Аманда Эшли - Темнее ночи
Со вздохом девушка отмахнулась от беспокойных мыслей. Теперь она была связана с Алексом, связана клятвами любви и долга. С какими бы проблемами им ни довелось встретиться в будущем, все это меркнет в сравнении с тем, что творилось в настоящем. Взять хоть Дейла Баррета, охотившегося за её кровью.
Когда она вновь открыла глаза, то увидела, что Алекс внимательно изучает её лицо, и глаза его переполнены нежностью.
— Кара, — прошептал он имя девушки, поглаживая пальцами ее щеку. — Знаешь ли ты, как пуста и безрадостна была моя жизнь до встречи с тобой?
Кара кивнула, ее охватило внезапное желание, а в глубине его темных глаз она увидела ответную реакцию.
Черные глаза, казалось, заглядывали в самые потаенные уголки ее души и сердца.
— То же самое происходило и со мной, — пробормотала она. — Думаю, всю свою жизнь я ждала именно тебя. Может, где-то в глубине души знала, что ты придешь. — Она тихонько засмеялась. — Но ведь это невозможно, да?
— Ты так думаешь?
Сейчас, когда Кара смотрела на него и ощущала его близость, это уже не казалось ей таким невозможным.
— И чем нам теперь заняться?
— Чем пожелаешь, Кара.
Она отвела взгляд.
— Я хочу съездить в магазин.
Алекс удивленно приподнял бровь.
— В магазин? — спросил он, прикинувшись, будто не понимает, о чём речь. — А зачем тебе в магазин? Наших запасов хватит как минимум на неделю.
Она игриво стукнула его кулачком.
— Нам кое-что нужно.
Он увидел, как зарделись ее щеки, и ухмыльнулся.
— Ах, это! Ну, недалеко отсюда есть круглосуточный аптечный киоск. Съезжу, как только стемнеет.
— Я могу съездить прямо сейчас, — заметила Кара и тут же смутилась от того, что он мог счесть ее предложение довольно бесстыдным.
— Как бы соблазнительно это ни звучало, я не хочу, чтобы ты ездила куда-то одна. — Он снова ухмыльнулся. — Но я рад, что тебе не терпится.
Перекусив, они принялись за уборку царившего в гостиной погрома. Кара поглядывала на Алекса, благоговея от той силы, которой обладал этот мужчина. Стол и стул были разнесены в щепки и не подлежали восстановлению, диван разломан на две части, словно был сделан из зубочисток, а не из прочного дерева и кожи. Единственным, что не было окончательно уничтожено, являлся книжный шкаф. Девушка вздрогнула от мысли, что подобная ярость могла выплеснуться на какое-нибудь живое существо.
Она заметила, как Алекс внезапно замер, и поняла, что он прочитал ее мысли.
— Кара, тебе не надо меня бояться, — тихо произнес он. — Я никогда тебя не обижу. Поверь хоть в это, если не веришь всему остальному.
— Я и не боюсь тебя, Алекс. Правда. — Она улыбнулась ему. — Необычно видеть тебя бодрствующим днем.
Алекс тихо фыркнул.
— В отличие от ваших вампиров, мне не обязательно днем спать. Просто надо держаться подальше от солнца.
На несколько секунд их взгляды встретились, оба подумали о предстоящей ночи, а затем снова вернулись к уборке.
Когда они вынесли из пещеры все обломки, в гостиной не осталось ничего, кроме книжного шкафа и медвежьей шкуры на полу.
Кара взглянула на пустые книжные полки, потом на горстку пепла в камине.
— Мне жаль твои книги.
— Не стоит.
Кара ощутила на себе его манящий взгляд, почувствовала, как ускорилось биение ее сердца, когда он медленно двинулся к ней. Страсть пульсировала между ними в такт ее сердцу. Тепло разлилось по телу девушки, и она словно окунулась в бездонную глубину черных глаз.
Тихий стон сорвался с его губ, когда он заключил Кару в объятия.
— Я весь день боролся с желанием обнять тебя, — произнес Алекс низким надломленным голосом. Он покрыл поцелуями ее щеки, веки и нежный изгиб ее шеи. — Скажи, чтобы я остановился, Кара. Скажи, как опасно нам быть вместе.
— Мы должны остановиться, — согласилась она, но ее руки обвили его шею, а тело прижалось к нему так, что она почувствовала, как их сердца бьются в унисон.
— Да, — сказал он, его жаркое дыхание ласкало ее шею. — Мы должны остановиться.
Подхватив ее на руки, он поднес девушку к камину, уложил на медвежью шкуру и опустился рядом.
— Кара… натайя… знаешь ли ты, как сильно мне нужна?
— Знаю. — Она убрала прядь волос, упавшую ему на глаза, обвела кончиками пальцев контур его губ.
— Заставь меня остановиться, Кара. Сам я не в состоянии это сделать. Я так долго тебя желал, так долго ждал…
Он посмотрел на нее. Его глаза пылали огнем, который был жарче полуденного солнца, ярче любой кометы.
— Оттолкни меня, — умолял он, — прямо сейчас, пока ещё не стало слишком поздно. Я не хочу причинить тебе боль.
— И не причинишь.
— Ты не можешь быть в этом уверена. Потому что не знаешь, на что я способен.
— Я не боюсь. — Кара прижалась к нему сильнее, почувствовала всю силу его возбуждения. Его желание разожгло в ней еще большую страсть, она застонала, извиваясь под ним, безмолвно умоляя утолить сладкую жажду, которую он пробудил.
Терзаемый голодом желания, Алекс всмотрелся в ее глаза. Теперь она принадлежала ему, и его тело сгорало от мысли, что он может обнимать, ласкать ее. Но одновременно пришел и страх от осознания того, что он может ей навредить, что будет обладать ею, пока у нее не останется сил, пока не лишит ее жизни. Он не причинил бы ей вреда преднамеренно, но иногда в пылу страсти, он забывал, как хрупки эти земные создания, как слабы они, и как легко он может раздавить их в своих руках.
— Алекс…
Бормоча проклятия, он отвел взгляд. Несмотря на то, что сильно хотел ее, что она очень была нужна ему, он все равно не мог овладеть ею, пока существовала вероятность беременности. Насколько он знал, никто из его расы никогда не заводил семью с земными людьми. При своих коротких встречах с другими женщинами, он всегда пользовался средствами предохранения, чтобы избежать нежелательного зачатия. Он не был уверен, что смог бы стать отцом ребенка земной женщины, и не знал, какие бы последствия наступили для Кары, если бы его семя оплодотворило ее.
Мысль о том, что он мог навредить Каре, охладила его пыл и придала силы отстраниться от нее. Послышался стон возмущения, когда он встал и вышел из пещеры.
Александр наблюдал за последними лучами заходящего солнца, исчезающими во мраке наступающих сумерек.
Откинув голову назад, он вглядывался в небеса, охваченный тоской по дому, который был столь родным, но навеки утраченным. Двести лет он прожил на этой планете, но все же оставался здесь чужаком. Двести лет с тех пор, как он в последний раз позволял женщине обнимать и любить его.
Он почувствовал позади ее присутствие, уловил ее запах, несомый ветром, качающим сосны.
