Ольга Миклашевская - Тайна острова Драконов
Наш пограничник оказался зрячим и к тому же огнедышащим.
Вообще, если верить историческим свиткам, пышут жаром только ящеры женского пола, зато самцы наделены ядовитыми шипами, украшающими драконов от загривка до кончика хвоста. Поэтому вам еще крупно повезло, реши тварюга просто вас слопать, – получить таким костяным набалдашником по голове и врагу не пожелаешь. Впрочем, слыли драконы очень мудрыми и расчетливыми созданиями, что не мешало им одновременно быть кровожадными, коварными и при этом ужасно неуклюжими. На гравюрах их изображали исключительно в качестве способа для неизвестных миру рыцарей быстро сделать себе карьеру и обзавестись славой на долгие века. Последний раз в честной схватке человек победил дракона лет эдак тридцать назад, когда меня еще и в планах не было. Звали того смельчака, кажется, Увядшая Хризантема, но составителям учебников по истории не хотелось пачкать священные страницы столь неблагородным именем, поэтому счастливчик вошел в оные как Риза Убийца Драконов. Рыцарь, может, и возражал бы против такого издевательства над своим родовым именем, да только никто спросить его не успел – на второй попытке удача от Хризантемы отвернулась, и довольный дракон-победитель стал достоянием уже своей истории как смельчак, одолевший того, кто одолел дракона.
Видела я этих скользких рептилий лишь на картинках, но реальное зрелище не шло ни в какое сравнение с тем, что обычно изображают в книгах в качестве иллюстраций. Самка дракона выгибалась в полете как кошка, деловито поджав под себя короткие передние лапы и гордо вздернув широкую морду с раздувающимися на ветру ноздрями. По мере снижения драконихи мне удалось насчитать, по крайней мере, семь различных оттенков, которые принимала ее чешуя под разными углами. В итоге я остановилась на нейтральном «древесном», решив, что драконьи премудрости мне ни к чему.
На палубу сбежалась вся команда без исключения – яблоку было негде упасть. И если раньше я считала, что народу под грот-мачтой[3] толпилось прилично, то теперь поняла, что ошиблась. Сейчас пиратов стало действительно много. Поглазеть на чудо-дракошу вылез даже бледный кок, цвету лица которого могли бы позавидовать мертвецы со стажем.
Сумасшедшая чайка со страху перестала метаться и залезла в пустую бочку из-под квашеной капусты (и кто выкатил ее на палубу?) и лишь иногда высовывала из убежища клюв, чтобы оценить обстановку.
А посмотреть было на что.
Дракониха влетела на борт, едва не снеся содрогнувшийся бушприт и сидящую на нем деревянную русалку. Место на палубе чудесным образом освободилось, и пограничник устало встряхнула крыльями, а после откровенно зевнула. Из носа вырвались короткие клубы дыма. На палубе запахло паленым.
Ящериха устало оглядела собравшихся на корабле, как бы прикидывая, кого лучше съесть сейчас, а кого оставить на потом.
Неожиданно рядом со мной взорвался сноп пламени, и едва я успела отскочить, как послышались ошалевшие визги подожженных пиратов.
– Я никого не собираюсь есть! – басовито взревела драконша, и все тут же принялись переглядываться.
Думаю, пирату с обожженной драконьим пламенем кистью руки было уже все равно, будет ли кто-нибудь употреблять его в качестве завтрака. Ему и так было несладко. По-быстрому наколдовав компресс, я перемотала несчастному руку скорее из жалости к себе (а то еще будет до ночи голосить и жаловаться всем на свою нелегкую судьбу), чем к моряку. Тот уже явно собирался завыть любимую пиратскую песню «Отрубили мне руки-ноги ненавистные враги…» и запнулся на полуслове, удивившись и огорчившись подоспевшей помощи.
Пограничник тем временем быстрыми профессиональными движениями обследовала все укромные закоулки на палубе и даже сунула морду в капитанскую каюту, после чего, удовлетворенно хмыкнув, прищурилась:
– Кто провозит дурман-траву?
Половину команды моментально как ветром сдуло. Толкаясь и пихаясь, они пытались спуститься на нижнюю палубу, но какой-то особо крупный пират застрял в проходе, и остальным оставалось лишь отчаянно подталкивать собрата сзади.
Взбешенный не меньше ящерихи, молодой капитан вышел на середину палубы и как рявкнул:
– А ну всем вернуться, тысяча вонючих китов!!! Все этим вечером останетесь без выпивки!
Столпотворение у входа на нижнюю палубу в ту же секунду рассосалось, и недовольные пираты поплелись обратно. Те, кто в акции не участвовал, гордо поглядывали на неудачников, которые, в свою очередь, тайком показывали не слишком приличные, даже для пиратов, жесты.
Оказывается, капитан Фрон может не только лапать девушек и хлебать ром бочками. Молодой, а уже какой авторитет в рукаве припрятал! Вспомнив Ржавого Гвоздя и его команду, я внезапно поняла, почему Осы-самоубийцы считаются самыми опасными и грозными противниками. У них в основе – кодекс и дисциплина, а у остальных пиратов – «когда мы на мели, мы грабим проплывающие мимо корабли». Больше ничто, кроме отсутствия денег и выпивки, не заставит пирата поднять свой зад и пойти работать.
Одобрительно хмыкнула сидящая под мачтой пограничник и выжидающе сложила лапы на груди.
Виноватые пираты все как один потупили головы.
– Значит, так, – распорядился Фрон, – Шомпол и ты, Жиротряс, берете всю эту дрянь и вышвыриваете за борт.
– Но как?
– Капитан!.. – в унисон, словно дети малые, взвыли пираты, а обозначенные капитаном жертвы, так те вообще инеем покрылись.
– Я сказал выполнять! – гаркнул белобрысый, и на палубе воцарилась тишина.
Вот это я понимаю – твердая мужская рука!
Шомпол оказался низкорослым, едва доходящим мне до плеча пиратом с маленьким ртом бантиком и прищуренными раскосыми глазами. Единственное, что отличало его от остальной пиратской толпы, – расшитый на южный манер жилет: темно-бирюзовый фон и мелкие красные розы. Обычно столь разношерстные команды уживались плохо из-за недопонимания и разных традиций, но эти жили вполне мирно, хотя я заприметила среди пиратов несколько горцев и парочку северян, выделяющихся белыми как снег окладистыми бородами.
Полной противоположностью своего товарища оказался Жиротряс. Второй пират с легкостью мог поместить в себе Шомпола эдак три. Умный живой взгляд и правильные черты лица придавали ему неповторимый шарм большого добряка.
Три аккуратно завязанных и запечатанных мешочка обреченно упали за борт, некоторое время побыли на плаву, а затем с еле слышным «бульк-к» скрылись на дне. Судя по огорченным мордам пиратов, можно было подумать, что топят младенца.
Дракониха же даром времени не теряла и что-то с усердным видом строчила в толстый потрепанный блокнот. Затем выдернула один листок и протянула его капитану.
