Нора Робертс - Долина Молчания
— Не буду спорить. Но я бы не стала говорить об их победе. Глупая и ненужная трата сил. Если бы вампиры остались и продолжили бой, то потерь у нас было бы больше — убитыми и пленными. Думаю, Лилит отдала приказ в порыве гнева, импульсивно. Но как стратегия это никуда не годится.
Мойра ела, не чувствуя вкуса пищи.
— Она действовала приблизительно в том же духе, когда отправила к нам Кинга. Мелочно и злобно. Но ей это казалось забавным. Она думала, что посеет панику, подорвет наш дух. Лилит совсем нас не знает. Ты прожил вдвое меньше ее. — Мойра повернулась к Киану. — Но понимаешь нас гораздо лучше.
— Я нахожу людей интересными. А она... в лучшем случае вкусными. Вам не обязательно знать, что думают коровы, чтобы растить их для бифштексов.
— Особенно если в твоем распоряжении куча народу, чтобы пасти их, — вставила Блэр. — Это я продолжаю твою метафору. Я обидела ее девчонку, и Лилит хочет отомстить. Мы захватили три ее лагеря — а сегодня утром очистили еще две деревни.
— Деревни были пустыми, — сказал Ларкин — Она не потрудилась расставить там ловушки или разместить гарнизоны. Кроме того, Гленна рассказала, как вы провели Лилит, пока мы отсутствовали.
— Короче говоря, зуб за зуб. Но ее потери больше наших. Хотя семьям погибших от этого не легче, — добавила Блэр.
— А завтра я отправлю следующий отряд. Фалин поведет его. — Мойра протянула руку Ларкину. — Я не могу его оставить. Я, конечно, поговорю с Шинан, но...
— Нет, позволь мне сделать это. Думаю, отец уже разговаривал с ней, но я сам ее навещу.
Мойра кивнула.
— Как Тинин? Он серьезно ранен?
— В бедро. Хойт позаботился о раненых. Когда мы расставались, с Тинином все было в порядке. Ночью они будут в безопасности.
— Хорошо. Будем молиться, чтобы утром выглянуло солнце.
У нее была еще одна обязанность.
Женщины сидели в общей комнате рядом с их спальнями, где они обычно читали, шили или просто сплетничали. Мать Мойры устроила здесь милую, очень женственную гостиную с большим количеством гобеленов, многочисленными подушками и цветущими растениями в горшках.
Камин обычно топили дровами из яблони, распространявшими тонкий аромат; канделябры на стенах изображали крылатых фей.
После коронации Мойра разрешила служанкам переделать свою комнату. Но гостиная осталась точно такой же, какой она ее помнила,
Теперь все женщины собрались здесь, ожидая, пока королева оправится спать или просто отпустит их.
При виде королевы все встали и присели в реверансе.
— Здесь мы все равны. Теперь мы просто женщины. — Мойра обняла Кэру.
— Миледи. — Красные, опухшие от слез глаза Кэры вновь увлажнились. — Двин убит. Моего брата больше нет.
— Мне так жаль. Я тебе сочувствую. Ну, ну. — Крепко обняв молодую женщину, Мойра повела ее к креслу. Она плакала вместе с Кэрой — как плакала с ее матерью и остальными родителями погибших.
— Его похоронили там, в поле у дороги. Даже не смогли привезти домой. И поминок не было.
— Мы отправим туда праведника, чтобы он освятил землю. И поставим памятник всем, кто пал сегодня в бою.
— Двин так хотел пойти, хотел сражаться. Он оглянулся и помахал мне рукой, когда они выступили в поход.
— Выпей чаю. — Ислин, глаза которой тоже покраснели от слез, поставила на стол чайник. — Выпей чаю. И вы тоже, миледи.
— Спасибо. — Кэра вытерла лицо. — Не знаю, как бы я пережила эти часы без Ислин и Дервил.
— Хорошо, что вы дружите. Выпей чаю и иди домой. Теперь ты должна быть с семьей, Я отпускаю тебя. Будешь дома, сколько сочтешь нужным.
— У меня есть еще одна просьба, Ваше величество. Прошу вас не отказать — ради памяти брата.
Мойра ждала, но Кэра молчала.
— Ты хочешь, чтобы я пообещала выполнить твою просьбу, не зная, в чем она заключается?
— Мой муж выступает завтра.
Мойра почувствовала, как сердце ее замерло.
— Кэра. — Он погладила молодую женщину по волосам. — Муж Шинан тоже уходит завтра на рассвете. Она беременна третьим ребенком, но и ее мужа я не могу оставить здесь.
— Я не прошу вас об этом. Позвольте мне пойти с ним.
— Но... — Пораженная, Мойра откинулась на спинку стула. — У тебя же дети, Кэра.
— Они останутся с моей матерью и будут в полной безопасности. Мой муж уходит на войну, а я тренировалась не меньше, чем он. Почему я должна сидеть и ждать? — Кэра протянула руки. — Заниматься шитьем, гулять в саду, когда он идет в бой? Вы говорили, что все должны быть готовы защищать Гилл и другие миры. Я готова. Ваше величество, миледи, умоляю вас отпустить меня завтра утром с мужем.
Мойра молча встала. Подошла к окну и выглянула в темноту ночи. Дождь, наконец, стих, но густой туман был похож на облака.
— Ты с ним уже говорила об этом? — после долгого молчания спросила Мойра.
— Да, и первое, о чем он подумал, — что это слишком опасно для меня. Но муж понимает, что я приняла окончательное решение, и знает, почему я это сделала.
— Почему?
— Он для меня — все. — Кэра встала и прижала ладонь к сердцу. — Я не оставила бы детей без защиты, но я верю, что моя мать сумеет уберечь их. Миледи, неужели мы, женщины, все это время тренировались и ползали по грязи только затем, чтобы сидеть у камина?
— Нет. Конечно, нет.
—Многие женщины согласны со мной.
Мойра повернулась к служанкам.
—Ты говорила с остальными. — Королева посмотрела на Дервил и Ислин. — И вы обе тоже собираетесь пойти с отрядом? — Они кивнули. — Я понимаю, что ошибалась, удерживая тебя, Кэра. Тогда готовьтесь. Я горжусь женщинами Гилла.
Из-за любви, думала Мойра, составляя еще один список воинов. Из-за любви, а не только из чувства долга. Женщины пойдут в бой и будут сражаться за Гилл. Мужья, любимые, семьи — вот что побуждает их взяться за меч.
А за кого будет сражаться она? К кому придет в ночь перед битвой в поисках тепла, в поисках мужества?
Время шло, и Самайн, словно окровавленный топор, висел над ее головой. Мойра не могла спать — теперь это повторялось каждую ночь. Возьмет ли она в руки книгу, очередную карту, очередной список? Или снова будет бродить по комнатам, внутренним дворикам и оранжереям, мечтая о...
О нем. О том, что его руки снова обнимут ее, наполнят жизнью, светом. Он поделится с ней тем, что она увидела в нем в ту ночь, когда он музицировал и что бередило ей душу так же сильно, как и он сам волновал ее тело.
