Ангел-мечтатель (СИ) - Буря Ирина
Так, надо будет ночью, когда Татьяна уснет, приложиться пару раз лицом к двери, чтобы не упасть потом им же в грязь перед собственным потомком.
Игорь небрежно бросил, что это все пустяки — царапины, и добавил, мрачно хмурясь, что Дара пострадала намного больше.
Забыв о всякой деликатности, Татьяна принялась выспрашивать подробности, а у меня вдруг вырвалось:
— Если ты мужчина — найдешь способ привести свою женщину в чувство.
Минута молчания и две пары выпученных глаз, уставившихся на меня с разных сторон, только подчеркнули болезненный дискомфорт моего прикушенного языка.
— Не сомневайся, — торжественно объявил мне Игорь, как будто я ему переходное знамя только что вручил. — Я пошел.
— Мы скоро будем, — бросила ему вслед Татьяна дрогнувшим голосом.
Я верну себе переходное знамя, восстанавливая ее равновесие особо усердно.
Потом мы звонили всем подряд.
Мой подмастерье сказал нам, что Дара поправляется — так же, как и Макс — и что им обоим нужно время, и что он сам разрывается между работой, домом и всеми теми, кого нужно навестить — упомянув почему-то Марину.
После чего он бросил трубку.
Стас бросил трубку сразу, но все же успев рявкнуть в нее: «Сигнала ждать сказал!» — и добавив мне еще пару пунктов в список тем для предстоящего обсуждения.
Макс подтвердил нам слова моего подмастерья, но в словах его не слышалось привычного яда, растягивал он их без привычного ехидства — и, снова почувствовав себя не в своей тарелке, я сам прекратил разговор.
До тех пор, пока Макс не вернется в знакомую форму и не прекратит выбивать меня из колеи.
После этого в нашем списке контактов осталось всего одно имя.
Я лихорадочно искал повод поругаться с Татьяной.
Чтобы сразу же начать мириться с ней.
Чтобы она напрочь забыла о …
Эпилог 9
— А что это Тоша про Марину говорил? — одной короткой фразой перечеркнула она все мои добрые намерения.
А нельзя было, спрашивается, навстречу им пойти?
Вот пусть сама с ней и разговаривает.
А я у двери посижу.
Нет, лучше постою.
Держась — исключительно для устойчивости — за ее ручку.
— Объявилась, подруга дорогая? — качнуло дверь у меня в руках от визга из трубки. — И ты на их стороне? И ты тоже?
— Марина, что случилось? — судя по заиканию, Татьяну контузило.
Хранитель во мне шагнул к ней — его отбросило назад следующей волной.
— Меня заперли! — накрыла эта волна и меня — смесью восторга и недоверия. — Меня из собственного дома не выпускают! По приказу твоего божества ожившего!
А вот сейчас меня никакая волна не остановит.
Это какое такое Ваше божество, Татьяна Сергеевна?
— Во-первых, не моего, а твоего, — ответила Татьяна, как я надеялся, мне. — А во-вторых, если и так, то он прав. Я там была, Марина — людям там места не было.
— Ты там была?! — задохнулась та. — Ты была в сражении за землю, а меня — на галерку? Опять небожители чертовы за людей решают?
— Да пойми ты, дура набитая, — отрезала ей Татьяна, — что он о тебе беспокоится! Пойми ты, что я сейчас могу намного больше, чем могла раньше и чем можешь сейчас ты — и тем не менее, нас с моим ангелом тоже оттуда отправили, назад, наверх.
Я чуть не прослезился.
От укола сомнения — она разглядела, наконец, подругу или врезала ей за обмолвку про божество?
— А вас за что? — просто капало из слов Марины тяжелое недоверие.
— Не за что, — вздохнула Татьяна, — а чтобы у подготовленных бойцов под ногами не путались, чтобы им не пришлось нас защищать вместо того, чтобы своим делом заниматься. Вот, сидим и ждем, когда все закончится.
— Вы, что, опять назад вернуться не можете? — снова всплеснулся яростью голос Марины.
— Не знаю, не пробовали, — пожала плечами Татьяна. — Стас сказал, что даст знать, когда можно будет. Я ему верю — так же, как и моему ангелу. Так же, как Люку. И это как раз то, чему тебе научиться нужно — верить. Тем, кто о тебе заботится. Тем, кому ты не безразлична. Короче, Марина, успокойся и жди — скоро встретимся.
Вот умеет же Татьяна развеять сомнения какой-то парой слов!
Но только можно список самых доверенных одним мной ограничить?
Одно радует — не только меня в ссылку отправили.
Хотя равная с Мариной мера пресечения — где справедливость?
Она бы там, понятно, по инерции на всех ангелов бросаться стала.
Вовремя ее темное божество раскусило.
Но мы-то с Татьяной на нужной стороне фронта оказались!
Большей частью.
Пусть и недолго.
Если я правильно помню.
А нас в изгнание и забвение?
Ага, сейчас.
Изгнание предотвратить я не успел — слишком много там клювастых собралось, а у меня Татьяна за спиной.
Но возвращение наше пройдет под такие фанфары, что они у всех них целую вечность эхом в ушах грохотать будут.
Первой моей мыслью был Стас.
Два Стаса — чтобы двойного страха на всех нагнать.
Так же, как два наших сына внесли полный разброд и шатания в ряды тех зомби.
Татьяна, добрая душа, напомнила мне, что в его облике меня раскрыли почти мгновенно.
Так то когда было?
Первый же блин всегда комом!
И где это случилось — у Стаса в отряде?
Так его костоломы его нюхом чуют.
А нюх подделывать я не тренировался.
Вот недаром я над Татьяной столько трудился — не ограничилась пустым критиканством, а со встречным предложением выступила.
Гениальным.
По форме и сути.
Но не по реализации.
Легко ей в человека перевоплощаться — а меня мысль о божестве в робость вгоняла.
Отцы-архангелы, темные их побери, внушили трепет перед высшими силами.
Может, уже побрали?
Сколько можно возиться?
Накликал — позвонил Стас с приглашением на общую встречу на следующий день.
А вот обязательно было формулировать как приказ явиться точно в назначенный срок?
С намеком на последствия в случае опоздания.
Давление не является для творческих личностей мотивирующим фактором.
Особенно, чужое — как профессиональный психолог утверждаю.
Пришлось его срочно под свое собственное маскировать.
Не дай Всевышний, еды лишат.
Начало срабатывать, но медленно — я посмотрю, кто меня рядом с накрытым столом остановит …
В общем, задержались мы.
Но эффект произвели оглушительный.
На меня точно.
С трудом оторвав взгляд от стола, я отвел его — подальше от искушения, но не подумав — в сторону.
Где он упал на две совершенно идентичные Марины.
Одна из которых — я точно знал — была Татьяной.
И я снова — как во времена тренировок — с ужасом почувствовал, как мое преклонение перед ней плавно сползает на стоящий рядом оригинал.
Под ликующее одобрение натянутой на меня личины.
Нет!
Я отказываюсь от раздвоения личности!
Я отвергаю гарем!
Фу ты, вроде, докричался!
Судя по выдвинутой челюсти Стаса и отражению в ложке, это снова я.
Счастливое избавление нужно отметить.
Еда!
Сколько я этого ждал!
И этого.
И вон того тоже.
Можно и с горочкой — нечего жадничать!
Через некоторое время, отведав все представленные на столе кулинарные шедевры и отметив про себя достоинства и недостатки каждого — нужно будет Свете на последние указать — я отвалился на спинку своего стула, чтобы пояс джинсов так не давил, и поднял взор чуть выше стола.
Как же здорово видеть все эти лица, а не одних только Стаса с Максом!
А чего это они рядом сидят?
Как два надутых сыча на одном насесте.
И даже клювами не меряются.
Вот оно — торжество справедливости!
Нечего было Стасу меня подсиживать и с поля битвы сживать!
Разобралось ожившее божество, кто на том поле себя не жалел, а кто — после битвы крыльями расхлопался.
И кто теперь в ссылке на дальнем краю стола?
А вот нас с Татьяной прямо во главу его притянуло!
И сын наш не случайно на почетном месте, по мою левую руку, оказался.
