Карен Монинг - Лихорадка теней
— На нас пока что не напали.
— С кем это ты разговариваешь, человечка? — вопрошает богиня.
Я смотрю на Дэррока, тот пожимает плечами:
— Я же говорил тебе, первый же увидевший меня Светлый, попытается меня убить. Следовательно, они меня не видят. Мои принцы скрывают меня от их взглядов.
Теперь я понимаю, почему взгляд В’лейна скользил сквозь него, словно его здесь нет. Его и нет.
— Так что, все это выглядит так, будто я тут одна стою? Они думают, это я веду твою армию!
— Не беспокойся, ши-видящая, — холодно произносит В’лейн, — Я чую эту мразь, что когда-то был фэйри, а теперь питается нашей расой. Я знаю, кто ведет эту армию. А касательно того, что он твой друг, замечу, что тот, с кем ты столь неблагоразумно идешь, не имеет друзей. Он всегда преследовал только собственные цели.
Я наклонила голову.
— А ты друг мне, В’лейн?
— Я мог бы им быть. Я неоднократно предлагал тебе свою защиту.
Богиня ахает:
— Ты предлагал ей нашу защиту, и она отказалась? Она предпочла нам… этих… тварей?
— Замолчи, Дри’лия!
— Туа Де Данаан не предлагают дважды! — кипятится она.
— Я сказал, молчать! — рявкнул В’лейн.
— Очевидно, ты не поним…
Я раскрываю рот в изумлении.
У Дри’лии нет рта. Лишь гладкая кожа, там где были ее губы. Тонкие ноздри раздуваются, древние глаза полны ненависти.
Золотой бог придвигается, чтобы обнять ее. Она склоняет головку к его плечу, и вцепляется в него.
— В этом не было необходимости, — сухо говорит он В’лейну.
Я потрясена нелепостью ситуации. Вот я стою между двумя враждующими половинами самой могущественной расы, какую только можно вообразить. Они воюют друг с другом, презирают друг друга и соперничают за один и тот же приз.
И Светлые — которые наслаждались абсолютной свободой и властью все свое существование — грызутся друг с другом из-за каждой мелочи, в то время как Темные — что были заключены в тюрьме, голодали и подвергались пыткам на протяжении сотен тысяч лет — спокойно держат строй и ожидают приказов Дэррока.
И я не могу не увидеть в них себя. Светлые — это то, кем я была до гибели моей сестры. Розовая, симпатичная, легкомысленная Мак. А Темные — то, кем я стала, израненная потерей и отчаянием. Черная, безобразная, одержимая Мак.
Темные сильнее, их труднее сломать. Я рада, что похожа на них.
— Я буду говорить с ши-видящей наедине, — объявляет В’лейн.
— Не будет, — рычит рядом со мной Дэррок.
В’лэйн протягивает руку, видя, что я не двигаюсь.
— Пойдем, нам надо поговорить наедине.
— Почему?
— Какие тонкие намеки в слове «наедине» ты не поняла?
— Возможно те же неуловимые оттенки, которые ты никогда не понимал в слове «нет». Я никуда с тобой перемещаться не намерена.
Бог, по правую сторону от него, буквально задохнулся от моего неуважения к его принцу, но я увидела улыбку, проскользнувшую в уголках рта В’лейна.
— Общение с Бэрронсом изменило тебя. Думаю, ему это понравится.
Это имя — яд, бегущий по моим венам, от которого я буду умирать медленной смертью каждую минуту, что проведу в этом мире без него. Я никогда больше не стану жертвой одного из тех взглядов. Никогда не увижу эту порочную, глумливую усмешку. Никогда не поучаствую в одном из тех молчаливых диалогов, в которых мы говорили гораздо больше взглядами, чем каждый из нас готов был выразить словами. Иерихон, Иерихон, Иерихон. Сколько раз я на самом деле произносила его имя? Три?
— Бэрронс мертв, — спокойно говорю я.
Светлые засуетились, послышался недоверчивый ропот.
В’лейн сузил глаза.
— Нет, не мертв.
— Мертв, — категорически заявляю я.
И я — королева сучек из ада, собираюсь заставить их всех заплатить. Я улыбаюсь этой мысли.
Он изучает меня долгим взглядом, задержавшись на моих на моих изогнувшихся губах.
— Я не верю тебе, — наконец произносит он.
— Дэррок сжег его тело и развеял прах. Он мертв.
— Как он был убит? — потребовал он.
— Копьем.
Тихий шепот нарастал и В’лейн зарычал:
— Я должен получить подтверждение этому. Дэррок, покажись!
Мои бока неожиданно покрылись льдом. Меня окружили Темные Принцы.
В’Лейн напрягся. Вся армия Светлых смолкла. И, мне кажется, Дэррок только что начал войну.
Сколько сотен тысяч лет назад представители Светлых и Темных королевских семей в последний раз видели друг друга в лицо?
Я ненавижу смотреть на Темных принцев. Они зачаровывают, они соблазняют, они уничтожают. Но здесь происходит то, что ни один человек никогда не видел. Мое любопыство патологическое и глубокое.
Я располагаюсь так, чтобы видеть их одновременно.
Темные Принцы стоят рядом со мной, ошеломляюще обнажены. Из четырех, — которых абсолютно верно сравнивают с Четырьмя Всадниками Аппокалипсиса, — интересно, кто остался жив. Мор, Голод, Война? Надеюсь, я стою рядом со Смертью.
Я хочу шагать со Смертью и обрушить ее на эту бессмертную, надменную расу.
Смуглое сильное тело, способное к столь разрывающему душу наслаждению. Я исследую каждый дюйм с пристальным вниманием. Несмотря на мою ненависть к принцам это… возбуждает. Вызывает трепет. Заставляет меня ненавидеть их еще больше. Это выворачивает меня наизнанку. Я помню быстро меняющиеся татуировки под его кожей. Я помню черный торк[6] вокруг его шеи. Его грубовато красивое лицо, преследует и пугает. Его приоткрытые губы обнажают острые белые зубы. Его глаза … о Господи, эти глаза!
Я заставляю себя взглянуть на В’лейна. Смотрю так, чтобы видеть их обоих, я стараюсь избегать взгляда Темного Принца.
Тезис и антитезис. Вещество и антивещество.
Они стоят как статуи, не двигаясь и не дыша. Изучая друг друга, сравнивают и оценивают.
Принц Всепоглощающей Ночи. Принц Восхитительной Зари.
В воздухе между ними было столько напряжения, что можно обеспечить электричеством весь Дублин, если бы я только сообразила, как это сделать.
Черный лед устремляется вперед из-под ног Темного Принца, покрывая мостовую.
На полпути он наталкивается на полянку с яркими цветами.
Земля содрогается под моими ногами. Раздается оглушительный треск и внезапно мощеная мостовая раскалывается, и между ними появляется темная узкая расщелина.
— Что ты делаешь, Дэррок? — спрашиваю я.
— Скажи ему, — приказывает Дэррок, и принц раскрывает рот для ответа.
Я зажимаю руками уши, чтобы не слышать отвратительного звука.
В’лейн использует речь, разговаривая со мной. В моем присутствии все Светлые говорили на моем языке. Я осознаю, что это было огромной уступкой.
