Огонь в его объятиях (ЛП) - Диксон Руби

Он издает низкое горловое рычание, и я автоматически закрываю ему рот рукой, заставляя замолчать.

Он замирает. Его мысли колеблются, меняются. Они становятся… возбужденными.

Это… это странно. Я чувствую странное трепетание в животе и продолжаю говорить себе, что должна убрать руку. Что он взрослый и ему не нужно, чтобы я закрывала ему рот, как ребенку. Но его кожа под моей такая теплая, и я очарована тем, что он чувствует. Его взгляд встречается с моим, и я вижу, что его глаза полностью золотистые, ярко сияющие.

Мой пульс снова учащается, и я чувствую это странное ощущение удовольствия глубоко между бедер, в том месте, которое начало пусто болеть только после того, как у меня был секс, и теперь я знаю, чего мне не хватает. Я позволяю своим пальцам скользнуть вниз по его губам, впервые замечая, что они на удивление полные и упругие. Я всегда представляла его просто с золотистой кожей и клыками, но у него такой совершенный рот, что он посрамил бы всех человеческих мужчин. И эта челюсть… Вздох. Он опускает взгляд на мои пальцы, и я впервые замечаю, какие длинные и густые у него золотистые ресницы.

Я также замечаю, какая у меня мозолистая и покрытая шрамами рука, и какие у меня неровные и короткие ногти. Фу.

Я отстраняюсь от него.

Он тут же ловит мою руку и притягивает мои пальцы обратно к своему рту, снова прижимая их к своим губам. Я смутно слышу, как вдали урчат мотоциклы, и знаю, что они не приближаются. Теперь мы можем отдалиться друг от друга в любой момент.

Вот только я не уверена, что хочу этого.

«Я тоже этого не хочу, — говорит мне Зор, его взгляд напряжен. — Что плохого в прикосновении?»

«Ничего. Я просто…»

«Ты боишься меня. Я понимаю это. — Его рука ласкает мои пальцы, все еще прижатые к его рту. — Ты думаешь, я этого не осознаю? Я чувствую запах твоего страха, когда упоминаю об изменении формы. Но знай, моя Эмма, я бы никогда не причинил тебе вреда. Даже когда я сходил с ума от боли, причинил ли я тебе боль?»

Я качаю головой.

«Нет. Я не мог. Ты моя пара. Мое существование. Моя причина продолжать жить в этом странном, ужасном мире. Я никогда не смог бы причинить тебе боль. Но моя боевая форма — это часть того, кто я есть. Я не могу вечно оставаться таким, каким ты видишь меня сейчас, и быть счастливым. Я должен измениться, и я не хочу, чтобы ты боялась меня».

«Я знаю. Это просто… — я с трудом сглатываю, думая о той ужасной ночи, о том, как я была зажата в его когтях, повсюду кровь, и вообще не могла с ним поговорить. — Ты был не самим собой. Ты был где-то в другом месте, и я просто беспокоюсь, что это случится снова, когда ты снова изменишься».

«Ты имеешь в виду, когда я трансформируюсь в боевую форму и увижу, как плохо обстоят дела с моими крыльями? — в его тоне слышится легкий юмор. — У меня нет никаких надежд на то, что их можно спасти, моя пара. Я принимаю то, что их больше нет. Я отказался от них ради тебя».

Я отдергиваю руку, уязвленная.

— Но я тебя об этом не просила. — Боже, теперь это звучит мелочно и обиженно. — Прости, — шепчу я, пряча лицо в ладонях. Я чувствую себя ужасно. Он от многого отказался, а я все еще…

«Ты все еще боишься, — соглашается он. — Я это чувствую. Ты боишься того, кто я есть, и ты боишься потерять меня. Ты боишься, что захочешь, чтобы я оставил тебя, а я этого не сделаю, и ты боишься того, что произойдет, когда этот день настанет».

Может быть, он все-таки подслушивал мои мысли.

«Трудно этого не делать, хотя я и стараюсь не обращать на это внимания. Я знаю, тебе это не нравится, но это все равно, что просить измученного жаждой мужчину сделать только один глоток, когда он выпил бы целую реку. Я хочу большего, чем просто глоток тебя».

«А что, если все, что у меня есть, — это глотки?»

«Тогда я приму то, что ты можешь предложить, и научусь быть терпеливым. — Я чувствую, как чья-то рука касается моей. Его когти касаются моей кожи — снова острые, но так осторожно, чтобы не порезать меня, — а затем он берет мою руку в свою. — Ты — все, чего я хочу, моя Эмма. Я бы не сделал ничего такого, что могло бы тебя расстроить».

Я поднимаю глаза и снова встречаюсь с ним взглядом.

— Я просто… Я беспокоюсь, что мы двигались слишком быстро. Та девушка, которая сняла штаны и забралась на тебя сверху? Я беспокоюсь, что ты думаешь, что это та, кто я есть.

«Это та, кто ты есть. — У меня на губах зарождается протест, но он снова останавливает меня твердой мыслью. — Ты храбрая и заботливая. Ты не боишься помогать другому, даже если это означает рисковать собой. Вот кто ты такая, Эмма. Если ты имеешь в виду, что у тебя нет опыта в спаривании и тебе неудобно приближаться ко мне, тогда мы подождем. Или ты можешь использовать меня, пока не освоишься».

«Использовать тебя?» — Я чувствую, как мои глаза расширяются.

Волна веселья проносится в его мыслях. «Конечно. Я твой, чтобы пользоваться мной».

Я ничего не могу с собой поделать, но меня охватывает легкая тоска по этому поводу. Сколько раз, когда я была девочкой, я надеялась, что мы с Джеком встретим симпатичных мальчиков? Мне отчаянно хотелось с кем-нибудь поговорить, подержаться за руки. Кого-нибудь, кого можно поцеловать.

«Я поцелую тебя».

«Я знаю. — Я прикусываю губу и рассматриваю его, затем качаю головой. — Не сегодня. Я все еще… взволнована».

«Из-за людей Азара? Я больше не чувствую их запаха на ветру. И я не слышу их металлических драконов».

«Признаюсь, я надеялась, что он махнул на нас рукой».

«Он салорианец. Он никогда не сдастся».

«Это угнетает».

«Думай о поцелуях, а не об Азаре». — Я знаю, что так и сделаю. Взгляд, который он бросает на меня, откровенно плутоватый.

Меня так и подмывает уступить, но я колеблюсь. Я осторожна по натуре, и мне удобнее всего, когда я могу все хорошенько обдумать. «Завтра?»

«Завтра, — соглашается он. — После того, как ты снимешь мои швы».

«Я не уверена…» — я начинаю, а потом останавливаюсь.

Он бросает на меня понимающий взгляд. «Ты хочешь оставить их, потому что действительно думаешь, что они нужны моим травмам? Или потому, что ты боишься того, как я преображусь, когда они уйдут?»

Иногда это отстойно — делиться мыслями с кем-то, кто может слышать все твои мысли. «Отлично. Швы сниму завтра».

«И тогда ты еще раз увидишь меня всего и поймешь, что беспокоиться не о чем. — Его глаза торжествующе сверкают. — А потом мы поцелуемся».

Такая уверенность.

Глава 21

Зор

На следующее утро, как и договаривались, мы приготовились к тому, что Эмма снимет мне швы.

Она явно не в восторге от этого. Хотя от нее и не пахнет страхом, я вижу настороженность на ее лице, когда сажусь на пол перед ней и поворачиваюсь спиной. Она берет крошечные ножницы и металлическую штуковину, которую называет «пинцетом», и изучает мои раны.

— Если у тебя возникнет сильное кровотечение или если у меня возникнут какие-либо сомнения… — предупреждает она меня, замолкая.

«Конечно. Мы будем делать то, что посчитаем лучшим».

Но мне не терпится поскорее это сделать. Маленькие швы уже зудят и натирают мою плоть. Я очень хочу, чтобы они ушли, чтобы иметь возможность трансформироваться.

Почувствовать себя свободным.

Это почти так же, как если бы я променял один вид тюрьмы на другой. С моей стороны несправедливо так думать — я знаю, что моя Эмма сделала все, что могла, и она хорошо заботилась обо мне. Но я жажду трансформироваться в свою боевую форму. Я не чувствую себя полностью пойманным в ловушку таким, какой я есть. Я хочу увидеть, как выглядят мои крылья, на что они похожи на ощупь.