Ольга Куно - Невеста по завещанию
Он — мой муж.
Фиктивный, услужливо заметил внутренний голос. Фиктивный, он сам напомнил тебе об этом не далее как вчера. Ты не делишь с ним постель. Он даже завещание написал не в твою пользу и так тебе прямо об этом и сказал.
Но защищает-то он меня не фиктивно. Он не фиктивно спас меня от этого вампира Эдмонда. Не фиктивно следит за тем, чтобы при мне всегда была охрана. И, в конце-то концов, я просто не хочу видеть его прикованным к постели! Это МОЯ кровь. Имею право распоряжаться ей так, как захочу.
А если ты не успеешь остановить собственное кровотечение? Внутренний голос прекрасно знал все слабые стороны моего плана. Крови понадобится много, ты будешь ослаблена, вполне можешь потерять сознание. А рядом не будет никого, кто мог бы помочь. Ты достаточно благоразумна для того, чтобы не приглашать на это действо свидетелей. И что потом? Спасёшь его, а сама умрёшь от кровопотери? Опять эта формула — жизнь за жизнь? Пусть он тысячу раз твой муж, пусть даже ты успела до определённой степени к нему привязаться, но ведь не настолько же он для тебя важен!
Вся эта мысленная дискуссия не имела особого значения, поскольку никоим образом на мои действия не влияла. Я вылила немного водки на тряпицу, как следует протёрла нож, придвинула к кровати стул, поставила на него чашку с чаем, сосуд с соком тысячелистника, а также положила несколько тряпок. Немного подумав, одну из них сразу же вымочила в соке тысячелистника, на случай, если потом у меня на это сил уже не хватит. Осторожно перерезала одну из наложенных на Дамиана повязок, так, что открылась рана на боку. От вида раны, её рваных краёв, свернувшейся крови меня передёрнуло, к горлу подкатила тошнота, но я сделала очень глубокий вдох и постаралась взять себя в руки. Не имело принципиального значения, где именно моя кровь будет соприкасаться с его телом. Целительные компоненты проникнут и через кожу. Но соприкосновение крови с кровью всё же предпочтительно, так как обеспечивает наиболее полное и быстрое исцеление.
В книге было написано, что шансы потерять сознание существенно уменьшаются, если перерезать себе вену лёжа. Поэтому я легла на постель рядом с Дамианом, справа от него, со стороны раненого бока. И приложила лезвие ножа к своей левой руке.
Хм, а не так-то это, оказывается, и легко. И вовсе не из-за опасений о том, что произойдёт дальше. Я всё заранее подготовила, постаралась максимально обезопасить себя на этот счёт, и больше к этой теме мысленно не возвращалась. Но вот просто сам факт — нанести себе рану, порезать вену — почему-то вызывал в душе бурю сопротивления. И сделать одно простое движение правой рукой оказалось жутко тяжело. В какой-то момент я даже думала, что не смогу. Не справлюсь.
Да что ты, тряпка, что ли?! — вспылил внутренний голос, тот самый, который только что столь неудачно старался убедить меня вообще не вмешиваться в происходящее. Такими заморочками, как логическое мышление, он явно не страдал. Порезаться боишься? Определись, наконец-то: человек ты, способный хоть что-то решить в своей жизни, или просто никчемная маленькая девочка? Я сжала зубы и полоснула себя по руке в районе локтевого изгиба. И тут же зашипела, прилагая усилие, чтобы не вскрикнуть. Больно. Зато кровь потекла сразу, словно только и ждала, когда же её, наконец-то, выпустят. А может, и вправду ждала? Может, Живая Кровь чувствует, когда в ней возникает потребность и сама стремится навстречу источнику хвори? Кто её знает. Я точно не разбираюсь в таких нюансах.
Изогнув левую руку, я положила её Дамиану на живот, так, чтобы кровь стекала ему на рану. Конечно, часть оставалась на коже живота, часть стекала по боку вниз, на постель, но это не имело большого значения. Целебные составляющие всё равно впитаются в кожу, втянутся в организм нуждающегося в них человека. В итоге крови на поверхности останется куда меньше, чем если бы она была обыкновенной. А то, что останется, особых вопросов не вызовет, ведь и повязка, и постель всё равно успели уже пропитаться кровью самого Дамиана.
Поначалу я чувствовала себя совершенно нормально, не считая боли от пореза, но её я быстро научилась не считать. Потом пришло ощущение слабости, сперва совсем лёгкой, но постепенно усиливавшейся. Чувство дискомфорта, возникавшее всякий раз, как я поворачивала голову, явилось первым признаком головокружения. А вскоре комната и вовсе поплыла перед глазами.
Я никогда не испытывала подобных ощущений. Стало немного страшно. Ещё чуть-чуть, и я потеряю сознание, и что будет тогда? Потеряю слишком много крови, и меня уже некому будет спасти? Или кровотечение всё-таки остановится? Я с силой зажмурилась и с силой же заставила себя открыть глаза. Нельзя отключаться. И останавливать процесс рано. Крови ещё недостаточно. Я вычитала в той книге, как это определить. У больного на щеках должен появиться характерный румянец. Пока его нет. Но ещё чуть-чуть — и я совсем утрачу контроль над происходящим.
Пытаюсь как-то удержать себя на поверхности, не погружаясь в забытье. Пробую считать до ста, понимаю, что это плохая идея: наоборот, уволакивает в сон. Принимаюсь с повышенным вниманием разглядывать окружающие предметы. Причудливый кованый канделябр с ножкой, изображающей виноградную лозу. На стене — несколько кинжалов разной длины и гобелен. На сей раз обошлось без религиозной тематики, никакого святого Веллира и силы мысли. Просто лесной пейзаж и волк лежит, положив голову на лапы, и подозрительно смотрит с гобелена.
А я вдруг вспомнила про чай. Протянула дрожащую руку, благо сиденье стула — совсем рядом, взялась за чашку так крепко, как смогла, поднесла к губам и сделала несколько больших глотков. Вкус отвратительный: я терпеть не могу сладкий чай, а этот — очень сладкий. Но именно это мне сейчас и нужно: как раз сладость-то и придаёт сил. Должна, по крайней мере.
Поставила чашку обратно. Расплескала, конечно, по дороге, но это сейчас тревожит меня меньше всего. Посмотрела на Дамиана. Кажется, появился румянец. Очень-очень слабый, едва заметный, но, похоже, придётся считать, что этого достаточно, ибо дольше я не продержусь.
Пытаюсь приподняться на правом локте, но голова начинает кружиться совсем сильно. Приходится вернуться в исходное положение и всё дальнейшее проделывать лёжа. Ещё раз обмакиваю тряпицу в сок тысячелистника: он поможет остановить кровотечение, и стараюсь затянуть рану на руке так туго, как только могу. Это сложно: ведь в моём распоряжении только одна рука, и та еле-еле ворочается. Чтобы затянуть повязку, пользуюсь зубами. Ладно, что могла, я сделала, а в остальном придётся положиться на особые свойства собственного организма.
