Улыбающаяся - Тростниковая птичка
- А не особых? - хихикнула Мия, и получила от меня полотенцем пониже спины. - Хорошо, хорошо, мамочка! Никаких вольностей на первом свидании!
И вот теперь я сидела в комнате одна, разложив на коленях куртку Сая, и машинально разглаживала на ней заломы и складки. Верхнее освещение я включать не стала, довольствовавшись светом прикроватного ночника: казалось, что этот неяркий, мягкий свет делает обстановку одновременно и нежной, и торжественной. В коридоре послышались шаги, я заметалась, не зная что делать, но идущий прошел мимо нашей двери и двинулся дальше по коридору. Я с трудом успокоила сбившееся дыхание, и решительно, с помощью зубов, расцепила замочек браслета. Семь бусин из материала, похожего на потемневшее серебро, соскользнули по шнурку в подставленную ладонь. Я качнула бусины на ладони, ссыпала их на покрывало, и вдела нитку в иголку: пора было сделать то, что я собиралась.
Единственного воина с такими бусинами я видела у ворот Нашера, и сейчас я пыталась припомнить малейшие подробности, чтобы не испортить хотя бы это дело. К моему счастью, на выбранном мной участке куртки обнаружилась еле заметная перфорация. Я потянула куртку за другую полу, и всмотрелась внимательней: и тут обнаружилась точно такая же мелкая перфорация, сделанная в помощь неумелым пришивальщицам. Я улыбнулась, и принялась за работу.
Когда Мия вернулась в нашу комнату, я уже лежала в кровати, закутавшись в одеяло и отвернувшись к стене. Я так и заснула, уткнувшись лицом в куртку Сая и вдыхая его запах.
12
Грузились утром с веселой решимостью - близость дома весьма этому способствовала. Даже я, не слишком любящий Таншер, поддался общему настроению, и невольно подгонял время. Утро же выявило и первых счастливчиков: смущенного Брендона, в куртке, украшенной небесно-голубой россыпью, вечно мрачного мизантропа Йена, непривычную, кривую улыбку которого оттеняли рыжие всполохи на куртке, и конечно же, красавчика Миста, который отказался отдавать свою куртку и половину ночи раскладывал и пришивал бусины темно-синего и малинового цветов в изящном узоре. Когда в его ладони перекочевали еще и бусины цвета охры от девушки, судя по лицу решившей биться за Миста до конца, он, произнеся положенную ритуальную фразу благодарности, повернулся к нам с Терри и подняв взгляд к небесам кокетливо вопросил:
- За что, Мать-Прародительница?
- За красивые глаза, - традиционно откликнулись мы с Терри хором.
Я внимательно оглядел остальных: нет, больше никого. Что же, трое - это неплохой результат. Жаль, конечно, что ничья куртка не может похвалиться металлическим отливом брачных бусин, но я, как никто, знал о том, как опасно полагаться на чувства. И все же за парней было немного обидно: возможно уже сегодня в Таншере кто-то еще получит бусины этих же цветов, и тогда потребуется доказывать, что ты единственный достойный.
Остаток пути удалось преодолеть без происшествий: мы даже опередили график, и приехали в Таншер несколько раньше, чем предполагали. Оказалось, что если Поезд Невест двигается к центральной площади по свободным улицам, то скорость его движения гораздо выше, чем когда автобусы, словно усталые черепахи, буквально протискиваются сквозь возбужденную толпу.
Времени мы выгадали совсем немного - вскоре на площади воцарилось привычное для дня прибытия Поезда Невест столпотворение. Я столько раз стоял в этой толпе, что прекрасно знал, на что смотрят и о чем говорят сейчас между собой воины, на что надеются и какие заключают пари, в общем - чем сейчас живет и дышит центральная площадь.
Согласно церемониалу, безупречно выглядящий Эвард вышел на порог Общинного дома встречать Поезд. Я поймал себя на том, что судорожно пытаюсь пригладить растрепавшиеся волосы и поморщился, вспомнив, что в ближайшее время мне предстоит пережить целую череду неприятных разговоров. Я вздохнул, подавил совершенно детское желание спрятаться в машине и решительно распахнул дверь. В последний момент Терри сунул мне в руки куртку, о которой я от волнения совсем забыл. Послышался слаженный шум открывающихся дверей, восторженный гул толпы. Я привычно нашел глазами Птичку, подошел и крепко взял её за запястье: с её умением находить неприятности, лучше было держаться с ней рядом. Неожиданно гвалт на площади начал затихать и стало слышно, как подошвы девичьих туфелек касаются мостовой. Когда девушки чинно выстроились парами, гул на площади начался с новой силой.
- Прошу следовать за мной, - я сделал приглашающий жест, и, крепко держа Птичку за руку, пошел ко входу в Общинный дом, превратившийся на время в Дом Невест.
Я знал, что девушки идут следом, парни из моей десятки сопровождают их колонну с двух сторон и поэтому удивился, когда отец, двинувшийся нам навстречу, неожиданно сбился с шага и ломая канон сказал совсем не то, что был должен.
- Сайгон... успел, - я скорей угадал по губам, чем услышал сказанное.
Я нервно оглянулся, пытаясь понять, что происходит, нашел глазами улыбающегося Терри. Тот жестом показал, что все в порядке. Поворачиваясь обратно к отцу я заметил, как Терри скользнул по мне взглядом: с его лица сползла улыбка, и он удивленно и встревожено посмотрел на Соню. Чувствуя, что закипаю, я внимательно осмотрел себя, ожидая чего угодно: расстегнутых брюк, дыру на колене, пятна на самом видном месте. В общем, всего, кроме того, что увидел. Это было невозможно, немыслимо, и я успел испугаться, что из-за приближающегося дня рубежа у меня начались видения. Но реакция отца, Терри, внезапно наставшая на площади тишина... Части паззла легли на место, подтверждая увиденное: на моей груди, напротив сердца, были нашиты серебряные брачные бусины. Я разжал пальцы, освобождая Сонино запястье из плена, чувствуя, как заходится сердце от радости и холодея от догадки: приметного браслета из темных серебряных бусин, который Птичка так старательно прятала всю поездку под одеждой, на её руке больше не было.
Отец откашлялся, и церемония потекла дальше, но я ничего не слышал: в голове была звонкая пустота. Я смотрел на Сонин профиль рядом с собой, и старательно отгонял все мысли, кроме одной: 'Зачем?' Не знаю, как я вытерпел до конца церемонии, как смог сохранять все это время спокойное выражение лица, когда все мои чувства, планы, надежды и страхи разом переплелись в тугой комок из облегчения, радости и вины. Как только девушки переступили порог общинного дома, я почти насильно затащил Птичку в пустующее подсобное помещение, притиснул ее спиной к стене, и, как в бункере, уперся руками по обе стороны от её плеч, не давая сбежать.
