Карина Демина - Наша светлость
– Бу! – сказал тан и подхватил падающую книгу.
– В-вы!
– Я.
Тисса открыла рот, чтобы сказать все, что думает о людях, которые входят без стука и вообще приглашения, подсматривая за леди, которые… тренируют осанку. Но стоило представить, как она выглядела со стороны… и выглядит… рот сам собой закрылся.
Ушедшего ради, пусть их сиятельство промолчат. Сделают вид, что ничего странного здесь не происходило… но ведь не промолчат. И не сделают. Снова станут смеяться.
– Не знаю, чем ты тут занималась, но это было… увлекательно.
Стыдно-то как…
Тан перевернул книгу и прочел название:
– «Размышления об искусстве благородной войны». Тяжелая.
Это Тисса и без него знала. Сейчас, без книги на макушке, хотелось парить. И одновременно провалиться сквозь землю.
– Я… – Все-таки заговорить придется. – Прошу прощения, что вы застали меня в неподобающем виде. И обещаю, что подобное больше не повторится.
Потому что второго такого позора Тисса не переживет. Тан же вернул книгу на полку и, смерив Тиссу взглядом – она тотчас осознала, что по-прежнему держит подол платья поднятым, обнажая ноги едва ли не до колен, – произнес:
– Я совсем тебя запугал?
– Н-нет…
А юбка мятая… Правильно мама говорила, что Тисса – ходячее недоразумение.
– Совсем. Идем. – Он протянул руку, и Тиссе ничего не оставалось, кроме как принять ее.
– Я не уверена, что мне можно уходить…
– Я уверен.
– Но я должна… доделать…
Как будто невыполненная работа способна была остановить этого человека.
– Ты должна, – сказал тан, наклонившись к уху, – слушать меня.
Это было верно.
Договор подписан. И теперь долг Тиссы – во всем повиноваться будущему мужу и господину.
– Да, ваше сиятельство.
Ну вот, опять что-то не так сказала: разозлился, хотя и попытался скрыть. Но Тисса отчетливо почувствовала раздражение. Плохо. Хорошая жена не имеет права раздражать мужа.
Глава 10
О РАЗНОМ
А я думал, что дети – просто сказочные чудовища.{12}
Из откровений одного единорогаДядюшка Магнус с сосредоточенным видом мучил счеты. Самые обыкновенные счеты, если не принимать во внимание, что костяшки были вырезаны из слоновой кости, а рама инкрустирована янтарем. Менее солидный агрегат нашей светлости использовать было бы неприлично.
– Доброе утро, – сказала я, понимая, что утро совсем даже недоброе. Настроение после беседы с Макферсоном было отвратительнейшее, в основном от понимания, что говорил лорд-казначей сущую правду и этот союз мне выгоден.
– Ай врешь. – Магнус потряс счетами над ухом. – Побледнела вся… высохла… Кайя вернется и будет мне пенять, что недосмотрел. Пойдем-ка, ласточка моя, прогуляемся… поболтаем о том о сем. О всяком.
Сейчас мне хотелось одного: забраться под одеяло и лежать, закрыв глаза, до самого вечера, а потом до утра, и так каждый день из оставшихся до встречи.
Слишком их много…
Но Магнус прав, нет хуже – хандре поддаваться, тем более что давненько я наружу не выбиралась. Скоро стану истинной леди, которая если и выглядывает на улицу, то лишь в окно.
– А Тисса где?
– С Урфином. – Счеты упали на стопки бумаг. – Вечером появится. Не гляди так на меня. Ничего он с ней не сделает. И сам при деле, и за девочкой присмотрит.
Вот это меня и пугает.
Ладно, будем считать, что наша светлость хотя бы предупреждена. Уже прогресс.
– Только, – Магнус прищурился на оба глаза, – тебе бы переодеться… я вон там принес.
Теплые шерстяные чулки. Простая юбка из плотной ткани. Блуза. Длинный жакет и шуба. Высокие сапожки на толстой подошве.
– Мы идем в город?
Магнус кивнул.
Ура, мы идем в город!
– Это небезопасно, – попытался было возразить Сержант, но уверенности в голосе не хватило.
Переодевалась я быстро и в кои-то веки без посторонней помощи. Предстоящая прогулка – о боги, как я устала в этой каменной, пусть просторной, но клетке – окрыляла.
– Шарфик, ласточка моя. – Магнус за время моего отсутствия успел преобразиться. На нем были черные штаны с желтыми латками, явно сделанными для виду, красные сапоги, широченные голенища которых складывались гармошкой, полушубок из ярко-рыжего меха и высокая шапка с тремя хвостами, по виду кошачьими.
В руках он держал суковатую палку, отполированную до блеска.
Сержант остался собой. Только шинель натянул.
– Кайя Дохерти это не понравится. – Сержант сделал последнюю отчаянную попытку вразумить нас.
– Конечно, не понравится. Если расскажешь. А не расскажешь, то и нервничать не станет. Нервничать ему вредно. Он у меня такой впечатлительный…
Шарфик пришлось завязать. И шапочку, вязанную из белого пуха, нацепить. Хорошо, что без помпона. Пух колол уши, и шея чесалась, но наша светлость готова была терпеть.
Выходили тайным ходом. И Сержант продолжал ворчать, но вполголоса и как-то беззлобно. Магнус кряхтел, пеняя на запустение и пауков. Я же несла свечу.
Луч света в темном…{13} прямо в образ вживаюсь.
А вышли все равно у ворот.
Свежо. Светло.
Небо яркое, синее и безоблачное. В воздухе танцуют первые снежинки обещанием скорой встречи. И я понимаю, что смеюсь. Просто так, без повода.
Хотя небо и солнце – сами по себе повод.
– Ну что, дражайшая дщерь моя. – Магнус говорит скрипучим голосом. Он меняется, становясь выше, осанистей. Палку выставляет вперед, вцепляясь в навершие обеими руками, и идет медленно, с купеческой солидностью. – Теперь тебе придется помогать престарелому батюшке… и братцу твоему, скептически настроенному.
Сержант поднял воротник шинели, наотрез отказываясь признавать это внезапное родство.
Мы шли по мосту…
И спускались ниже, останавливаясь якобы для того, чтобы престарелый батюшка – подкосили годы человека – дух перевел. Город жил. Сейчас мне казалось, что я лучше понимаю его, нежели в прошлый раз.
– В центре-то чистенько. – Магнус остановился у того самого фонтана, где я прошлый раз кормила карпов. И рыбы вновь выглянули, разевая толстогубые рты. – И гильдийные, которые покрепче, держат свои кварталы. Им невыгодно грязь разводить. А вот ближе к берегу, там иной народец обретается.
– Но мы туда не пойдем, – сказал «братец» таким тоном, что стало ясно: попробуй Магнус устроить экскурсию по злачным местам, Сержант просто силой отволочет меня в замок.
