Дамский LADY - Другая история(Сборник конкурсных фентези-рассказов Темного Двора-Литературный клуб Lady-Webnice)
33-й день без тебя. Темнота.
Восемь черных свечей, жезл из обсидиана, чаша крови, не моей, кинжал, зеркало. Слова я знаю наизусть. Пою его. Голоса почти нет. Заклинание Вызова забирает все силы. А у меня их и так почти не осталось. Зеркало исписано кровавыми буквами.
- Madariatza, torezodu!
Ничего. В отчаянии заламываю руки.
- Приди же. Приди, - потрескавшиеся губы шепчут как мантру. Нечем дышать, огонь свечей выжигает кислород.
Одна погасла. Дрожащей рукой подношу зажигалку.
- Зачем ты опять делаешь это? – голос усталый.
Вскидываю глаза. О, милый! Что с тобой? Изнуренный, высохший как дерево без воды.
- Почему… - вопрос недосказан, но ты понял.
- Мне тяжело, снежинка. Я хочу отдохнуть. Отпусти.
- Не могу, - срываюсь не крик. – Не могу!
- Если любишь, отпусти.
Плачешь. Я знаю, что ты не можешь. Но мокрая дорожка на твоей щеке красноречива.
Порыв ветра из окна задувает три свечи. Я вижу, как твое тело мерцает. Нет! Не уходи! Где зажигалка? Не могу найти. Отчаяние колет в самое сердце. Ты ушел. Но я тебя верну. Снова.
Он опять приходил ко мне во сне. Такой, каким я его помню. Немного взъерошенный, будто одевался второпях, с неизменной бейсболкой – сегодня на ней красовалась надпись «Шуми, вперед!» и хитрым прищуром красивых глаз. Точно что-то задумал! Жду, притопывая каблучком.
- Снежинка, я не силен в математике и память у меня не очень, но сегодня шестьсот шестьдесят пять дней как мы знакомы, - он вытащил откуда-то из-за спины и протянул мне, как фокусник, перевязанные алой лентой ромашки. Большие, с яркими желтыми серединками и свежими зелеными листьями.
- О! - я изумилась его поступку. Ну кто отмечает такую дату? Это не годовщина и даже не круглое число… Но мне все равно! Вот за это я его и люблю – он умеет удивлять. – Спасибо, милый!
Обняв одной рукой цветы, другой я рывком притянула его к себе и смачно чмокнула в нос. Он улыбнулся и, прижав к себе, нежно поцеловал.
- Это еще не все. У меня для тебя сюрприз, - хитрюга знает, что я люблю сюрпризы, - жду тебя ровно в полночь в том месте, где мы встретились.
Парк! Конечно! В уме продумываю наряд, макияж, прическу. Почему-то я уверена, что сегодня он попросит меня стать его женой.
Ровно в двенадцать я сидела на скамейке возле тира, где выиграла племяннику медведя. Было темно и тихо, аттракционы закрыты на ночь. На часах уже две минуты первого. Где же ты? Оглядываюсь по сторонам. Никого.
Шестьсот шестьдесят шестой день нашего знакомства. Я не суеверна, но это слишком фатальное совпадение. Я сижу у его кровати. Он утыкан иголками, трубочки торчат из его рта и носа. Бледный и неподвижный. Кома. Все как тогда…
Десять лет назад, в этот же день, так же попал в аварию и умер через пару часов в реанимации мой отец. Когда я узнала об этом, мои волосы в секунду поседели. Он лежал, как и мой милый, абсолютно белый в абсолютно белой палате. Я рыдала, как и сейчас, под аккомпанемент гудения и писка больничной аппаратуры.
Говорят, люди могут плакать во сне. Я не верила. Но, проснувшись от ужаса, сжимающего сердце, я увидела насквозь мокрую от слез подушку.
39-й день без тебя. Мрак.
Десять черных свечей, жезл из гагата, чаша крови, моей, кинжал, зеркало. Мне страшно, но без тебя еще страшнее. Голоса нет, пытаюсь прохрипеть Слова. Кровь стекает по зеркалу. Слишком много. Так надо.
- Взываю к тебе, Сатана, Властелин огня и Юга. Взываю к тебе, Люцифер, Носитель света, Властелин Востока. Взываю к тебе Белиал, Основа земли, Властелин Севера. Взываю к тебе Левиафан, Властелин моря и Запада. – кашляю. Дым от свечей забивает горло. Дурманит голову. - In nomine Dei nostri Satanas Luciferi ..- не могу! Надо! - exclesi! Приди. Madariatza, torezodu.
Ничего. Ничего! Рыдания гнут меня пополам, тянут вниз. Сползаю на пол. Не получается! Почему? «Жертва», - голос в моей голове. Беру кинжал. Я больше не снежинка. Прости, милый. Белые локоны падают с плеч. Ты так любил их…
- Madariatza, torezodu. Пожалуйста!
Ногтями раздираю деревянный пол. Щепки под ногтями. Больно! Кровавая пентаграмма светится и пульсирует.
- Взываю к вам, Сатана! Люцифер! Белиал! Левиафан!
Зеркало взрывается на последнем слове, осыпая меня осколками. Они требуют еще крови. Не жалко. Для тебя ничего не жалко.
- Снежинка, - не голос, хрип. – Зачем ты так, - укоризна и гнев. – Отпусти, - стон.
- Не могу. Я люблю тебя!
Боль уходит, уводя сознание. Сил не осталось. Смотрю на тебя. Отчаянье топит мои чувства. Что я с тобой сделала?! Живой труп. Нет, ты мертв. Ты заслужил отдых. Я не права. Прости. Последний взгляд на дорогие сердцу черты.
- Отпускаю… Я отпускаю тебя, милый…
- Спасибо! – ты счастлив. Наконец-то ты счастлив. – Прощай снежинка, – последняя улыбка. Такая чудесная. Она греет.
- Нет, до встречи.
Свечи погасли. Я лежу на полу в своей крови. Но мне не больно. Не страшно. Я счастлива. Губы неумело кривятся в улыбке. Я и забыла, что когда-то умела это делать. Может, потом я снова научусь смеяться.
- Отпускаю тебя.
Мессалина
Сценарист (Мессалина)
Пролог
Это была обычная тихая ночь. Серповидная луна лениво освещала улочки маленького города. Покой и безмолвие мира полотном укрыли землю. В такую ночь кажется, что если закричать, тебя услышат на другом краю земли. Но она не думала об этом, не пыталась кричать, а только беззвучно плакала на скамейке в парке, сморщив лицо и глядя с ненавистью в небо.
- За что? За что? – слышалось снова и снова.
Когда, казалось бы, не осталось сил даже плакать, девушка услышала мелодию «Одинокий пастух». Вздрогнув, она оглянулась кругом в поисках источника звука, и, словно очнувшись, перевела взгляд на лежащую рядом сумку. Вытащила свой старенький NOKIA и, не глядя на экран, нажала отбой.
- Идите к черту! – обычно она не ругалась (работа школьной учительницы обязывала не употреблять бранные слова), а тут так и хотелось отпустить крепкое словцо. – Сволочи! - Ей даже полегчало. – Чудовища! – Так, это не сильно похоже на мат. Какие там еще есть слова…
Снова запел мобильник.
- Дерьмо! – вскрикнула девушка от неожиданности. – А ведь хорошее слово!
С полминуты она сидела тупо глядя на телефон и, наконец, решившись, нажала «зеленую трубочку»:
- Слушаю, - голос уже не дрожал, видимо «матотерапия» сработала.
- Это Женевьева Новель? - на той стороне явно волновались, - Алло! Алло! Вы меня слушаете?
- Да, - Ева едва могла разобрать слова говорившего из-за непонятного треска и помех.
- Вы должны выслушать меня внимательно, ни о чем не спрашивать, у нас три минуты, - сквозь усилившиеся помехи говоривший почти прокричал последние слова.
