Джейн. Леди-служанка (СИ) - Лин Айлин

Возможно, если я объявлю ей, что являюсь наследницей рода ла Асолье и невестой маркиза ла Эрвье, старуха напугается, впечатлится и "перепродаст", а то и вовсе "подарит" меня Алену; а за своё молчание Молли, скорее всего, запросит баснословные деньги, которые ей непременно выплатят. Вот только, где гарантии, что старая мадам не станет вечной проблемой и угрозой спокойствию семьи ла Эрвье и ла Асолье? То-то и оно, нет их, этих гарантий.

– Фолк обмолвился, что ты можешь мне солгать и представиться аристократкой, чтобы я тебя отпустила. Но по твоим рукам я уже поняла, что ты точно не леди, далеко не леди! Посему не ври мне, поняла? – утробно прорычала карга, прищурив глаза.

Вот значит как, ну, её слова созвучны моим мыслям, поэтому мой ответ был таков:

– А зачем мне притворяться той, кем я отродясь не была? Я не леди, – как можно простодушнее заметила я. – Меня зовут Дженни Шармон. На данный момент я работаю личной горничной мадам Сильвии Бернар. Если вы отпишете ей, то она выкупит меня…

– Ахаха! Размечталась, крошка! Ты мне нужна, а точнее, моим клиентам-толстосумам, им только девственниц и подавай, – фыркнула старуха, не дав мне договорить. – Знаю я твою хозяйку, ей палец в рот не клади, ещё та стервь! Мне будет в радость насолить ей через личную горничную, хоть так получу удовлетворение! – прищурилась гадюка, морщины на её старческом лице неприятно заострились – тень от светильников легла причудливым образом, создавая из Молли образ страшной ведьмы-людоедки. – Завтра аукцион, ты должна быть готова и предстать пред алчущими взорами в самом лучшем виде. "День невинности" всегда приносит мне баснословные доходы! И я хочу, чтобы так оно и было впредь. Веди себя достойно, Дженни, тогда я позабочусь, чтобы твой будущий хозяин не был садистом. Хотя… тут даже я могу оказаться бессильна. Фигура у тебя почти мальчишеская, такое многим извращенцам нравится, к сожалению, – но сожаления во взоре её голубых глаз замечено не было.

От её слов меня передёрнуло. Мерзость какая! Я поджала губы, но промолчала. А что я скажу этой старой шлюхе? Закатывать истерики не в моём характере, а посему буду думать и составлять план очередного побега.

– Даже и не мечтай, – хмыкнула ведьма, проницательно "прочитав" мои мысли, – отсюда не сбежать, – и многозначительный кивок на зарешечённые окна. Да, в щель между прутьями даже мне не пролезть…

После разговора с хозяйкой "Алых садов" меня отвели в большую комнату, где на пяти из шести кроватях сидело по одной девушке. Они все были одеты одинаково – в полупрозрачные до пят сорочки, которые совсем не скрывали юные тела.

– Свободная койка твоя, – грубо подтолкнув меня между лопаток, рыкнула конвоирша мужиковатой комплекции и громко хлопнула створкой за моей спиной, после чего отчётливо послышался щелчок запираемой на засов двери.

– Привет, – ободряюще улыбнулась пленницам. Отчего-то мне захотелось хоть что-то им сказать: – Меня зовут Дженни. А вас?

И замерла в ожидании ответа. Но девчонки молчали, испуганно меня разглядывая.

– А я Пайпер Ллойд, – вдруг пискнула самая мелкая из всех, сидевшая на дальней кровати.

– Приятно познакомиться! – кивнула я и медленно прошла к соседней с Пайпер пустующей кушетке.

– А сколько тебе лет? – вдруг поинтересовалась новая знакомая, остальные же продолжали следить за каждым моим движением и не скрываясь прислушивались к нашей беседе, при этом их огромные глаза были полны первобытного страха, который я ощущала почти физически – настолько окружающая атмосфера давила и нервировала. Даже интерьер подавлял и внушал первобытный страх.

– Мне восемнадцать, а тебе? – честно призналась я, стараясь отвлечься от предстоящего испытания на прочность за, казалось бы, непринуждённой беседой,

– А мне шестнадцать, – шмыгнула носом девчушка, я же от услышанного ненадолго впала в прострацию. – Меня выкрали прямо на рынке, куда меня отправила матушка за овощами. Я тут уже два дня, родители, наверное, места себе не находят от беспокойства. Но лучше пусть думают, что я погибла, чем узнают, где именно их дочь. Это ведь, какой позор для всей семьи! Мне теперь вовек не найти хорошего мужа. А значит, придётся остаться тут.

От её слов моя челюсть едва не пробила пол насквозь. Что же это за место? Куда меня забросило?

Через некоторое время принесли еду: кашу на молоке с мясом, щедрые куски ещё тёплого хлеба, горячий взвар и тонко нарезанный сыр. Не успели мы как следует поесть, как дверь снова распахнулась и внутрь вошли три женщины в одинаковой униформе с корзинками, прикрытыми плотной тканью.

– Девушки, – следом за ними в помещение вплыла ещё одна, разодетая в пух и прах, женщина, а макияж на её одутловатом лице невольно заставил меня содрогнуться: неужели в этом заведении принят такой ужасающий боевой раскрас? – Зовите меня мадам Кристи, я буду отвечать за ваш внешний вид, именно мне выпала честь подготовить вас к завтрашнему грандиозному событию – аукциону невинности! Не будем тратить время зря: в порядке очереди каждая из вас пройдёт все процедуры, заранее прошу не оказывать сопротивления. Иногда будет больно, сразу скажу , самая неприятная процедура из всех предстоящих – это удаление волос на ногах, руках и в промежности, поэтому просто постарайтесь сильно не кричать!

Эта самая мадам Кристи предвкушающе изогнула полные губы, измазанные масляной, кровавого цвета помадой, и резко хлопнула в ладони, после чего три её помощницы словно отмерли и засуетились, вынимая из корзин всё принесённое на стол.

Подготовка к странному событию в борделе "Алые сады" началась.

Глава 38

Я честно пыталась хоть что-то придумать. Но единственное до чего додумалась – притвориться хворой. На Пайпер легла ответственная роль "бьющей тревогу", именно она должна была вызвать стражницу и сказать, что мне стало плохо.

Нас охраняла одна тётка, габаритами нисколько не уступавшая танку, вырубить её можно было только одним выверенным ударом желательно с утяжелением. Я читала описание данного приёма в книгах о приключениях индейцев, а потом видела нечто подобное и в кино. У меня была только одна попытка.

Подговорить девочек притвориться уснувшими не составило труда: они вообще были настолько зашуганными, что подчинялись всем, кто хоть немного был сильнее их по духу и характеру. Только вот Пайпер оказалась более-менее решительной, и то мне пришлось буквально уговаривать её сделать так, как я попросила.

– Госпожа охранница, – поскреблась в дверь соседка по койке, – там… это… Дженни плохо… – сказано было чуть ли не шёпотом, навряд ли через толстую дверь будет хоть что-то слышно. Я просемафорила ей, чтобы добавила громкость. Пайпер понимающе кивнула и стукнула в деревянную створку посильнее и повторила всё то же самое, но гораздо внушительнее.

Мы обе замерли, прислушиваясь и, наконец-то, с той стороны послышались тяжёлые шаги, помощница резво отскочила в центр комнаты, чтобы её не пришибли дверью, и замерла испуганным сурикатом, маленькая, хрупкая в полупрозрачной сорочке до пят, с заплетёнными в толстую косу тёмными волосами.

В голове молнией пронеслись мысли: этот мир жесток, он оказался не менее суров, чем тот, из которого я сюда пришла. Потому что люди во всех вселенных одинаковые: деньги, власть и удовольствия, которые можно получить, имея в распоряжении два перечисленных фактора. Я была уверена, что это заведение посещают многие из правящей верхушки. Инкогнито, возможно, даже в масках, чтобы их не узнали. А старуха-сутенёрша старается им угодить всеми мыслимыми способами, устраивая подобного рода мероприятия. Воровство по сути детей – это беззаконие, и его кто-то прикрывает, и этот кто-то обличён практически безграничной властью.

Ключ в замочной скважине провернулся и я, тряхнув головой, вернулась в настоящее. Мне было страшно до дрожи в коленках, моё сердце заходилось в бешеном, рваном барабанном ритме настолько, что, казалось, его слышат все окружающие; в ушах шумело, меня тошнило, но я не могла поддаться панике и упустить, возможно, свой единственный шанс на спасение.