Марти Джонс - Падение в рай
Глаза Каролины загорелись, и Либби поняла, что ей удалось преодолеть последнюю преграду. Она понимала Каро, как никто другой. Помогать людям – это призвание, и тут уж ничего не попишешь! Либби это было известно по собственному опыту.
– Я ведь рассказывала вам, что у Пилар в семье не все гладко. Ей нужно время, чтобы разобраться в своих чувствах и решить, что делать дальше. Она понимает, что временная разлука с мужем поможет ей принять верное решение. Если Пилар переберется к нам и будет ухаживать за вами, никто не узнает, что у нее с Кристофером нелады.
– Конечно, – тут же согласилась Каро. Ее любящая душа оживала у Либби на глазах: ей снова есть о ком заботиться, кому помогать. Без этого она не представляла себе жизни!
– Заметано! – воскликнула Либби, направляясь к двери. – Сейчас же пойду к ней. Пусть приходит утром, как только мы с Джоном уедем.
Она выскользнула из комнаты и закрыла за собой дверь. Затем, задрав юбку, чтобы та не путалась под ногами, промчалась вихрем по лестнице и ворвалась в кухню, где Пилар с Джоном дожидались ее.
При виде Либби Пилар резко обернулась, а Джон выскочил из-за стола.
– Она купилась! С потрохами! – завопила Либби и высоко подняла руку. Пилар уже знала этот жест. Она вскинула свою ладонь и с размаху хлопнула по руке Либби, чего леди, как известно, делать не пристало.
– Ништяк! – прокричали они хором. Джон отпрянул, пораженный их странным поведением. Но Либби была слишком возбуждена. Ну и черт с ним, пусть думает, что у нее крыша поехала! Ее сейчас занимало совсем другое. Как удержаться от того, чтобы не обнять его крепко-накрепко. Продолжая смеяться, она повернулась к нему и вскинула ладонь. Он уставился на нее, и удивление, смешанное с беспокойством, отразилось на его лице.
– Ништяк! – наконец воскликнул Фолк, хлопнув рукой по ее ладони. – Что бы это ни значило, – добавил он со смешком, когда женщины радостно обнялись.
В полдень на следующий день они прибыли в Пенсаколу. Уставшие, в пыли. Либби предпочла ехать верхом без седла, чем несказанно удивила Джона. Она слишком неуверенно чувствовала себя верхом на лошади, а уж в седле и подавно. Он не произнес ни слова. Лишь поднял бровь, но уступил. Чтобы чувствовать себя комфортно, она под платье надела леггинсы.
При виде родного города Либби впала в панику. Джон повел ее в гостиницу на Гавермент-стрит. И хотя названия улиц были ей знакомы, все вокруг выглядело совершенно чужим. А когда ее взору открылась гавань, полная кораблей, и оживленный порт, у нее перехватило дыхание. В ее время гавань была почти пустой. Большинство крупных судов предпочитали швартоваться в портах Мобила и Нового Орлеана.
– Узнаете? – спокойно спросил Джон. Ни минуты не думая, Либби брякнула «нет», и на ее глаза навернулись слезы. Она пыталась отыскать хоть один знакомый дом из кирпича или камня, но, за исключением церкви и здания суда, все было чужим.
– Не волнуйтесь, – ласково успокоил он девушку, и его большая ладонь накрыла маленькую ручку Либби. – Всему свое время.
Она моргнула, чтобы смахнуть слезинку, и повернулась к нему. Только сейчас до нее дошло, о чем он спрашивал и что услышал в ответ. Нет, больше обманывать ей невмоготу.
– Это мой родной город, – заявила Либби, с интересом рассматривая проезжавшие мимо коляски и экипажи.
У Джона округлились глаза.
– Так вы вспомнили?
– Да, вспомнила. Вспомнила, как здесь было прежде.
– Прежде.
– Прежде чем я уехала в форт Пикенс.
– Неужели так много здесь изменилось меньше чем за неделю?
Он уцепился за то, что она говорила; а вдруг удастся восстановить всю картину. А она-то думала, что удивит его. Либби молча кивнула, когда до нее дошло, как далеко на самом деле было до ее дома.
– Вы даже представить себе не можете, – печально ответила она Фолку. – Увы, это так.
Отель, в котором они остановились, в ее время не существовал. Она обескураженно рассматривала его помещения. Как могло такое солидное и большое здание исчезнуть с лица земли? Она даже не слышала о нем, а здесь так оживленно! Множество людей сновало по вестибюлю.
Джон зарегистрировался у портье и взял ключи от двух соседних комнат. Либби, словно окаменев, молча поплелась за ним к старомодному лифту. С замиранием сердца она следила за тем, как он полз на третий этаж. Ей казалось, что она в ловушке и эта мука никогда не кончится. Когда наконец двери лифта открылись, девушка вздохнула с облегчением. Современные лифты не вызывали у нее таких ощущений» и она решила на будущее, что будет подниматься по лестнице. Она не настроена рисковать.
Номер оказался довольно симпатичным и мало чем отличался от современных гостиничных номеров. Единственное «но», – отсутствие туалета. Уборная, которой пользовались постояльцы, была в холле.
Все ее вещи Джон затолкал в кожаный баул. Кинув его на кровать, Либби расправила складки платья. На стене и двери были крючки, вероятно, вместо вешалки. Либби повесила на один из них свою единственную смену – второе платье было на ней, затем выложила белье в ящик бюро. В умывальнике оказалась вода, и она с удовольствием умылась и причесалась.
Когда Джон постучал в дверь, Либби открыла ему и пригласила войти. Он окинул взглядом прихожую, а затем комнату: было видно, что Фолк нервничает.
– Я подумал, что неплохо бы подзаправиться, прежде чем мы отправимся на поиски Томаса, – сказал он, чувствуя себя неуютно наедине с Либби.
У нее вертелось на языке, что не стоит выходить на незнакомые улицы, но она не решилась предложить Джону подобное без каких-либо объяснений, которые, увы, пока не была готова дать. Либби улыбнулась и кивнула.
– Звучит заманчиво, – солгала она.
На этот раз они спустились пешком. Всю дорогу Джон не проронил ни слова. Наконец они подошли к маленькому кафе на углу.
– Как вам это местечко? – поинтересовался капитан.
Либби опять пришлось напустить на себя равнодушный вид. В ее время здесь не было никакого кафе. На этом углу находилось центральное отделение ее банка.
– Недурно.
Они вошли и уселись за железный столик, напоминающий, хотя и весьма отдаленно, современный прилавок, с которого продают мороженое. Официантка в черной юбке и белой блузке приняла заказ и тут же скрылась в глубине зала за вертящейся дверью, вероятно ведущей в кухню.
– Вы вспомнили еще что-нибудь? – спросил Джон, когда они остались вдвоем.
Либби вздрогнула и посмотрела на него.
– Что? О нет, ничего существенного.
– Вообще ничего? Может, для вас это несущественно, а на самом деле – жизненно важно.
Как ей было неприятно обманывать его! Почему ей казалось прежде, что окружение, в которое она попала, не волнует ее? Почему ей раньше не пришло в голову, как трудно будет видеть свой родной город чужим? Все очень просто. В гарнизоне она жила в мире иллюзий. Поскольку в ее время там не было гарнизона, она до конца не сознавала, что произошла с ней. Легкость, с которой она привыкла к жизни в форте Барранкас, сыграла с ней злую шутку. Чувствовать себя чужим в родном городе было нестерпимо больно.
