Соня Сэнь - Колыбель чудовищ
Каин молча кивнул, сделал шаг к двери и, как всегда, неуловимым для Яниных глаз движением покинул комнату. Точно ветром сдуло. Джейден подошел к девушке и, наклонившись, легко подхватил ее на руки. Она было протестующе пискнула, но вриколакос лишь покачал головой:
— Ты еще слишком слаба.
Чуть склонив голову в знак прощания, он развернулся… и после нескольких секунд свистящего в ушах ветра и бешеного мельтешения красок перед глазами Яна обнаружила себя у давешнего лимузина, где их уже поджидал Каин.
— Меня сейчас вырвет, — простонала девушка, выскальзывая из рук Джейдена, и, покачиваясь, ухватилась за открытую дверцу.
— Прости, как-то не подумал, что ты человек… Ты скоро привыкнешь.
— Да никогда я к этому не привыкну, — прошептала она.
Она послушно позволила Каину ухватить себя под локоть и усадить в машину — а он обращался с ней куда как бесцеремоннее, чем юный Джейден. Яна подтянула ноги и свернулась калачиком на заднем сиденье, бездумно наблюдая за проплывающими мимо огнями ночного города. Больше всего ей сейчас хотелось сбросить с ног тесные туфли и залезть под одеяло с чашкой горячего какао — несмотря на духоту летней ночи, ее все еще колотил озноб. Возможно, Джейден прав, и скоро она привыкнет жить в состоянии постоянного стресса, но пока что ее так и трясло от пережитого страха.
— Тебе плохо? — тихо спросил Каин.
— Тебе не все равно? — вяло огрызнулась она. — Или боишься, что у моей крови вкус испортится?
Каин хмыкнул, наклоняясь к ней, и в следующее мгновение Яна обнаружила себя полулежащей на его коленях, в кольце неожиданно теплых рук, прижавшейся щекой к его плечу.
— Так теплее? — чуть насмешливо осведомился он.
Его дыхание отдавало легким запахом вина и еще чем-то, смутно знакомым, не слишком приятным и в то же время притягивающим. "Кровь", — поняла Яна.
— Обычно ты не такой теплый, — прошептала она. Было как-то неловко разговаривать с ним в такой близости от его лица, глаз… губ. Ее висок касался его волос, мягких и гладких, как шелковая лента, тонко пахнущих какими-то восточными благовониями.
— Я сыт, и температура моего тела выше, чем обычно.
Он чуть наклонил лицо, почти касаясь носом ее щеки, и втянул воздух ноздрями.
— А вот ты голодна.
Она молча смотрела в его глаза, оказавшиеся так близко. Мерцающие на потолке искусственные звезды отражались в них, как в черном бездонном омуте. Ресницы у Каина при ближайшем рассмотрении оказались длинные, густые и кокетливо загнутые — такими не каждая женщина может похвастаться. Хорош, ничего не скажешь…
— Твое сердце забилось быстрее, — заметил Каин с усмешкой.
Яна сердито дернулась в его руках, чувствуя заливающий щеки румянец.
— Не злись. Такова реакция большинства людей на красоту Истинных; ты не можешь контролировать свои чувства. Наша привлекательность значительно упрощает нам охоту.
— Но вы не можете заставить человека полюбить вас, — возразила она.
— Не можем. Но способны заставить человека потерять рассудок от влечения. А этого вполне достаточно.
— Я не поддаюсь гипнозу.
— А грубой физической силе? — ехидно поинтересовался он.
Яна помимо воли фыркнула.
— Ты не так ужасен, каким хочешь казаться, Каин.
Он лишь крепче сжал руки, словно давая почувствовать ей свою беспомощность. Маленькая птичка в когтях хищного кота… Яна задышала чаще — стиснутые легкие отчаянно жаждали воздуха. Лицо Каина поплыло перед глазами, словно окутанное пеленой дождя.
Он продолжил сжимать ее тело, слабое и нежное, не замечая, что его когти впиваются в ее кожу сквозь тонкий шелк платья. Время совершило дикий кульбит на несколько столетий назад, в ту ночь, когда в его руках лежало хрупкое тело его единственной возлюбленной, Арабеллы. Снова встали вокруг грязные стены ее лачуги, ударил в ноздри смрад разлагающегося города. А для него, как и тогда, в мире не существовало ничего, кроме ясных серых глаз, мерцающих в полутьме, точно два редких нефрита. Они сохранили свой дивный цвет и после, когда она стала вриколакосом — златовласой богиней с горящим взором, дарующей смерть милосердную и быструю, в которой небо отказало ей самой. Долгие годы Каин просыпался с криком в своем опустевшем доме, ибо в его снах ненасытное пламя вновь и вновь пожирало золотые кудри и нежное лицо его любимой; вновь и вновь ее обугленное тело рассыпалось пеплом в его ладонях, и ветер срывал слезы с его лица — первые и последние за всю его жизнь. И вот ее земная тень опять явилась ему, безжалостно разворошив его память. В его сердце, который он считал окаменевшим, теперь беспрестанно боролись гнев и нежность: он не хотел опять переживать былой кошмар, но не мог не тянуться к той, которая смотрела на него глазами Арабеллы. С первой минуты, когда он увидел Яну, ему хотелось коснуться ее нежных губ, зарыться лицом в душистые волосы, стиснуть так, чтобы никто, даже смерть, не сумели снова отнять ее у него.
— Мне больно, — прошептала Яна, и он, очнувшись, ослабил объятие.
— Твои глаза…они опять полностью черные… — добавила она тихо.
Он на мгновение прикрыл веки, пытаясь успокоиться. Должно быть, он ей омерзителен. Чудовище с иномирными глазами и клыкастой пастью. Пришелец из другого мира. Кровосос…
Что было бы, стань он человеком? Сумела бы она его полюбить? Стать его вриколакосом она не согласится, это он уже понял. Сама мысль об этом была ей отвратительна. Арабелла поначалу тоже никак не могла свыкнуться с необходимостью пить человеческую кровь. Но ее жажда жизни и любовь к нему, в конце концов, сделали свое дело. А Яна… Ее к нему влечет, это очевидно. Но чем вызвано это влечение — его врожденной привлекательностью для смертных или ее собственными чувствами?
Каин открыл глаза, холодно осведомился:
— Теперь все в порядке?
Она кивнула, затем, поколебавшись, спросила:
— Я тебя чем-то расстроила?
— Что за странные вопросы? — удивился он.
— Просто у тебя лицо какое-то…грустное. Я сделала что-то не так?
— Не выдумывай. Все в норме.
Он отвернулся, надеясь, что его взгляд не выдает обуревавших его чувств. Яна, постепенно согревшись в его руках, задремала, но остаток пути он на нее не смотрел, боясь, что самообладание ему изменит и он набросится на нее прямо тут, в салоне лимузина. Тепло ее тела жгло его руки даже сквозь одежду. Черт возьми, слишком давно у него не было женщины, пусть и смертной…
* * *— У папы есть для тебя подарок, — промурлыкал Марк, скользнув под покрывало, где, свернувшись уютным клубком, дремали Изабель и Лиза.
