Виктория Свободина - Далекие звезды
— Отец, ты не мог бы остаться и навести здесь порядок. Я хотел бы поговорить со своей женой.
— Конечно, сын. Я же все понимаю, — расплылся в ухмылке Джонатан, и неожиданно мне подмигнул. — Иди, не беспокойся.
Рикер, схватив меня за руку, потащил к выходу. Потянувшейся было за мной охране, офицеры возражали и требовали отправить преступницу сначала в тюрьму, а потом на суд, рявкнул.
— Я сам разберусь.
Как ни странно, но никто не посмел больше ничего возразить.
Пока не довел до своих апартаментов, супруг отказывался со мной разговаривать. Дома швырнул меня на диван в гостиной. Честно скажу, у меня мороз по коже от присутствия Рикера. Напряженный, злой. Неужели бить будет? Ушел куда-то. Вернулся, держа в руках бутылку коньяка и бокал. Сел, налил. А дальше, потягивая свой напиток, казалось, совершенно спокойно, приступил к допросу. И теперь вопросы он задавал совершенно по-другому, не так, как когда-то на кухне. Игры кончились.
— Зачем тебе понадобилось угонять корабль?
— Хотела улететь отсюда подальше.
— Куда?
— Нашла бы, куда.
— Нормально отвечай. От этого для тебя сейчас многое зависит.
— А что может зависеть от моих ответов? — мрачно задала я встречный вопрос. — Понятно, что теперь меня ждет тюрьма или отправят отрабатывать на промышленную планету.
— Не все так однозначно. Честные ответы, и я подумаю над «облегчением» твоей участи, — в конце фразы отчетливо слышался сарказм, поэтому обещанию Рикера я не особо поверила.
— Я хотела добраться до первой же межрасовой станции и сбыть корабль перекупщикам. На вырученные деньги снять ограничитель, купить другой, более дешевый, одноместный корабль и спрятаться, осев на какой-нибудь небольшой торговой планете, — топиться, так топиться.
— Предположим. Я не буду сейчас указывать на недостатки и пробелы в твоих планах. Как тебе вообще удалось поднять в воздух корабль? Кто тебя обучал? В приюте точно такому не учат.
— В моем личном деле должно быть написано, что в возрасте двенадцати лет я сбежала из приюта и вернулась ровно через год.
— И что? Каждый третий обитатель приюта оттуда сбегает. В этом нет ничего не обычного. Другой вопрос, что мало кто вновь приходит в лоно приюта. Причем большинство и радо бы вернуться, у беспризорников смертность крайне высока, и условия жизни, зачастую, гораздо хуже.
— Я с детства грезила полетами. Мечтала иметь свой корабль, осваивать новые планеты. Вы, наверное, считаете, что все женщины тупые, по интеллекту даже близко несравнимы с мужчинами, и нужны только для продолжения рода. Я прекрасно осознаю, что карьеру в человеческом Союзе мне не сделать. Да я и не хочу. По-моему, человеческая раса давно прогнила. Не хочу жить в нашем обществе. Здесь только одни запреты и лицемерие. Неужели Вы сами не видите, что происходит? После того, как правительство начало закручивать гайки, и прервало с другими расами почти весь контакт, мы не развиваемся. Что еще хуже, начался регресс. Это заметно во всем!
Резко замолчала. Я слишком распалилась. Рикер слушает с большим интересом. Еще обвинят в «измене» Союзу, и сговору с другими расами. В последние годы было много подобных обвинений, и наказание не пример серьезнее. Даже угон, в сравнении — цветочки. За кражу не убивают.
— Впрочем, это все не так важно. Когда я сбежала из приюта, у меня была вполне определенная цель. Тогда я добралась до порта и проникла на тожутский частный транспортный корабль. Хотела, чтобы меня просто взяли с собой, и готова была, как угодно отрабатывать свое там пребывание. В дальнейшем же, надеялась, что меня рано или поздно примут, и допустят до управления. Я знаю, я смогла бы. Все, что касается техники и кораблей, я схватываю налету.
Рикер хмыкнул.
— И что же ты тогда вернулась?
— Если спрашиваете, то значит, плохо знаете философию тожутов. Они считают, всего надо добиваться честным трудом, и жить в тех условиях, которые дала тебе жизнь.
— Неплохая философия. И что же? Получается, тебя вернули?
— Да, как только совершили свой торговый рейд, и вновь вернулись на Землю.
— Почему так долго ждала, чтобы предпринять новую попытку?
— Сначала тоже думала, что тожуты правы. Училась, искала другие пути. А потом мне все надоело. Годы идут, жизнь так и осталось беспросветной и серой.
— Ну, хорошо, когда вновь решилась на побег?
— Когда меня распределили сюда на работу. Заработанные деньги копила. Сначала бы вновь сбежала — проникла в грузовой отсек отбывающего на ближайшую планету корабля, а потом, с помощью накопленных денег, купила бы билет куда пожелаю, и устроилась в новой жизни. Мне уже оставалось недолго. На нижних уровнях контроль над людьми, не такой как здесь.
— Ага, а тут тебе очень не вовремя помешал я.
— Ну… Можно и так сказать.
— И сытая спокойная жизнь тебя тоже не устроила?
— Хорошо питаться, конечно, важно, но есть и другие не менее существенные потребности. По моему мнению. Вы же ведь работаете. И Вам это нравится. Да что там, Вы практически живете на своей работе. Думаете, другим подобного не хочется?
— Вполне возможно. Но почему было не попробовать попросить у меня? Управлять кораблем, особенно без подготовки и должно обучения, не все студенты могут самостоятельно. Скажи ты, чего хочешь, и я бы пошел на встречу. Я не запрещал тебе эйрборд. Пожелай ты поступить и учиться в летную академию — помог. Автоматического поступления не сделал бы, но обеспечил честную сдачу вступительных экзаменов. Ты же предпочла зачем-то идти по головам. Что тебе сделал этот офицер, Алекс? Теперь его карьера и репутация разрушена. Думаешь, твоя жизнь ценнее его? Неужели совсем не стыдно?
Кивнула.
— Стыдно. И я готова понести за это свое заслуженное наказание. Мужчинам проще устроиться в этой жизни. Знания у Алекса есть. Пусть и со скандалом, он бы уехал. Специалистов подобного уровня мало. Так что все равно хорошо все у него было бы. Пусть и ниже чин получит. Разве нет?
— Твоей вины это не умаляет.
Странно, что за помятый корабль Рикер мне ничего не сказал.
— Так ты не ответила на вопрос. Почему же не захотела в летную академию?
— Потому что там нет свободы. Я же говорю, нет никакого развития. Военные чины бояться. Держатся за свои кресла. Боюсь я не из тех, кто может жить в системе. Тем более в такой.
— Я не понимаю, откуда это в тебе. Другие сироты ничего подобного не хотят, и даже не думают о подобном.
Помолчал.
— В приют ты поступила довольно поздно. Возможно, ты что-то помнишь о своем прошлом?
Рикер смотрел так, будто сканировал меня. Сейчас он почувствует любую фальшь.
