Герцогиня: ветер судьбы - Красовская Марианна
Единственное, что глодало его изнутри – понимание, что он не совсем капитан в своей жизни. Дело было в приказе Вазилевса. Король ясно и недвусмысленно отправлял его на эти самые Острова, выделив и финансирование, и три полностью оснащенных корабля в сопровождение к “Сердцу Севера”. Его устранили с арены. Отправили прочь. И причина ясна: Ива. Король совершенно точно не оставил своих планов на юную жену Волорье, и от этого Арману было неуютно.
В Иве он был уверен: она его любила. Только его одного. Всё же она была совсем не похожа на свою ветреную мать. И оставлял он ее со спокойным сердцем, зная – она все сделает правильно. И сына их воспитает, и будет ему верна. Пусть она совсем еще девчонка, но в ней древняя кровь, благородство и настоящая честь.
Ничего, он вернется и всё исправит. Не видать Вазилевсу победы в этой битве, даже если он рассчитывает на что-то иное.
Год, два… как раз подрастет сын, и можно будет подумать о втором ребёнке.
– Прямо по курсу Ильенские острова! – крикнул матрос с мачты, и Арман удовлетворенно кивнул. Все ненужные мысли были тотчас забыты.
– Шлюпку на воду, – скомандовал он.
Всю зиму Волорье учил этот их туземский язык. Выспрашивал Макеши, записывал, зазубривал, усваивал интонации и правильное произношение. Конечно, он на нем не заговорил более-менее внятно до сих пор, но мог немного понимать и сказать пару фраз.
На Островах было много народностей, Арман уже это знал. Диалекты у каждого племени свои. Но ключевые слова были все же одинаковые, и он надеялся, что сможет составить подробную карту Островов и всех разделяющих их проливов. Записать обычаи этих неизвестных раньше народов. Узнать, что там, на этих закрытых землях, и, возможно, наладить торговые отношения. Судя по рассказам Макеши, на островах были залежи драгоценных камней. Экзотические растения, неизвестные животные, которые никто из белых людей не видел — все это кружило голову почище столетнего виски и соблазняло адмирала вернее, чем сладкие губы его жены.
Арман был движим жаждой даже не богатств, а познания. Опасная очень болезнь, заставляющая всех несчастных, тех кто ее подцепил, проводить свою жизнь в поиске неизведанного.
Здесь все было так непохоже на Ранолевс. Голубое море, белый песок, высокие пальмы с раскидистыми листьями. Два года назад он жил в Ниххоне. Там тоже все было внове. Но сосны там похожи на северные кедры, и сакура их — почти что вишня. Или слива? Здесь все абсолютно другое. Кстати, про Ниххон: тогда его так и не пустили вглубь страны. Позволили только прогуляться по улицам портового города и пару раз пригласили на приём к Императору. Теперь же у него была в этой закрытой стране практически родня. Отчего бы через пару лет не взять с собой Иву и не попробовать вернуться туда снова?
Удивительное дело: он все же скучал по этой лисице. По перепалкам с ней, по ее гибким горячим рукам, которые так часто обхватывали его талию в самый неподходящий момент, по ее запаху, по мурлыканью этому «Аррр», которое его всегда не на шутку заводило. Ни одну женщину он не вспоминал так часто; но и ни с одной женщиной не был раньше столь близок, столь откровенен. Странное и довольно неприятное открытие. Выбросить Иву из головы никак не получалось.
Между тем их даже не встречали. Никто не выплыл им навстречу, море не ощетинилось волнами, никакого урагана или диких птиц. Удивительно. В прошлый раз Арман так и не смог приблизиться к этим берегам. В этот — нос его лодки мягко коснулся золотого песка. Он снял обувь (Макеши говорил, что это знак почтения к этим землям) и выпрыгнул прямо в воду. Его спутник сделал тоже самое. Энрике был выбран на роль сопровождающего потому, что бывал уже здесь. А раз был один раз — то и второй раз можно.
Было очень жарко, просто пекло. Пот струился со лба, голова, прикрытая светлым платком, кружилась. Рубашка мгновенно прилипла к телу.
Под сенью пальм стоял невысокий старик с кривым посохом в руках. Именно к нему и направились босые гости. Ботинки несли в руках. Встали перед ним, не зная, что говорить. Да и нужно ли? Энрике поклонился, а Арман лишь голову склонил. Он — граф, адмирал. Старик ему, наверное, по маминым меркам ровня. Помолчал, чувствуя себя неуютно под насмешливым взглядом. Вздохнул, собираясь с духом, и медленно, но плавно и без запинок выдал на ильенском языке витиеватое приветствие:
— Попутные ветры привели нас к вашим берегам, да будут они милостивы к нам. Да будет солнце светить, дожди проливаться в срок, плоды опадать на землю, чтобы не было голода на земле.
О! Старик встрепенулся, широко раскрывая темные глаза, вдруг сам низко поклонился и разразился птичьими трелями и треском, в которых Арман успевал угадать лишь половину.
Старик был польщен и невероятно доволен тем, что гости оказали им такое уважение. Рад приветствовать их на земле великих предков. Приглашает на ужин.
И дальше все пошло как по маслу. Ай да Макеши! Как хорошо, что он так славно научил всему Армана! Имя Макеши, упоминание Ивы Шантор, рассказ о том, что Авелин и Хиро — часть его семьи сделали Армана не просто гостем, а почти своим. Его почти силой волокли на встречу с местной элитой. Он едва успел отправить обратно на корабль Энрике, приказав ждать его, сколько потребуется. Не больше недели, впрочем, если он тут застрянет и не будет никаких вестей — стоит попытаться вытащить своего адмирала. Возможно, и силой. Туземцы ведь понятия не имеют, что «Сердце Севера» оснащено новейшими пушками с повышенной дальностью стрельбы. С того места, где стоят корабли, ядра прекрасно долетят до побережья.
Такого количества чернокожих людей разом Арману видеть еще не приходилось. Его привели на огромную поляну, где голые до пояса женщины с острыми, похожими на козье вымя, грудями спешно “накрывали на стол”. На земле стояли кувшины, закрытые пробками, лежали пирамиды разноцветных фруктов, подобных которым Арман никогда не встречал, на глиняных блюдах высились горы мяса.
К нему самому то и дело подбегали черномазые ребятишки, трогали штаны и рубашку, охали, удивленно тыкали пальцами в светлые волосы и глаза. Почти все жители были одеты очень просто: в набедренные повязки из листьев и бусы разного размера. На некоторых женщинах были длинные юбки из ткани, и волосы у них были заплетены по-другому. Макеши не рассказывал ничего о социальном неравенстве в местных племенах, да Арман и сам упустил этот момент в их беседах и теперь гадал: кто эти дамы: элита ли, а может, жрицы, а может, и вовсе – доступные женщины?
Его усадили рядом с вождем, завернутым в кусок полосатой хлопковой ткани, уже порядком замызганной (значит, все же – элита), сунули в руку какой-то весьма странный овощ, похожий на грушу, но с твердой кожурой, покрытой воском. Одно лишь точное движение острым ножом у самого носа опешившего адмирала, макушка горлышка с хвостиком улетела куда-то, и из “бутылки” запахло чем-то приторно-сладким и даже спиртным. Арман ухватил какую-то жареную птицу, смело отхлебнул из импровизированного сосуда, умудрившись даже не закашляться от крепости пойла. Птичку проглотил едва ли не с костями, вкуса даже не почувствовал. Отмахнулся от прильнувшей к его руке туземке, внятно сообщив вождю заранее заученную фразу про жену, которой дал обет верности. Макеши предупреждал о судьбе единственного белого человека, которому позволили остаться на Островах – Антуана Бревса. Беднягу сделали местным символом плодородия, каждую ночь требуя с него исполнения мужского долга с разными женщинами. Потомков у Антуана на островах уже было больше сотни, Макеши – один из них. Повторить его судьбу Арман совершенно не желал, к тому же он действительно собирался быть верным своей супруге, о чем сейчас твердо сообщил, не забыв упомянуть парочку проклятий, которые наложила на него жена с магическими силами.
Вождь оживился. Иву, как оказалось, он знал еще в младенчестве, едва ли не сам лично вскармливал грудью. Откуда у столь милого дитя магические силы? Шаманы не нашли. Уже порядком захмелевший Волорье врал напропалую, путая слова и переходя на свой язык. Дескать, Ива росла в Ниххоне, а там свои обряды и своя магия. Слышали ли вы про ёкаев? Так вот, Иветта — тот еще ёкай! Сидевший рядом старик-переводчик важно кивал, соглашаясь. Наверное, он даже как-то умел отличать ложь от правды, но вот про ёкаев Арман даже и не особо погрешил против истины. Она ведь сама себя так называла? И зелья всякие ему подмешивала, как потом призналась. А значит – ведьма!
