Королева Теней. Пенталогия (СИ) - Арнаутова Дана "Твиллайт"

– Ты знал.

– Знал… – коротко выдохнул Лучано, не в силах сейчас ни лгать, ни увиливать.

И Аластор бросился на него.

Беспамятство отпускало медленно и неохотно. Открыть глаза никак не удавалось, слух тоже не спешил возвращаться, но лежать было мягко, тепло и так уютно! По лбу невесомо скользнула чья‑то ласковая рука… какой прекрасный сон!

Сон? Но прикосновение было таким реальным! Может быть, сном было всё безумие последних недель? Мэтр Бастельеро, пожелавший принести в жертву Аластора, итлийский убийца, посланный королевой? Метели в середине весны, деревня, уничтоженная демонами, аккару, словно сошедший со страниц учебника нежитеведения, чтобы держать трактир под Керуа? «Весёлый упырь», приснится же такое? Нужно рассказать Саймону, ему точно понравится!

«Айлин Мелисса Элоиза Игрейна Ревенгар! Приди!»

Холодный резкий голос то ли тоже приснился, то ли вспомнился, но Айлин сразу же стало не по себе.

«Не хочу!» – мысленно ответила она. Никуда приходить ей и в самом деле не хотелось – а хотелось лежать на мягком, и чтобы ласковые руки ещё погладили её по волосам…

Минутку, а чьи это руки?!

Айлин распахнула глаза и задохнулась – женщину, одетую в лиловое, что наклонилась над ней, она видела лишь однажды и только в зеркале, но мгновенно узнала и глаза цвета тёмного янтаря, и веточку вереска в тёмных волосах, убранных просто, но изящно, и ласковую улыбку…

Значит… Значит, путешествие не было сном, раз она очутилась в Претёмных Садах! Правда, странно, что сама Госпожа так ласкова к ней… Или это вовсе не Сады? Но что же тогда?

Претемнейшая снова улыбнулась, глядя на Айлин с нежностью.

– Ты очнулась, моя милая? Как я рада!

Перед глазами появился белоснежный платочек, шёлково блестящий, украшенный по краям изысканной вышивкой – цветочки вереска, крохотные, лилово‑розовые, вышитые так искусно, что казались живыми… Айлин поспешно протянула руку к платку и замерла, поняв вдруг, насколько грязная у неё рука.

Похоже, она успела испачкаться в крови Аластора, а потом и в земле, так что ладони теперь тёмные и липкие. А лицо? Неужели и за него схватиться умудрилась? Наверняка, иначе почему кожу на щеках так стянуло? Ох, она, должно быть, выглядит хуже только что поднятого умертвия! Нет‑нет, пачкать кровью подобную красоту совершенно недопустимо, но и оставаться такой грязной перед Претемнейшей просто невозможно…

– Не издевайся над девочкой, моя радость, – прозвучал откуда‑то из‑за спины Претемнейшей глубокий звучный голос, и Айлин, даже не видя, поняла – владелец голоса усмехается.

Задохнулась, боясь даже подумать, кто может разговаривать столь непочтительно с Претемнейшей в её владениях. Но Госпожа отчего‑то вовсе не рассердилась, только растерянно улыбнулась, снова бережно и невесомо погладила Айлин по наверняка ужасно спутанным и грязным волосам, и зачем‑то сунула платок в карман её куртки.

– Позвольте мне помочь вам, юная леди, – прозвучал тот же мягкий голос уже совсем рядом.

Чуть повернув голову, Айлин увидела короткие замшевые сапоги, светлые штаны и самый край то ли рубашки, то ли туники из тонкого выбеленного льна, тоже светлой и украшенной затейливой вышивкой. Неизвестные цветы, травы и змеи сплетались в тонкую прихотливую гирлянду, отблёскивающую то серебром, то бледной зеленью, то едва уловимой голубизной. Какая странная одежда! Совсем не для приёма гостей, разве что это очень близкие гости… Ох, вот это уж точно не её дело, почему Претёмная Госпожа принимает наедине мужчину, одетого так фривольно! Порядочные девушки об этом не задумываются!

Она подняла глаза выше, на лицо незнакомца, и поразилась его непримечательности и одновременно сходству с фамильными портретами в галерее Ревенгаров! Такие же тонкие бледные губы, как были у отца, Артура и бесчисленных поколений её предков, такие же высокие скулы и белёсые брови, такие же светло‑русые волосы, связанные в хвост и переброшенные на плечо. Вот только глаза… Совершенно поразительные глаза – большие, миндалевидные, с чуть приподнятым к виску внешним уголком, и радужка зеленее самых зелёных яблок, весенней травы, молодого мха и всего зелёного, что Айлин когда‑либо видела. Она поспешно отвела взгляд, вспомнив, что неучтиво разглядывать незнакомца, но успела заметить, что в руках у него кувшин.

– У неё твои глаза, – растерянно произнесла Претёмная Госпожа, и мужчина едва заметно кивнул ей, но обратился к Айлин:

– Вы сможете встать сами?

– Я… Да, конечно! – заторопилась Айлин, поспешно села и едва удержалась от гримасы – так вдруг закружилась голова.

Как странно! Она тут же отбросила эту мысль, решив, что обдумает все странности попозже.

Зато теперь она могла осмотреть всю комнату, точнее, широкую террасу из белого мрамора. Посреди неё был накрыт самый обычный стол, как накрывали для малого ужина в доме тётушки Элоизы: трепетали огоньки свечей, лёгкий парок курился над стеклянным кувшином с травяным отваром, судя по цвету, а от большого, накрытого салфеткой блюда так пахло выпечкой, что Айлин невольно сглотнула и старательно посмотрела в другую сторону.

Терраса спускалась в тёмный сад, и лёгкий ветерок донёс до Айлин аромат влажной земли, незнакомых цветов и клейких зелёных листочков. Где‑то вдали тихонько перещёлкивались соловьи…

Мужчина с кувшином отошёл к ступеням, выжидающе взглянул на Айлин, и та последовала за ним, пытаясь угадать – кем же он может быть? Может быть, это кто‑то из Семи Благих? Но кто? Ясно только, что не Пресветлый Воин, совсем не похож… Всеумелый Мастер? Творец Превращений? Их тоже изображают иначе. Да и что им делать во владениях Претемнейшей, ведь Творец Превращений – супруг Всеблагой Матери… А может быть, это Великий Безликий? Это объяснило бы, почему его лицо совсем ей незнакомо – ведь Великого Безликого всегда изображают с закрытым лицом…

Вода в кувшине оказалась неожиданно тёплой, и Айлин умылась с таким удовольствием, какого не испытывала, пожалуй, ещё ни разу. Как же приятно быть чистой! Ну… хотя бы относительно чистой! Да, вчера она выкупалась в ручье, но в дороге тело пачкается мгновенно. Мужчина тут же протянул ей платок, тоже белый, но большой и плотный, совсем не похожий на платочек Претемнейшей.

– Как вы теперь себя чувствуете, юная леди?

– Благодарю вас, просто замечательно, – торопливо заверила его Айлин, пытаясь понять, как же обращаться к этому странному человеку? Меньше всего ей хотелось бы показаться невежливой! – Только… только немного странно. Разве души могут чувствовать… – Она замялась, думая, как объяснить всё, что испытывает, и неловко закончила: – Чувствовать плоть?

Мужчина понимающе кивнул.

– О нет, юная леди. Конечно же, души не способны чувствовать плоть. Они попадают сюда в несколько ином агрегатном состоянии… – и, перехватив её непонимающий взгляд, сочувственно вздохнул: – В иной… форме. Но с вами всё иначе. Вы голодны?

– Что? – растерянно спросила Айлин и вспомнила, что, согласно этикету, оказавшись в гостях у более родовитых особ, следует отказаться от угощения, если речь не идёт о званом ужине. А кто может быть знатнее самой Претемнейшей?

Она открыла было рот, чтобы заверить, что вовсе не голодна, но выпечка пахла так восхитительно! Айлин сглотнула, и мужчина снова слегка кивнул.

– Разумеется, голодны. Прошу к столу. В вашем возрасте не следует пренебрегать нуждами тела. Помнится, у моего бывшего ученика всегда болела голова от голода…

Он предложил Айлин руку с небрежным изяществом, которое сразу выдало дворянина, и повёл её к накрытому столу.

Вид высоких кресел, обитых мягкой светлой тканью, снова вызвал в Айлин мучительную неловкость: лицо и руки удалось вымыть, но её дорожная одежда так и осталась грязной, перепачканной пылью и по́том, а уж как от неё, должно быть, пахнет! Лучше и не думать! Правда, ни Претемнейшая, ни её неизвестный гость не выражают никакого неудовольствия, но это лишь оттого, что они учтивы.