Людмила Сурская - Шумеры
— Вкусно пахнет, — потянула она носиком.
Он расставляя содержимое подноса на столик заметил:
— На вкус это не хуже. Палочками пользоваться умеешь?
— Это дорогое удовольствие и не по моему карману, — не удержавшись съязвила она и тут же готова была откусить себе язык.
А он, не цепляясь к её словам, ворковал:
— Открой ротик, я положу тебе сам. Ну, как?
Не успев прожевать подавилась смехом.
— Подожди, я ещё не разжевала. Надеюсь это не лягушка или червяк?
— Разве похоже? — пощекотал он её подмышку.
Всё-таки, как приятно, что за тобой ухаживают. Насладившись этой мыслью, она взялась за игру.
— Ночью все кошки серы. То, что я жую имеет какое-то отношение к воде?
— Пучеглазая относится скорее к болоту… — Напугал он, тут же пойдя на попятную. — Жуй спокойно, это точно не она. Теперь запей из моего бокала, — приблизил он ей к губам узкий сосуд.
Она не удивилась, но повредничала.
— Почему из твоего. У меня же есть свой.
— Из моего ароматнее.
— Хорошо. Выпьем из твоего, потом дойдёт очередь до моего…
Обменявшись не только вином, но и поцелуями, он нарываясь на похвалу спросил:
— Как тебе вино?
Она поняла это и воскликнула:
— Ничего вкуснее не пила! Чудное вино. Но мне на сегодня боюсь, будет многовато…
Он жарко дыша в безумном порыве притиснул её к себе и зашептал:
— Ты лежишь и тебе не надо вставать, мои руки к твоим услугам. Я готов всю ночь качать тебя на них, как в зыбке… Только не пугай меня больше. Тоска не давала мне вздохнуть.
Она вновь почувствовала тяжёлый ароматический дым из бронзовых курильниц, что ложился в зале голубоватым туманом. Спустила ноги на пол. Точно зная, что под ступнями ковёр, но… Под ногами, как наяву отдавали холодом мраморные плиты. Их белизна отсвечивала в свете прикреплённых на полуколоннах факелах. На руках и щиколотках позвякивали браслеты. "Откуда здесь это всё? Невероятно, но ведь ту безумную ночь он тоже сидел перед ней, жадно ловя каждое её слово и движение, почему она его не узнала? Тогда бы этот путь в счастливую вечность был короче, и она не была так долго такой одинокой и несчастной". Сбросив одежду и распушив волосы, она начала танцевать танец "любви и тревоги" и петь перед ним песню "восторга и восхваления Афродите". Эдик, как заворожённый смотрел на неё, не понимая происходящего. В углу стоял раб с дополнительным факелом. Красное пламя колебалось на стенах и оттого чудилось, что по тёмным углам полно ядовитых шевелящихся тварей. Она махнула рукой и раб, потушив факел, удалился. Танцуя, она сужала круг вокруг него. Её руки, плечи и торс всё было в гармоничном движении. Ещё шаг к нему, грациозный взмах тонких рук и она заскользила по его телу, раздевая и соблазняя. Последнее, что он помнил, это были две её ласкающих руки в его волосах.
Проспав до первых лучей солнца проскальзывающих сквозь щели неплотно закрытых штор, он успокоился, только поняв, что она ещё спит и ей сейчас не до него. Находясь под впечатлением сказочной ночи, Эд всё ещё не мог прийти в себя от происшедшего с ним. Он явно чувствовал запах курильниц. "Но ведь здесь ничего такого и в помине нет". — Крутил он головой. Звон её браслетов до сих пор стоит в ушах, а ноги и руки её пусты от украшений. Она пахла вся ароматизированным маслом. Его руки скользили по ней. А то, что она с ним делала, это вообще на грани фантастики. "Так эротично и грациозно танцевали и нежно пели в Элладе гетеры". Он, торопливо одеваясь, смотрел на неё спящую, освещённую шаловливым украдкой пробравшимся солнечным лучом и от этого казавшуюся безупречной вылитой древним мастером из золота. "Красива, как богиня! Но, что это всё-таки было сегодня ночью?" — задавал он себе вопрос не находя ответа. Переведя будильник на час попозже, тем самым, давая ей возможность ещё поспать, он захлопнул за собой дверь.
14
Она вскочила от трели будильника. В голове плавали отрывки безумной ночи, проглотив странный горьковатый комок, поднесла к глазам часы и ужаснулась. "Проспала. Он переставил время, давая ей поспать. Теперь ей конец. Начальник расскажет, кто она такая есть и с чем её едят. Надо срочно позвонить Садовниковой". Но удивлённая Лидия Михайловна сообщила ей, что её раньше как после обеда никто и не ждал. Кто-то позвонил секретарю генерального и сказал, что ты задержишься по делам командировки. Та любезно перезвонила в отдел и начальнику.
— Мы в отпаде от новости. Оказывается ты теперь водишь дружбу с приближёнными генерального. Неужели рецепт кофе так подсластил жизнь? О командировке вообще отдельный разговор. Мы рады, но в непонятках. А начальник, знаешь, надулся, считая, что командировку ты хитро организовала за его спиной, прикинувшись безвинной овечкой. Но думай, не думай. Кричи не кричи, а против генерального не попрёшь.
"Это конечно придумал Эдик, но мне полдня не рабочего времени на руку. Пойду, съезжу в домоуправление, разберусь со стариками Терентьевыми". Всё тот же месяц, но одно число перечеркнуло весь календарь, и как всё сразу изменилось. Солнце не так безжалостно жжёт и снующие машины совсем не раздражают. Как просто отличить счастливого человека от прикоснувшегося крылом к беде…
В маршрутке нашёл её его звонок:
— Малыш, ты проснулась?
Она скосила глаза на пассажиров, удобно ли вот так разговаривать?… и прошептала:
— И уже мчу по Москве.
Это удивило его.
— Как мчишь, я же тебе переставил будильник?
Пришлось говорить.
— Я заметила. Это ты там сочинил про командировочные дела, чтоб отмазать моё опоздание?
— Как ты догадалась? — хмыкнул он.
Открыла и этот секрет.
— Я позвонила Лидии Михайловне.
— Где ты? — не то тревожно, не то нетерпеливо спрашивал он.
И это не секрет, она сказала:
— Еду по делам стариков Терентьевых. Тебе вчера я о них рассказывала, если ты помнишь. Успею до часу вернуться на работу.
— Хочу тебя видеть, сейчас, сию минуту… — взорвался он.
Люда теряя терпение оборвала:
— Ты говоришь несуразицу, сам понимая, что это невозможно. И вообще, как ты себе это представляешь?
Он никак не представлял, но безумно жалея о том, что не может поехать к ней сейчас же, хотел. А ещё непонятное заводя, рвало грудь.
— Лю, что было сегодня ночью, сон или явь и как ты это делаешь?
— Ты о чём? — засмеялась она.
Он обиделся, как мальчишка которого пытаются надуть.
— Не притворяйся…
Она не собираясь открываться отболталась:
— Сейчас мне точно не до тебя.
— Лю, подожди… — кричал он.
Но до него долетело только её равнодушное:
