Анна Дашевская - Семь гвоздей с золотыми шляпками
— Ладно, я поняла, — не выдержала я. — Ну, давай я подам в отставку, буду только преподавать. Или вообще уеду к внукам в Нью — Зееланд, виноград выращивать и аква-виту гнать.
— Ну, конечно! — фыркнул Равашаль. — А расхлебывать ситуацию кто останется? Не обижайся, Лавиния, я, как услышал твой отчет, думал, поседею. Ведь наши противники ничем не погнушаются. Представляешь себе, что бы с тобой было, попади ты в руки Яначека?
— Бррр, — содрогнулась я. Воображение у меня живое.
— А какую силу бы он получил от ритуалов с использованием крови архимага? Ладно, — Равашаль прихлопнул ладонью самую высокую стопку бумаг на его столе. В воздух взметнулась пыль. — Твои предложения?
— Во-первых, искать Макмердок. Разослать всем коллегам по Союзу королевств портреты ее и Панайотиса, поставить сторожевые маячки возле всех домов, которые так или иначе с ней связаны.
— Это сделано. Нигде не появлялась.
— Во-вторых, продолжим искать контакты Яначека. Сокурсники, родственники, какие-то близкие люди… Не очень верю в успех, но отработать это нужно. Я — в архивах Академии, ребята Брихсдорна — во всех остальных местах. Кстати, надо бы в Прагу наведаться.
— Согласен.
— В-третьих, у нас есть лоскут с его кровью. Я не очень сильна в магии крови, но у орков есть специалисты такого класса, что наш злодей им на один зуб.
— А захотят ли они нам помогать? — недоверие в голосе Равашаля можно было намазывать на хлеб, такое оно было густое.
— Думаю, не откажутся. Я все равно собиралась в Степь во время каникул, потренироваться в ментальных практиках, вот заодно и часть этого лоскутка с собой прихвачу.
— Хорошо, принято, — Равашаль снова поднялся и прошелся по кабинету. — Интересно, каким образом Лавалю удалось обрести такую ценность, как кровь мага? Яначек должен бы за каждой каплей следить.
— Боюсь, что достоверно нам этого уже не узнать никогда, — я пожала плечами. — Но могла быть ситуация, что Лаваль присутствовал при каком-то эксперименте Яначека? Допускаю, что, например, гримуар активировался только собственной кровью мага.
— Так там капля нужна! А тут, чтобы платок промочить, немало понадобилось.
— Знаешь, я как-то раз в один эликсир каплю собственной крови должна была добавить. Руки замерзли, я палец уколола — не идет. Кольнула в другом месте, и, видно, попала в сосудик. Так у меня чашка крови вылилась, пока я перевязку искала и зачаровывала. Всякое бывает.
— Да, понимаю… Ладно, давай работать. Когда ты отправишься в Степь?
— Через неделю — дней десять. Я предполагаю, что в ближайшее время Яначек не ударит, все-таки у него осталась только Макмердок из помощников. Да и без подготовки следующий шаг он не сделает. Так что пара месяцев у нас должно быть.
— Твоими бы устами, да мед пить, — проворчал Равашаль, окончательно склоняясь к бумагам.
Я устала настолько, что портал в собственный дом открывала, словно заржавевший замок — медленно и со скрипом. Бесценный мой Бакстон ждал меня с горячей едой — не поняла, был это завтрак или уже ужин, горничная приготовила ванну с хвойным экстрактом, Марджори молчала, как онемевшая, трубка и графин с аква-витой стояли возле любимого кресла. Даже Марсиана, коротко мявкнув, уступила мне место. Это что, я ТАК выгляжу, что мне кошки место уступают? Ну, все, хватит приключений, немедленно спать!
И, только уже вытянувшись под прохладным одеялом, я вдруг сообразила: я же ушла из Службы магической безопасности еще когда, несколько месяцев назад! И Равашаль мне никакой не начальник! А я вот уже не первый день ношусь, как мотылек, именно по делам магической безопасности.
Похоже, меня подвел условный рефлекс, въевшаяся привычка влезать во все пробегающие мимо неприятности. Ну и ладно. Зато мне никогда не бывает скучно, подумала я, и провалилась в сон.
Хоть я и собиралась встать на час раньше, чем обычно, но еще до сигнала коммуникатора разбудил меня Бакстон.
— Мадам, вас ожидает посыльный.
— От кого? — мне захотелось протереть глаза. Удивительный все же у меня дворецкий: нет еще семи утра, а он одет по форме, выбрит и не ведет бровью.
— Он говорит лишь, что у него срочное сообщение. На форме нет знаков какой-либо почтовой службы, так что, скорее всего, это младший слуга, которому велели не афишировать принадлежность к какому-то дому. Отдать послание мне отказывается.
— Где он, в приемной?
— Да, мадам. Камеры включены.
Да, лет десять назад я оборудовала свой особняк в Лютеции скрытыми камерами наблюдения во всех «общих» зонах. Не все время я бываю дома, да и к чему мне тратить магический резерв только для того, чтобы увидеть, что делает незнакомый посыльный, когда его оставили одного?
Ничего не делает, как показала камера. Сидит на стуле, держа на коленях пухлый конверт, смотрит вперед, на пустую стену. Зачарован, что ли?
— Скажите ему, что я выйду через пятнадцать минут, — я сунула ноги в домашние туфли и отправилась в ванную.
Ну, не через пятнадцать, а через двадцать минут, но все же в самое короткое время я вышла в приемную. Посыльный сидел ровно в той же позе. Заметив меня, он вскочил и с коротким поклоном протянул мне конверт. Я не торопилась его брать.
— От кого это?
— Мадам, мне приказано лишь доставить конверт, я не могу отвечать ни на какие вопросы.
Точно зачарован. От него прямо веет магией подчинения. Снять, что ли? Или не вмешиваться?
— Что в нем? — я перенесла внимание на послание. Как ни странно, на конверте не было ничего, магии не чувствовалось даже остаточной. Просто большой бумажный конверт, ничего более.
И все же я медлила. Мне не хотелось вскрывать письмо, и я не понимала, что это — интуиция мага, или просто обычное женское предчувствие неприятностей? Ладно, уступлю своей паранойе. За последние пару-тройку сотен лет мы с ней сроднились.
— Бакстон, приготовьте мне чашку кофе и пару тостов, а я пока уберу … это.
— Да, мадам. Противоударные боксы в холодной кладовой, прикажете подать?
— Пожалуй. Да, Бакстон, вы правы, именно противоударный бокс.
Через минуту передо мной на перчаточном столике лежал небольшой металлический чемоданчик. Формулу, по которой такие чемоданчики зачаровывали от любого воздействия изнутри и извне, ввел мой дед, упоминавшийся уже Мэтью Коркоран. Долгое время считалось, что ее невозможно использовать практически, хотя красотой сплетения формулы восхищались многие знаменитые маги. Пьер Ферма, бывший более теоретиком математики, чем теоретиком магии (хотя лично я именно его учебник теормага рекомендовала своим студентам в первую очередь) посвятил этой формуле три катрена, воспевавших ее красоту и изящество.
