Арестантка: Путь на Броссар (СИ) - Вайшен Нина

Но Смарт резко схватил мою руку, поднял, пошатнул стойку, подбивая колено, и рывком толкнул в плечо, выводя из равновесия. Я повалился на спину.

– Эй! – вскрикнул я, ударившись о пол. – Это нечестно…

– А честно – это как? Понарошку, что ли? – Смарт весело ухмыльнулся.

– Жестами, – судя по выражению лица, Сантьяго хотел добавить «идиот».

«Смарт должен был предупредить меня, что собаки… броски разрешены», – порывисто  жестикулировал я.

– Нечестно? – Сантьяго вставлял заряд в миниатюрный бластер. – Ты что, в детском саду, боец?

«Нет, сэр», – ответил я.

Мне показалось, что в воздухе повис цветочный запах. Как будто снова зрительный зал, свет софитов. Терпкий вкус поражения.

– Продолжайте, – холодно обронил Сантьяго. – Крис, ты должен быть готов к любому манёвру противника. Никто не будет играть с тобой честно, когда на кону жизнь.

Смарт снова встал в стойку и кивнул, мол, начинай. Злость на несправедливость подпитывала мою решимость. Сердце застучало быстрее. Движения стали резче.

Я ударил Смарта кулаком в живот, он заблокировал, снова попытался меня бросить, на этот раз через бедро. К этому я был готов. С лёгкостью совершил контрбросок, но Смарт оказался ловчее, чем я думал, и когда мы очутились на полу, он был сверху,  имитируя удар по моему лицу.

– Уже лучше, парниша, – сказал он, вставая. – Если бы ты делал бросок быстрее, меня бы четче контролировал, не был бы таким расхлябанным в рывке… то взял бы этот раунд.

– Драться ты не умеешь, – резюмировал Сантьяго. – Но не безнадёжен, будет время, займëмся тобой.

Во мне кипела ярость: на себя, что плохо тренировался, недостаточно, и на Сантьяго, что вынес мне приговор. Да, и не запомнил ни одного его слова, кроме «Драться ты не умеешь».

«Давайте ещё раунд, третий! Мне…» – жестами возразил я.

– Достаточно, – чуть повысив голос, сказал Сантьяго.

Я сжал руки в кулаки, странным наваждением мне вспомнилось, как отец вышел из турнирного зала, когда я проиграл Винсенту. Каким опустошенным и ничтожным я почувствовал себя тогда. Таким же чувствовал и сейчас.

– Да не кипятись, парниша, – сказал Смарт, подавая мне руку. Потом, когда я поднялся, добавил: – Майор тебя похвалил.

Я вопросительно посмотрел на него, потом на Сантьяго. Тот на миг устало прикрыл глаза, мне показалось, что он усмехнулся. Это действительно была похвала? А как бы он меня критиковал? Выбил бы мне зубы? Мы снова пялились с ним друг на друга. Я ждал, что он что-то добавит, и Сантьяго, видимо, это понял.

– Есть с чем работать, – сказал он, и это действительно звучало как-то одобрительно. – Иди отдыхай, выход из прыжка через семь часов.  Майкл приглядит за показаниями в рубке.

– Понял, – сказал я, отворачиваясь.

Напряжение медленно стекало с меня, делая ужасно уязвимым. Чувства, мечущиеся в душе сейчас, мешались с теми, что я испытывал на последнем турнире. Так нужно было, чтобы отец остался в зрительном зале, был вместе со мною и тогда, когда я проиграл. И это до сих пор меня тяготило? Отец сидит в тюрьме из-за моего поступка, а я до сих пор обижаюсь.

Я забрался на койку и отвернулся к стене. Память посыпала солью растравленный рассудок

От автора: Надеюсь, что вы меня не сожрёте, но так надо было. Я понимаю, что Трой для многих единственное светлое пятно в этой книге, и он таким и останется. Но недостатки у него есть. Вот этот детский воззыв к справедливости, например.

12.4

Это не по правилам! – воскликнул я судье сквозь гул аплодисментов зрителей, но он меня не слышал.

– Что тебя так…, друг? – только Винсент обратил на меня внимание, но я едва различал его слова.

– Мы не друзья… Ты обманул меня! – выкрикивал я, стараясь, чтобы он меня понял.

Бок, в который угодила катана Винсента, болезненно ныл. Несмотря на то, что оружие затуплено и меня защищал защитный костюм, удар был сильным.

– Что? Ты сам попался! – Винсент посмотрел на ведущего, медленно вплывающего на татами. – Да и проиграл ты лишь раз…

Следом за ним, на ковёр рядом, рабочие вносили пьедестал. В воздухе витал сладковатый запах, шапки гортензий окутали величественной нежностью железную оградку, которой отделялась сцена от зрительного зала.

– Победа присуждается Винсенту Лякрияну, – торжественно воскликнул ведущий и поднял руку моего соперника.

Свет софитов лился яростно, затапливал татами, но оставлял в тени зрителей. Всех, кроме Императора, что сидел в партере. Отсюда его разглядеть было невозможно, но я уверен, что он смотрел на меня с разочарованием. Я не оправдал его милость, что позволила мне оказаться здесь. Но на него было плевать.

Краем глаза заметил шевеление тени внутри зрительного зала.

Единственный человек, которого я считал близким, быстро ретировался из зала, оставляя меня один на один с поражением. Его разочарование потрошило душу изнутри.

Винсент стоял напротив меня, одетый в такую же темно-синюю форму, с золотыми эполетами, что и я. На груди его пестрела победная бирюзовая лента финалиста. Такая же, как и на моей груди в прошлом году. Сегодня я проиграл.

Двери чуть слышно зашипели. Но для меня этот звук был громче аплодисментов Винсенту. Отец покинул зал.

Проигравший ему я не нужен. Не так. Я ему вообще не нужен. Ему нужна была только эта победа.

Я открыл глаза, измученный воспоминанием. Снова койка на челноке.

– Вставай, Крис, пора, – послышался голос  Смарта.

В кресло пилота я вернулся через десять минут, и никак не мог выкинуть из головы те дурацкие соревнования. Выиграл ли Винсент нечестно? Сейчас я был не уверен, возможно, я чего-то не учёл. Винсент тот ещё прохвост, но мне в тот вечер досталась роль бесславного проигравшего. Как в тренировке со Смартом. Боец я, или мальчик из детской песочницы?

Если Сантьяго такой распрекрасный, то зачем Принс я? Может, он прав, и я так, лишь временное увлечение интересной диковинкой.

В ночь, которую мы с Принс провели вместе, я думал, что больше не один и ради любимой смогу вклиниться в общество повстанцев. Смогу. Я и сейчас уверен, но на деле это оказывается мучительно сложно.

Жизнь поставила передо мной неожиданные вопросы. Но едва пальцы коснулись пазов на панели управления, я успокоился. Полёт всегда был моим спасением. Космические дали и необходимость концентрироваться вырывали из унылой повседневности в таинственный мир.

Мы вышли из прыжка не на шесть часов раньше, а на целых восемь. Сантьяго не сказал на это ничего, но показалось, что в его взгляде убавилось холода. Наверное, мне это чудилось.

Впрочем, я быстро отвлёкся на смотровое окно. Среди бесстрастных далёких звезд техногенным демоном взирала на меня пиратская станция «Линдроуз».

Из овального остова торчали громадные башни-штыри, похожие на зубы. Будто это была нижняя челюсть чудовища, у которого в пасти одни клыки.

По спине пробежал холодок.

– Красавица, правда? – послышался голос Смарта.

«Да не то слово», – на языке жестов показал я.

– Облети вокруг, – сказал мне Сантьяго. – Нужно убедиться, что рядом не притаились гости.

«Принято, сэр», – жестикулировал я.

Рядом со станцией висели разные корабли, в основном без опознавательных знаков. Сплошь имперское старьё, украденное пиратами.

– Так, замедлись здесь, – скомандовал Сантьяго.

Впереди показалось судно, вроде ничем не примечательное, не выделяющееся из общей массы, но если приглядеться оно выглядело слишком неприметным. Если на других кораблях были следы прежних надписей, обшарпанные эмблемы, то этот был абсолютно голый, будто его забрали с производства ещё до того, как успели нанести какие-то опознавательные знаки. Небольшое судно, похожее на пассажирский транспортник, класса «Виктория». Очень редкий антикварный экземпляр.

Я внимательно посмотрел на корабль, позволяя нейросети сканировать его.