Ульяна Соболева - Осколки безумия
Но все повернулось иначе. Как всегда в моей жизни. Ник вернулся и наверное тот каким он был до возвращения оказался все же лучше, чем тот каким он стал. Слуги в доме притихли. Ко мне уже не стучали, чтобы принести поесть, и я сама спустилась на кухню. Невольно подслушала разговор двух служанок:
— Боже, когда она лежала в коме, все было иначе. Хозяин был другим. А сейчас в него дьявол вселился. Что она с ним делает? Она понимает, что это сказывается на нас? Или ей все равно? Вчера Мила пропала. Понесла ему сигары и виски в кабинет и не вернулась. Я весь дом обыскала, а ее нет нигде.
— А что если он…, - в ужасе прошептала другая служанка.
— Такого не может быть!
— Может! Ты забыла, что рассказывают о нашем хозяине? Были времена, когда он развлекался со служанками. Что если эти времена вернулись?
Я решительно вошла на кухню, и они притихли, в ужасе уставились на меня.
— Когда пропала девушка?
— Вчера вечером. Она такая молоденькая…совсем ребенок…Госпожа, попросите его…
Я смотрела на их вытянутые бледные лица и понимала, что меня они тоже боятся. Я для них такой же монстр, как и их хозяин. Тогда зачем они здесь работают? Или их заставили?
Я решительно вышла из кухни и пошла к нему в кабинет. Во мне появилась какая-то странная решимость выплюнуть в лицо все, что я знаю, и будь что будет. В кабинете Николаса не оказалось. Тогда я пошла в спальню, содрогаясь от того, что могу там увидеть. Не постучала, толкнула дверь и дерзко переступила порог. Постель аккуратно застелена, распахнуты окна. В вазах стоят белые розы. Благоухания цветов смешались с запахом его тела, волос, дыхания. За дверью ванной слышался шум льющейся воды. Я стояла посреди комнаты и ждала, пока он выйдет, полная яростной решимости. Наконец-то Николас вышел из ванной, и я задохнулась, непреодолимое желание выскочить из комнаты граничило с благоговейным восхищением, которое приковало меня на месте и я просто не могла сделать ни одного движения. Так бывает когда вы видите хищника, очень опасного, он может вас убить, но настолько прекрасного, что желание лицезреть это чудо заглушает ваш страх. Это как попасть в вольер к тигру и с замиранием сердца гадать: он сыт сейчас или ваше любопытство закончится гибелью?
Если на этом свете есть красота более ослепительная, то я никогда не видела ничего подобного и завораживающего, как это смуглое обнаженное тело, прикрытое лишь полотенцем на узких бедрах. С длинных волос стекала вода и капли перекатываясь, прятались в темных волосах на груди, спускались по сильному животу с рельефными мышцами и исчезали за краем полотенца. Он казалось знал, какое впечатление производит и искренне наслаждался моим немым восхищением. Я заворожено смотрела на его тело и не могла оторвать взгляд. Он совершенен. Идеален как бог или дьявол. Живой соблазн порочный и прекрасный, грех во плоти.
— Все рассмотрела? Или может снять полотенце?
Я вздрогнула и оцепенение пропало.
— Где Мила?
Его брови удивленно поползли вверх.
— Мила?
— Да, девушка служанка. Она пропала. Вчера ее видели возле твоего кабинета и с тех пор она исчезла.
Николас усмехнулся, он прошел через комнату, повернулся ко мне спиной, сбросил полотенце, и я непроизвольно закрыла глаза, но успела рассмотреть сильные ягодицы и красивую рельефную спину, покрытую шрамами.
— Ты считаешь, что я имею отношение к ее исчезновению?
— Да! Именно так я и считаю. Что ты с ней сделал?
Я стояла с закрытыми глазами, пока вдруг не почувствовала, что он рядом. Очень близко. Его дыхание опаляет кожу на моем затылке.
— А как ты думаешь? Что я мог с ней сделать? Давай, расскажи мне в каких страшных смертных грехах ты подозреваешь монстра?
Я молчала и не открывала глаза. Я боялась, что если посмотрю на него вся моя решимость сказать все что я думаю тут же исчезнет.
— Ты думаешь, я попробовал ее крови? Или думаешь, я занимался с ней сексом? Что больше тебя злит? А Марианна? Или то и другое? На что я по-твоему способен?
— На все! — всхлипнула я и распахнула глаза, — ты способен на все! Что ты с ней сделал, Николас? Она жива?
Он расхохотался, громко и оскорбительно, мне захотелось закрыть уши руками и не слышать этого смеха.
— А как ты думаешь? — зловеще спросил Николас и перестал смеяться, он склонился ко мне, его животная энергия парализовывала, — как ты думаешь, она жива?
У меня внутри все похолодело. Над верхней губой выступили капельки пота.
— О боже, — простонала я, — ты…господи, неужели ты убил ее?
Перед глазами возникла жуткая картина, как его призраки в черных плащах выносят из дома мертвую обнаженную девушку. Николас прошел мимо меня, налил виски в бокал и сделал глоток.
— Пока нет. Я еще не решил, как поступлю с ней.
В уголках его губ спряталась улыбка, а мне захотелось закричать от ужаса.
— Отпусти ее. Она очень молоденькая. Зачем ты так? В чем она могла провиниться, она почти ребенок?
Николас прищурился и внимательно посмотрел на меня:
— Ребенок? Ей семнадцать, ты была всего на год старше, когда я познал тебя. О, ты была атнють не ребенком. Очень горячая, податливая…Отпустить? Чего ради?
Мною овладело отчаяние, я должна была что-то сделать. Убедить его, что-то сказать. От одной мысли, что он мог делать с этой девочкой, у меня кровь стыла в жилах.
— Ради…не знаю. Скажи, ради чего ты мог бы сжалиться над ней.
— О, это гораздо интересней. Я люблю ставки. Высокие ставки. Как интересно ты сказала — сжалиться? А тебе не приходил в голову, что возможно ей хорошо? И она кричит от наслаждения, когда я прикасаюсь к ней? Когда пью ее кровь в момент неистового оргазма…об этом ты думала, Марианна?
Он обошел вокруг меня, а я закусила губу и едва сдерживалась, чтобы не броситься прочь из спальни. Вместо дикого ужаса я вдруг резко почувствовала как меня, словно паутиной, опутывает его дьявольское обаяние, сексуальный магнетизм, власть этого голоса.
— Ради чего? Например, ради того чтобы ты заняла ее место. Я голодал долгих четыре месяца без ласки, без женского тела, без секса.
Ник остановился позади меня и убрал волосы с моего затылка.
— Вампиры очень чувственные хищники. Для нас физическая близость значит гораздо больше, чем для людей. Это необходимая разрядка. Как и пить кровь. А я люблю совмещать и то и другое. Ты придешь в мою постель, Марианна? Дашь мне прокусить вот эту тонкую венку на твоем горле и пить тебя, когда ты извиваешься подо мной? Вместо нее…
