то был остановлен упершейся ему в грудь рукой Эша.
— Расслабься, Фобос. На мой взгляд, ты легко отделался. Если бы они забрали Тори, я порвал бы тебя на куски.
Не обращая на них внимания, Джерико вызвал меч.
Когда тот появился, манера поведения Джареда тут же изменилась. Вместо того, чтобы выказывать решительность и готовность к битве, он стал почтительным и смиренным. Опустившись на колени, Джаред принял меч из рук Джерико и опустил лезвие острием вниз.
Он зашептал на неизвестном Джерико языке, что казалось ему невозможным. Одним из преимуществ бога была способность понимать все языки. Но этот…
Этот язык он не понимал совсем.
Меч начал вращаться сам по себе. Все быстрее и быстрее. Из рукоятки вырвался яркий, слепящий свет. Потом меч завибрировал и превратился в маленькую, красивую женщину ростом не более трех футов. Ее кожа и глаза светились золотом, а темные волосы каскадом струились вниз по спине, доходя до бедер. Она была одета в струящееся черное платье и имела удлиненные уши эльфа и раскосые, как у кошки, глаза. Маленькая золотая корона сдерживала отведенные от лица волосы, которые замысловато переплетала тесьма. Лицо обрамляли алмазы и рубины, свисавшие с короны. Она являла собой совершенство.
Неудивительно, что меч казался живым. Так оно и было.
— Хозяйка, — заговорил Джаред, хватая ее за руку. — Прости меня.
Ее глаза полыхнули красным. Она отняла у него руку и прикоснулась к его волосам.
— Сколько лет, сколько зим, Джаред.
— Я так сожалею. — Его голос ломался, как будто он сдерживал слезы.
Опустившись перед ним на колени, она сняла с него очки, явив миру его жуткие глаза, переливающиеся красным, оранжевым и желтым цветами:
— Я знаю, couran. Но я не та, у кого ты должен просить прощения. Теперь вставай, и мы снова будем сражаться вместе.
Его взгляд выражал такую муку, что у Джерико сдавило грудь.
— Я не подведу тебя снова, хозяйка. Клянусь.
Она благожелательно улыбнулась.
— Я понимаю, почему ты сделал то, что сделал. Во мне нет злобы. — Она сжала его руку своей и приложила их переплетенные ладони к своей груди, там, где билось сердце. — Ты должен позаботиться о спасении других. Нам требуется действовать быстро.
Она отпустила его и расслабилась. Сверкнула вспышка, и она снова стала мечом, стоявшим перед ним.
Джаред обвил ладонью рукоять, поцеловал его и поднялся.
Пытаясь понять, что сейчас произошло, Джерико взглянул на Ашерона.
Эш засунул руки в карманы.
— Сефирии имели десять элитных воинов, которых называли Мимору. Каждый избирался мечом, которым он или она владели.
Джаред явил перевязь и надел ее так, чтобы носить на ней меч.
— Такара две тысячи лет обходилась без Шиори.
— Чего?
— Поправка. — Прежде чем снова заговорить, Джаред сглотнул. — Никому не позволялось владеть ею. Только мне.
Джерико не понимал, пока Эш не объяснил:
— Она была самым мощным из мечей. И тот, кто владел ею, стоял во главе всех остальных Сефириев.
Дерьмо. Сефирии были преданы своим лидером. Самым избранным из избранных среди них…
Джаред покачал головой:
— Я заслужил все, что со мной сделали, и даже больше. Но не будем говорить о прошлом. Мы должны остановить Нуара. — Он посмотрел на Ашерона. — Что насчет твоих Шаронте?
— Они готовы, если готовы мы.
Вперед вышел Фобос:
— У меня наготове горстка выживших Долофони и Онероев.
Джаред кивнул:
— Тогда мы идем в атаку. Да рассудит нас Источник.
Джерико презрительно усмехнулся:
— К черту Источник. Речь идет о мести. Нуар вечно будет жалеть о том, что связался со мной.
Глава 10
Одна из служанок Азуры втолкнула испуганную Дельфину в темную камеру. С отвратительным глухим стуком дверь захлопнулась, запирая ее изнутри. Свет сюда не проникал, и в гнетущей тьме слышалось чье-то дыхание. Откуда оно доносилось?
И еще важнее, кому оно принадлежало?
Скверно, что Азура снова надела на нее сдерживающий ошейник. Защищаться Дельфине придется голыми руками. Никогда она не чувствовала себя более уязвимой.
— Я уже устала от того, что меня хватают и приклеивают мне этикетку.
Тысячи лет Дельфина сражалась, не зная поражений. Теперь же она не могла даже пошевелиться, не сжимаясь от страха.
Послышался чей-то кашель.
Дельфина развернулась, готовясь к битве.
— Кто там?
— Я. — Голос был так слаб, что она не сразу его узнала.
— М'Адок?
— Да.
Она последовала на звук дыхания и обнаружила, что он лежит на земле перед ней. Сейчас, находясь рядом с ним, она могла сказать, что резкими вздохи были не из-за гнева, а от боли.
Боясь наступить на него, Дельфина остановилась.
Однако не смогла различить даже контуров его тела.
— С тобой все хорошо?
— Просто замечательно, — произнес он натянутым тоном, передавшим, какую мучительную боль он испытывает.
