Эликсир красоты, или Это всё Она (СИ) - Лин Айлин

И роженицы, их было не так и много, думаю, в городе каждый день разрешалось гораздо больше, но лечебницу для бедных попадали лишь самые смелые. И я не могла их в том винить: условия здесь были гораздо хуже, нежели в собственном доме, где и стены помогают.

– Лесса Мия, – ко мне подбежала помощница, сидевшая за ресепшеном. – Там к вам женщина пришла, говорит, вы её знаете, представилась Радой.

Это имя я помнила, как и печальную судьбу этой женщины. И, благодарно кивнув Селене, поспешила к главному входу. На широкой лавке, поставленной у противоположной от ресепшена стены, сидела измождённая с тёмно-синими кругами под глазами женщина, по бокам от неё двое детей: девочка-подросток и мальчик лет пяти. Они оба жались к матери, как к спасательному кругу.

– Рада! – воскликнула я на ходу, и приветливо улыбнулась, – как ты? Всё ли у тебя хорошо?

Женщина поспешила встать мне навстречу, я подошла к ней и крепко обняла.

– Лесса Мия, – заговорила она, её голос дрожал, а глаза наполнились солёной влагой, – я…

– Так, стоп, – нахмурилась я, – ну-ка не раскисать. Идите за мной! – и пошла вперёд.

Приведя их к себе в кабинет, который переделали из маленькой подсобки, усадила их на лавку и вопросительно посмотрела на Раду:

– Если ты сейчас на свободе, значит, тебя оправдали.

– Да, лесса Мия, всё так и есть. Сыворотка правды доказала всем, что я всего лишь защищала своих детей.

– Так ведь это просто прекрасная новость! – всплеснула руками я, искренне радуясь за женщину.

– Вот только, – она прикусила губу, и я подняла брови, молча подталкивая её продолжать.

– Дом у нас отобрал старший брат моего почившего мужа. Мне он никогда не принадлежал, а Аликс ещё слишком мал, чтобы защитить то, что его по праву рождения.

– Как так? – опешила я, прислоняясь боком к столешнице. Дикий мир!

– А ещё, – дрожащим голосом продолжила она, – мне заявили, что мои дети рождены от другого мужчины.

– И доказать обратное ты не можешь? Верно? – догадалась я.

– Д-да.

– Ладно, – я помассировала виски и, обойдя стол, села на своё, знавшее лучшие временя, кресло. Зато оно было моим, ну, по крайней мере, пока. – Вы останетесь здесь, в жилой части ОЛЦ освободилось несколько комнат, одну из них я выделю вам. Работы у нас много…

– Лесса Мия! – воскликнула Рада и рванула вниз, с дробным стуком острых коленок плюхаясь на каменный пол, по ещё щекам всё-таки потекли слёзы, – вы… вы не представляете, что для меня, нас делаете! А работы я не боюсь, мы будем все втроём стараться, усердно, денно и нощно, всё, что прикажете!

Я снова встала, подошла к Раде и подняла её с пола.

– Не нужно, – мягко улыбнулась я, – меня благодарить. У нас нет лишних рук, поэтому ваша помощь будет как нельзя кстати.

– С-спасибо, – улыбаясь сквозь слёзы, прошептала Рада.

– А теперь давай познакомь меня со своими детьми.

– Ой, простите! Это моя дочь – Олета, мой сын – Аликс, – с гордостью представила она их мне.

– Приятно познакомиться, Олета и Аликс, – подмигнула я ребятам, и те нестройным хором ответили мне тем же. – А теперь подождите меня здесь.

Выйдя из кабинета, поймала первую попавшуюся медсестру и попросила найти деда Красия, которого все здесь так и величали "дед Красий". Тот примчался в мой кабинет минут через десять, за это время я выяснила, что у Рады и её детей даже сменной одежды нет: всё их имущество буквально на них самих.

– Знакомьтесь, это дедушка Красий, – представила я их друг другу, – Красий, это Рада, Олета и Алекс. Их нужно накормить, дать возможность помыться, снабдить какой-нибудь чистой одеждой, посмотри, что у нас там есть, вероятно, нужно будет сходить на рынок и докупить. И подбери им комнату побольше, чтобы всем троим места хватило.

– Всё будет сделано, не сумлевайся, Миечка, – покивал старик, явно оценивший и измождённый вид гостей и голодные глаза и потрёпанную латаную-перелатаную одежду пришедшей к нам семьи. – Пойдёмте, мои хорошие, усё у вас теперь будет замечательно, и каша горячая с маслицем ужо подоспела.

Они ушли, а я задумчиво продолжала сверлить дверь: обрастаю людьми, которые напрямую зависят от меня. А ведь впереди ещё поездка в столицу, где окончательно решится моя судьба. И если во мне есть хотя бы кроха магии, то в Эльм я больше никогда не вернусь. И что тогда случится со всеми этими людьми, которые доверились мне? У меня нет ответа на этот вопрос, но я могу его задать лестеру Холстену. К которому пора сходить на аудиенцию и обсудить многие назревшие проблемные вопросы.

– Лесса Мия! – в проёме двери появилась всклокоченная голова одной из медсестёр. – Там вас срочно зовут. Одна из рожениц потеряла сознание во время схваток, и у неё открылось кровотечение. Лекари сказали отнести её в холодную… но так ведь она всё ещё живая, вот старшая помощница и попросила кликнуть вас как можно скорее!

Я нахмурилась и, не задавая более никаких вопросов, подхватила свой саквояж и помчалась в операционную, на ходу отдавая распоряжения:

– Никакой холодной. Скажи, что я распорядилась, пусть несут её в мою операционную, благо вчера в той комнате наконец-то закончили ремонт!

Полы моего светло-серого халата развевались позади, как крылья большой птицы. Я не позволю кому-то истечь кровью. Не в мою смену!

– Ассистировать будете, – кинула попавшемуся мне по пути целителю Родерику, молодому парню с пушком вместо щетины, он только-только закончил первую ступень лекарской школы и шарахался, боясь даже своей тени.

– Я-я? – проблеял он, вытаращившись на меня своими немного навыкате глазами. Чуть притормозив, мягко улыбнулась.

– У вас появился уникальный шанс стать первым в ОЛЦ врачом, который будет помогать мне во время операции, называемой в моём мире "кесарево сечение". Следуйте за мной, – не терпящим возражений тоном, продолжила я, – вы лекарь. Этим всё сказано!

А затем я мыла руки, Родерик повторял каждое действие за мной, медсестра среднего возраста, одна из самых сообразительных в ОЛЦ, уже была в операционной и, получив от меня свёртки с инструментами, медикаментами, деловито приступила к их стерилизации и расставляла всё в нужном мне порядке.

– Соберитесь, Родерик, вы сейчас спасёте жизнь и не одну, – мой голос был спокоен и полон уверенности, что у парня всё получится. Я видела его отметки в ведомости, и отдельную графу, где выпускника хвалили за усердие и прилежание во время обучения А Еулий Крац не позволял молодому специалисту проявить себя, поставив того выполнять какую-то незначительную работу, чаще грязную и никому не нужную, типа протирания склянок с целебными настойками.

Женщину принесла Гарра. Моя помощница положила свою ношу на кушетку очень бережно, и с надеждой на меня взглянула:

– Миюшка, родненькая, помоги ей, смотри, какая юная. Ей бы жить и жить!

– Я сделаю всё, что в моих силах, – кивнула и добавила: – все, кто не участвуют в операции, покиньте помещение. Гарра, прошу тебя, не допускать сюда никого. Даже если вдруг нагрянет сам король.

Тем временем у входа набилась куча народа и красный от гнева, что его приказ был мной отменён – Еулий Крац.

Вышли все, кроме него, даже грозная Гарра не стала для него аргументом.

– Пошёл вон! – прорычала я и кивнула своей телохранительнице, и та, более не церемонясь, схватила мужика за грудки и оторвала от пола.

– Да как вы смеете! Я должен видеть, что вы тут будете делать! Я буду жаловаться! Напишу жалобу в королевскую канцелярию! Вы у меня ещё пожалеете!

– Пиши, хоть две! – прищурилась я и, более не обращая на него внимания, повернулась к девушке, лежавшей на операционном столе. Её обескровленные губы и синие круги под глазами сказали мне о многом. А ещё роженица была чудовищно худа, словно её не кормили большую часть жизни. Естественно, откуда у молодой женщины найдутся силы разродиться?

– Мирта, какое обезболивающее и как давно ей давали? – спросила я у медсестры.

– Недавно две мерные ложки опиумата.