Кристина Золендз - Единственное спасение
— Господи, детка. Ты такая вкусная. Я сделаю всё возможное. Если не получится, репетиция завтра в 9, Vixen4 будут репетировать после нас. — Он отстранился от меня и поднял с пола своё пальто. — Мне придется высыпать ведро льда в штаны, — прошептал он, перед тем как выскользнуть за дверь.
Крайне разочарованная всем происходящим, я смотрела из окна, как Шейн уходил вниз по улице. Леа стояла рядом и, смеясь, произнесла:
— Это, наверное, слишком отвратительно, то, что я не хотела вас останавливать, ребят, потому что хотела увидеть Шейна в действии?
— Ох, Леа.
— Проклятье. Надо было держать свои мысли при себе, — съязвила она. — Итак, где же вы, черт побери, были, ребята?
— Он повел меня поужинать. Почему Шейн сейчас ушел?
Леа пошла на кухню и налила мне бокал вина, дрожащей походкой я последовала за ней.
— Когда в прошлый раз Vixen4 давали концерт в Нью-Йорке, их выгнали из отеля, в котором они жили, одна из площадок не разрешила им играть, и они все четверо были арестованы. Я не знаю всей истории, но Коннер говорит, что они дружат еще со средней школы, и ребята обещали приглядывать за ними, когда они будут играть здесь снова.
Я глотнула вина и сжала туго свои бедра. Как, черт возьми, я выдержу всю ночь, когда я до сих пор физически ощущаю руки Шейна на мне? Пожалуйста, Господи, путь он вернется.
Но он не сделал так, чтобы Шейн вернулся.
Я позвонила ему около 10 вечера, но его телефон прозвонил два раза и переключился на голосовую почту. Я не оставила сообщения, потому что знала как работают телефоны. Он увидел мой звонок и нажал отклонить. Мысль об этом разозлила меня, и я просто забралась с головой под одеяло и заснула.
Я проснулась в 8 утра, запутавшаяся в простынях и жадно ловила воздух. Ужасное чувство переворачивало все внутри, кошмар, который мне приснился (или это была реальность), как Габриель шептал темные слова, просачивающиеся в сердце. Гнетущая мрачность нависла надо мной, и я никак не могла отогнать страх, поглотивший меня. Я искупалась, оделась, перевесила гитару через плечо и, не посмотрев в зеркало, вышла. Волнение под ложечкой усиливалось по мере того, как я подходила к студии. Не в состоянии справиться с новым странным чувством, я решила остановиться и купить всем кофе, так у меня была минутка собраться с мыслями. Может, я была просто взволнована встречей с ним, после того, что почти случилось прошлой и позапрошлой ночью. И, после того, что, ух, как я надеялась, будет иметь продолжение сегодня.
Нет, этого не может быть. Он хотел этого, так же как и я, в этом не было сомнений. У меня было такое чувство, будто это должно было произойти, или же мое тело больше не будет работать правильно когда-либо снова.
Мои ноги по прежнему дрожали, когда я, взяв картонную упаковку с кофе, шла к дому Шейна. Улицы города были заполнены людьми, которые шли на работу, ни с одним человеком не встречаясь глазами, я просто затерялась в невидимой массе, идущей по тротуару. Все выглядело сюрреалистично, слишком ярко и причудливо унывающе.
Я открыла дверь в холл указательным пальцем, сохраняя в равновесии в одно и то же время кофе и гитару. Я тихонько прошла через пустой холл, вниз по ступенькам в подвал и через тихие коридоры в студию. Внутри было темно, будто никого еще не было. Я включила свет и комната озарилась. Часы на стене показывали 8:59.
Видимо, все до сих пор спят наверху. Почему-то эта мысль заставила бабочек порхать у меня в животе ударяться о мои внутренности, в плохом смысле этого слова. Они чувствовали, что что-то было не так.
Я вытащила стаканы с кофе из подставки и поставила их на маленький столик у стены. Потянув за ремень чехла, я перекинула его через голову, открыла, достала свою гитару и прислонила ее к дивану. Часы на стене показывали 9:03. Эти ребята никогда не опаздывали.
Я пошла обратно по коридору, поднялась по лестнице на первый этаж и постучала в квартиру Шейна. Ужасно уставший Итан открыл дверь.
— Ммм… — прокряхтел он и почесал макушку, потом съежился, как будто ему было больно от этого.
Я была в шоке от того, что я увидела за ним, и все внутри упало. Я клянусь, если бы я посмотрела вниз, то бы испугалась, увидев свои кишки, стекающие по ногам. Обычно квартира, которую Шейн делил с Итаном и Коннером, была чистой. Узнав, что здесь живут трое одиноких парней, вы бы подумали, что они живут в грязной дыре, но это не так. Здесь никогда не было диванов с существами, блюющими на пол, не было плакатов с полуголыми школьницами, пустых пивных банок или коробок из под пиццы. Такой была квартира Такера, Брейдена и Алекса, в которой завершающую роль играла огромная чаша с презервативами разных цветов, стоящая на кофейном столике.
Квартира Шейна сейчас была похожа на квартиру Такера в самый из ужаснейших дней. Бутылки от алкоголя были разбросаны повсюду, некоторые были пустые, а от некоторых пролилась темная жидкость на красивый бежевый ковер. Кружевной неоновый розовый лифчик медленно вращался на сломанной лопасти потолочного вентилятора, находившегося над обеденным столом. Над обеденным столом, который стоял, накренившись, на трех ножках с несколькими телами, лежащими под ним. Возможно, это были уже умершие тела, я пока понятия не имела. Сердце начало бешено колотиться, когда я услышала глубокий хриплый голос Шейна и увидела его, идущего по коридору и одевающего майку поверх своей голой груди, и красивую темноволосую девушку, идущую за ним. Она была, хм, не очень одета, на ней были лишь красные кружевные трусики. Только трусики, БЕЗ ТОПА! Волна жара прошлась по всему моему телу, и мой пульс сильно участился. Я просто стояла там, у входной двери, парализованная, как дура. Мне хотелось наорать на него, закричать и упасть на пол. Как он мог? Мне хотелось просто исчезнуть, просто погрузиться в этот запятнанный алкоголем ковер и никогда больше не видеть его безупречное лицо.
Глаза Шейна уставились на меня, стоящую в дверях, и его выражение лица было непроницаемым. Но не моё. Нет, не моё. Я чувствовала, как моя челюсть отвисла, и слезы обжигали глаза, как если бы они были из огня. Стоя там, УМИРАЯ, я поняла, неужели я никогда действительно не знала, кто такой Шейн Макстон? Этот человек, стоящий там, ведущий едва ли одетую девчонку из своей спальни, или из любой другой комнаты, из которой они вышли, который оделся, чтобы пойти на репетицию со мной — вот он реальный Шейн. Тот, кто заставил ждать его, пока он вернется в мою спальню прошлой ночью, чтобы я могла отдать ему всю себя, но который был так занят кем-то другим, чтобы прийти. О, Грейс… Я нуждаюсь в тебе, как в воздухе, бла, бла, бла. Ага, конечно! Я хотела бросить в него одной из полных бутылок с ликером, лежавшей у моих ног, чтобы он хоть что-нибудь почувствовал.
