Линси Сэндс - Одинокий белый вампир
сторону телевизора; он становился голоднее.
Желание крови не походило на желание пищи. Оно было несколько похоже на жажду, но
это не просто сухость во рту. Оно затрагивает все его тело. Его кожа, казалось, сморщилась и
болела от недостатка питания.
Он знал, что не было бы так плохо, сейчас, если бы он не выходил на солнце. Прогулка от
автомобиля до аэропорта была короткой, но в аэропорту везде были окна, и у него было
место у прохода в самолёте. Поэтому он не смог занавесить окно. Он застрял с солнцем, светящим в окно и попадающим на него. Солнце опасно для его вида. Оно причиняет ущерб
всем, конечно, и людям его расы и обычным людям тоже. Но его тело, его кровь, постоянно
лечатся от этого и других повседневных повреждений, а солнечные лучи могут сделать очень
большой ущерб, используя свои резервы в ускоренном темпе и оставляя его опасно
обезвоженным, в результате чего жажда, что никакая вода не поможет. Только кровь.
- "Что ты делаешь?"
Вопрос Криса помог Люцерну понять, что он встал и двигался вокруг мужчины. Редактор
крутился в своем кресле, глядя на него с любопытством.
Ничего. Я сижу на диване. Смотрю шоу, повелел Люцерн, скользя внутри разума человека
без особых усилий и взяв его под свой контроль.
-"Смотрю шоу"-, отозвался эхом редактор, и развернулся на своем месте.
Люцерн улыбнулся. Он не потерял способность заходить в чужой разум и брать его под свой
контроль. Его провал в попытках сделать так с Кейт заставил его беспокоиться то, что он
забыл, как это делать. Он конечно этого не забыл. Это означало, что Кейт была одной из тех
нечитаемых людей, которые, как его мать клялась, были ...
Люцерн оттолкнул эти мысли прочь. Мысли о Кейт в этот момент разбудили в нём чувство
вины. Он собирался пообедать её коллегой, и знал, что она не будет в восторге.
Его взгляд сузился на человека, сидящего перед ним, и он быстро просмотрел мысли
редактора, ища что-нибудь о Кейт. Он вздохнул с облегчением, найдя немного дружбы и
привязанности. У Криса и Кейт не сейчас, ни никогда не было каких-либо отношений. Это
было хорошо. Люцерну понравился молодой человек. Он бы не понравился ему так, если бы
у него были бы романтические отношения с Кейт.
Люцерн очистил мысли Криса, заставляя его сосредоточиться только на Черной гадюке. Он
не будет знать о Люцерне, который коснулся его макушки и наклонил его в сторону, чтобы
ему открылся более широкий доступ к сонной артерии.
Люцерн наклонился вперед. Он укусит только немного, возьмёт ровно столько крови, чтобы
избавиться от неприятных ощущений, вызванных жаждой. Только чуть-чуть.
Кейт вышла из лифта и пошла по коридору с облегчением. Она провела последние
несколько часов, участвуя в разговорах, поощрениях, хваля ее писателей на вечеринке. Все
они были замечательными женщинами, но мало общались с ней лично, поэтому, когда они
получили возможность увидеть ее, им всем было что-то нужно. Несмотря на веселье, встречи
были умственно и эмоционально изнурительными, и Кейт не могла дождаться, когда
вернётся в комнату и отдохнёт.
Она думала о Люцерне. Сняв шляпу, она провела руками по её волосам. Она была излишне
властной с ним ранее. Ее единственным оправданием были разочарование и усталость. Она
была расстроена, потому что, хотя ей удалось получить мужчину на конференцию, она
опасалась, что будет больше вреда, чем пользы. И она много работала в прошлом месяце
пытаясь вырваться вперед, чтобы ее отсутствие на эти дни не было бы проблемой. Добавить
к этому, её постоянное беспокойство по поводу того, приедет ли Люцерн или нет.
Кейт вздохнула про себя и достала из кармана ее ключ от номера. Она будет очень милой с
ним, чтобы компенсировать ее раннюю раздражительность. В конце концов, это не его вина, что он был назван в честь молочных продуктов, был бледен, как смерть и часто говорил в
старинной манере. Его обманом заставили дать слово и приехать сюда. Он не был так уж
плох. Он...
Извращенец! Это была первая мысль, Кейт того, как она открыла дверь в номер. Она не
могла поверить своим глазам. Она даже не была уверена относительно того, чем она стала
свидетелем. Крис сидел в кресле, и Кейт была почти уверена, что он смотрит телевизор, когда как Люцерн наклонился, положил руки ему на плечо и грудь и уткнулся лицом в шею
редактора.
Кейт застыла с открытым ртом. Люцерн Аржено был геем: и приставал к ее коллеге!
-"Какого черта ты делаешь?"
Люцерн выпрямился и резко повернулся лицом к двери, где стояла застывшая Кейт. Его
первой мыслью было, ой-ёй. Его второй было то, что это проклятье, что она устойчива к
контролю разума, потому что он использовал бы его на ней. Потом зазвонил телефон.
Люцерну понадобилась секунда, чтобы укрепить свой контроль над Крисом, чтобы редактор
не слышал или видел то, что происходит, это было лучше сем освободить его разум, до того
как Люцерн не придумает как объяснить это. Потом, оставив Кейт, казалось, неспособную
двигаться в данный момент, стоять у двери, пошел в его спальню, чтобы ответить на
телефонный звонок. Он надеялся, что это был Бастьен.
Как он надеялся, это был голос его брата на проводе. Если бы его брат позвонил на полчаса
раньше, Люцерну, возможно, удалось бы контролировать свою жажду крови и избежать
сцены в другой комнате. Как, черт возьми, он собирается объяснить это Кейт?
- "Люцерн? Люцерн"!
Он сдался и обратил свое внимание на Бастьена.- "Где ты?"- спросил он.
- "Я в Европе. Я получил твоё сообщение, но ты не сказал, в чем дело. Что…?"
-"Повесь телефон"-. Кейт внезапно оказалась рядом. Он должен был запереть дверь.
Оказалось, что она оправилась от шока, и, судя по выражению ее лица, она не сияла
восторгом.
-"Минуточку, Кейт",- Люцерн нахмурился.- "Уйди и подожди в другой комнате".
- "Нет, я хочу поговорить с тобой. Сейчас. ".- Она схватилась за приемник, но Люцерн
отвернулся, перемещая его из ее досягаемости.
- "Слушай, Бастьен. Я ..."- Он сделал паузу и посмотрел на приемник в руке после звука
щелчка в его ухо.
-"Что ты делал с Крисом?"
Люцерн обернулся. -"Ты повесила трубку!"- Он уставился на Кейт.
- "Чёрт подери, да ты прав я повесила,"- прошипела она. Она посмотрела на дверь в другую
комнату.
Звуки смеха из Черной гадюки можно было услышать везде. Она повернулась и обвинила
