Татьяна Шульгина - Король (СИ)
— Вы о себе вообще не думаете? – спросил он сурово и литиат виновато опустил глаза.
— Спасибо, – Кристиан взял его за плечо и улыбнулся. – Ты мне и так помог.
— Попробуй снять ошейник, – напомнил Велиамор. Граф задрал подбородок, чтобы им было лучше видно. Но маг не торопился, молча разглядывая его.
— Он принимает форму того, на кого надет, – произнес вслух Андор, поскольку Велиамор не мог слышать его мысленные обращения.
— И снять может тот, кто заговаривал его, – литиат отрицательно мотнул головой, отступив на шаг. – Если другой попробует, граф умрет.
— А если тот, кто заговаривал, мертв? – Кристиан опустился на край кровати, уперев подбородок в ладони. – Мне с ним всю жизнь ходить? Будто я и так мало внимания к себе привлекаю.
— Если бы он умер, ошейник сам собой открылся бы, наверное, – ответил Велиамор.
— Ладно, привыкну, – вздохнул граф, взглянув на мать. – К чему только не привыкнешь.
— Откуда он у тебя? – спросил Велиамор, когда Андор вышел.
— Солдаты Эрика надели, чтобы в демона не превращался, – произнес Кристиан мрачно, вспомнив свое позорное поражение в замке.
Велиамор задумался, меряя небольшую комнату шагами. Граф наблюдал за ним, представляя себя министром. В шитом золотом камзоле и с ошейником. Придворным вандерширцам такой министр вряд ли понравится. Кристиан уже решил, что в Вандершир возвращаться не будет, а обустроится где-нибудь в Итилиане. Там на полукровку внимания никто не обратит, даже если он в магическом ошейнике и шрамах по всему телу. Тем более что Николь ему не видать, а ненавидеть Виктора он уже не мог. В столице и родовом поместье, даже если их отстроят, все будет напоминать ему о матери и Николь, которых он потерял. Осталось только сына устроить. Но это он тоже решил, когда понял, что рядом с ним ребенок вряд ли сможет нормально расти. А Рэмо хорошо о нем позаботятся.
Граф еще ниже опустил голову, вздохнув. Перспектива уехать неизвестно куда и влачить там жалкое существование не слишком радовала его.
— Есть способ избавиться от него, – заговорил маг, наконец. Кристиан даже забыл, что не один, погрузившись в мрачные мысли. – Но тебе вряд ли понравится.
— Почему я не удивлен? – вздохнул мужчина. – Когда уже будет хоть что-то, что мне понравится?
— Ошейник сделал Лоакинор, – ответил маг. – Он жив и он здесь. Но ты должен пообещать, что будешь держать себя в руках.
— Нет, – Кристиан вскочил, мотая головой. – Даже не думай. Если он попадется мне на глаза, я сверну ему шею. Не искушай меня этим. Я не хочу убить его и отнять это удовольствие у короля.
Маг внимательно на него посмотрел, словно вновь был чем-то крайне удивлен.
— Я говорю не о том, – произнес он. – Ты и не сможешь убить хозяина ошейника, пока будешь в нем.
— Еще лучше, – всплеснул руками граф. – Ты издеваешься надо мной?
— Я хочу помочь, – Велиамор посмотрел на него сочувственно.
— Если этого гада казнят, я и так буду свободен, – возразил Кристиан. – Разве нет?
Велиамор молчал.
— Что?! Только не говори, что у него есть шансы.
— Решать судьбу Врага будут все короли, – ответил маг.
— Трое? – задумался граф. – Эльф и Тибальд его помилуют, – произнес он, бледнея. Он отлично знал нравы эльфов, а Тибальд был братом Николь, и имел такой же характер.
— И я не стану препятствовать им, – вздохнул Велиамор, глядя на жену. – Я соглашусь с любым решением.
— Почему? – не понимал граф. – Ты так добр?
— У всех есть причины ненавидеть его, но он уже наказан, – возразил маг. – Он каким-то образом исцелился от зла и теперь все воспоминания терзают его больше, чем смогли бы мы.
— Скажи еще, что жалеешь этого выродка, – Кристиан не верил в такие чудеса.
— Его жизнь ужасней смерти, – Велиамор направился к выходу. – Я приведу его. Хочешь ты или нет, он снимет ошейник.
— Тогда до суда ему не дожить, – усмехнулся граф.
Он тоже поднялся, не в силах усидеть на месте в ожидании врага.
Лагерь союзников.
6е. Первый летний месяц.
Утром Лоакинор предстал перед судом. Короли трех государств, участвовавших в войне, собрались в королевском шатре, чтобы кроме прочих важных вопросов решить его судьбу. За круглым столом сидели Виктор, Лингимир и Тибальд. Также к ним присоединились Аалам и Рагнар, как представители Иджу и Итилиана. Их приближенные и советники стояли вокруг, каждый за спиной своего правителя. Позади Виктора неизменно оставались генералы Морис и Джонсон и главнокомандующий армией Вандершира, князь Прауд. На столе перед ними не было ни карт, ни других документов, как раньше. Только золотой кувшин с вином, золотые кубки и ваза с фруктами. Но никто не касался угощений, было не до них.
Первым делом один из офицеров еще раз пересказал все события последних дней: взятие города, похищение королевы и разрушение дворца. Честь выступить с основательным докладом выпала Гордону, и он отлично справился с заданием. Внутренне он очень переживал, но никто этого не заметил. Молодой человек читал с пергамента твердым голосом, не обращая внимания на направленные на него взгляды вельмож и их свиты.
Все короли были в мантиях и коронах. Лингимир в светло-зеленой с серебряной вышивкой, цвета знамен и формы солдат Эвервуда были зелеными. Корона его была из серебряных ветвей, переплетенных с небольшими изумрудами, искусно дополнявшими украшение монарха, лежавшее на распущенных длинных светлых волосах юноши.
Тибальд, став королем Холоу после смерти отца, был в синей мантии, отороченной мехом белого горностая, а корону надел золотую, с тиснением и крупным сапфиром. Золотистые кудри обрамляли его исхудавшее бледное лицо. Молодой человек держался гордо и с достоинством, несмотря на то, что теперь решалась судьба его и его государства.
Король Вандершира был в красной мантии, также как и у Тибальда отороченной горностаем, его золотая корона была литой, без узоров и камней. Длинные черные волосы были распущены по плечам, оттеняя бледное суровое лицо молодого правителя самой большой из держав в землях людей.
Представитель южного государства, Аалам, был в одежде его народа, просторной, белой и традиционном тюрбане. Рагнар был в сверкающих доспехах из эльфийского серебра, легкого, но очень прочного сплава, обладавшего волшебными свойствами. Нагрудник повторял форму совершенного мужского тела, рубашка под ним и штаны, заправленные в высокие сапоги, были черными. На темно-каштановых кудрях итилианского генерала не было никакого головного убора, поскольку он не был королем.
