Выбор зверя (СИ) - Мауль Александра

Я хочу его, своего ликана.

Константин кладёт одну ногу себе на плечо, а потом принимается облизывать и покрывать поцелуями мою ногу от лодыжки и вверх. Вверх, вверх, вверх до моего влажного центра и я снова стону, когда он втягивает в рот комок нервов. Посасывает его, заставляя меня сотрясаться, ведь оказывается это то самое место, где моё удовольствие равняется высшей точки наслаждения.

Константин дарит мне самодовольную улыбку, когда я смотрю на него сквозь дымку удовольствия и устраивается на мне, пока я прихожу в себя после сокрушительного удовольствия, который он мне подарил

— Готова? — спрашивает он и я киваю. Потому что не доверяю своему голосу. Я возбуждена, я этого хочу, но страх всё равно щекочет меня.

Константин наклоняется, дарит долгий нежный поцелуй, а затем проталкивается вперёд. Кусаю его губу и вскрикиваю ему в рот, когда наполняет собой и замирает.

Закрывает глаза и стискивает челюсть. Боль была лишь мгновение. Сейчас мне не больно, но и очень некомфортно.

Константин медленно выходит из меня, а затем снова толкается и я чувствую ещё больше тянущей боли и сжимаю губы в тонкую линию. Теперь мне очень больно. Ничего приятного.

— Сейчас будет приятно, милая, — шепчет Константин и целует в щеку, — Я об этом позабочусь.

А потом начинает целовать мою шею, опускается ниже, уделяет внимание груди и когда начинает двигаться, тянущая боль уже очень скоро сменяется вспышками удовольствия.

Оно ещё интенсивнее чем то, что он дарил мне языком и пальцами. Вскоре я уже не могу разобрать, что сильнее боль или удовольствие. Теперь каждое движение Константина отзывается во мне и отправляет за край.

От его толчков по телу волнами разливается удовольствие такой силы, что я не могу даже связно мыслить. А когда он начинает активно двигаться, то я и вовсе отключаюсь. Волна удовольствия словно сметает меня с лица земли, когда зубы Константина смыкаются на моём плече.

Глава 42

Константин прижимает меня к себе, снова целует глубоко и вдыхает. Наверное, как и я до конца не уверен в том, что мы сможем это пережить.

Проходим в гостиную, и он оставляет меня, чтобы открыть дверь, в противном случае через несколько минут её рискуют выбить.

Он стал моим первым и подарил сокрушительное удовольствие. После первого раза взял ещё несколько раз и мы даже успели вместе принять душ перед тем, как нас оглушил стук в дверь.

Укус на плече ноет и дёргает, но я ни о чём не жалею.

— Твою мать! — слышу, как ругается Сэмюель, а затем буквально вваливается в гостиную. Находит меня глазами и делает глубокий вдох, а затем его глаза заплывают чёрным.

На какое-то время повисает тишина, после того как следом за Сэмюелем в комнату вваливаются Виктор и Джойс.

Последним входит Константин. Обходит ребят и обнимает меня.

— Ну, какого чёрта ты это сделал? — спрашивает Виктор и запускает руку в волосы.

Константин молча тянет меня на диван. Садимся, и он прижимает меня к себе. Ничего не говорит и Виктор тяжело вздыхает. Указывает собравшимся, чтобы заняли места.

Сэмюель сидит напротив нас и молча буравит тяжёлым взглядом Константина, который теперь сидит на диване и крепко прижимает меня к себе. Мы держимся за руки и переплели наши пальцы.

В комнате такое напряжение, что у меня в ушах звенит, но я ни о чём не жалею и сделал бы это снова.

Поднимаю голову и ловлю взгляд моего ликана. Константин не выглядит встревоженным и огорчённым реакцией его близких.

Поэтому и я спокойна.

Знаю, они волнуются о нём и возможно всё это время пытались помочь нам и найти решение. Подаюсь вперёд и утыкаюсь ему в шею, глубоко вдыхаю, и возбуждение тугой пружиной скручивается внизу живота, а я никак не могу это контролировать.

Мне мало.

Я хочу ещё. Хочу ощутить его язык, пальцы, а после хочу наслаждаться своим ликаном, пока от бессилия не повалюсь на кровать.

Слышу как оживают собравшиеся и шумно выдыхают.

— То, что между вами произошло, заставит небеса обрушиться. Вам нравится всё усложнять, да? Я же сказал, что мы в силах это решить! — сердится Виктор

— Что толку сердится, если они уже тра..

— Замочи! — перебивает Джойса Сэмюель.

— Но мне нравится. В последнее время мы заскучали. А драма Каспиана уже не веселит, а наоборот нагоняет тоску. — отзывается Джойс.

— Ладно, — выдыхает Виктор — чего вы так все напряглись. Будем держаться вместе и топить за нашу парочку, — улыбается мне и подмигивает, когда ловлю его взгляд.

Константин напрягается, собирается что-то сказать, но в квартире появляется Крэйвен, перетягивая внимание на себя, потому что на нём запах его подружки и того, чем они занимались.

Виктор и Джойс не стесняясь кривятся и потирают носы, а Крэйвен с довольным видом усаживается на диван рядом со мной.

— Я признаюсь, очень зол из-за того, что вы не посвятили меня во все детали, — говорит он — но предположил, что когда ты явился, вопрос был не в том, чтобы попрощаться с Мередит. — подаётся вперёд и нагло улыбается. А затем делает глубокий вдох, но я не уверена, что он сможет что-то учуять, когда на нём такой сильный запах. — Я только поэтому не стал звонить Сэмюелю сразу, как только покинул квартиру.

— Мне стоит проучить тебя за то, что ты вытворяешь. — говорит Сэмюель. — Может, стоило включить голову и придумать другой способ, помочь Константину отвоевать Мередит.

— Никаких других способов, кроме того, что ему необходимо показать клыки и когти нет. Ты так и не понял, что этим ублюдкам плевать. Уверен, что завтра утром его бы точно заперли в подвале, вот только не в доме отца, а в доме одного из двенадцати.

Совет двенадцати это у нас олицетворение высшей власти. Эти ликаны были первыми, кого Вильгельм обратил. Они его первая стая, а сейчас что-то вроде стражей порядка и вмешиваются, лишь когда дела приобретают серьёзный оборот.

На деле они очень высокомерные и наглые ликаны, которые определённо считают себя намного важнее всех остальных.

— В словах Крэйвена есть смысл. Актавиус выглядел недовольным. — кивает Виктор

— Пришло время что-то сделать, чтобы поменять порядки. Отец должен занять место во главе ликанов и навести порядок. Сколько дерьма происходит вокруг, Сэм.

— Я не уверен, что это он должен встать во главе, — отзывается Сэмюель и Крэйвен поднимает бровь.

— Тогда кто, если в нём кровь первого из ликанов.

— В тебе тоже течёт кровь первого из ликанов, — говорит Джойс и ухмыляется. — Ты силён, просто в тебе недостаточно веры. Тебе нужна пара.

Смотрю на Крэйвена, и он больше не улыбается.

— Поедем к Волтерсу все вместе, — говорит Виктор, прерывая молчание — Я, конечно, большой молодец и спасибо за то, что вспомнили о том, сколько я проделал работы ради вас и вашего мирного соединения. — усмехается он и бросает взгляд на Константина. — Прямо сейчас я уверен, что ни одна чёртова бумажка и ни одно разумное от меня предложение Волтерсу не будут нужны после того, как он поймёт, что вы ребята… — переводит взгляд на меня и улыбается — соединились, в общем.

— Судя по всему, не один раз, да? — добавляет Крэйвен и посмеивается, а я краснею.

Виктор поднимает руку вверх и смотрит на наручные часы.

Кто из ликанов вообще носит часы? Бесполезная вещь, которая будет испорчена при первом же обращении в зверя. — Нет сейчас никакого толку от наших бесед. — вздыхает он — Надо ехать к Волтерсу. Поднимайтесь.

— Порадуем твоего папочку, Мередит, — продолжает веселится Крэйвен.

Глава 43

Пока преодолеваем расстояние до дома Мередит, она молча прижимается ко мне и кажется, что даже не дышит.

Когда входим в дом, мать Мередит осматривает нас с таким видом, словно вот-вот грохнется без чувств. Двое братьев молча стоят рядом с матерью, вот только на лице Марлона тревога, а старший, Джейс, кажется, выглядит сердитым.

Волтерс с прищуром встречает нашу делегацию и кожей чувствую, как его ярость поднимается и становится ощутимой. Сильнее сжимаю руку Мередит, а затем слегка подталкиваю к себе за спину, но она качает головой.