Мэтт Ваймен - Саведжи
— Слишком неправильно быть разочарованным, зная, что в конце этой очереди меня не ждет бутерброд с беконом?
Саша удивленно моргнула, рассмеялась, но тут же приложила пальцы к губам. Парень был не на много старше ее. Он выглядел таким же потрепанным, как и его обувь, в толстовке, футболке и джинсах, и с трехдневной щетиной на лице.
— Неправильно, — в конце концов вымолвила она, стараясь говорить потише. — Но я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду. Такое ощущение, что я стою в очереди за разочарованием.
Улыбка парня стала шире.
— Эта девушка, оратор, — сказал он, кивнув в сторону сцены. — Она серьезно?
— Некоторые думают, что да, — едва слышно ответила Саша. — Только между нами — где-то посреди речи мне захотелось огреть по голове ее мешком Фраззлз.
Парень окинул ее взглядом, все еще широко улыбаясь.
— Я Ральф, — сказал он и пожал ей руку. — Я не ел мяса уже восемь недель, и мысли о беконе сводят меня с ума.
— Кокаин мясной индустрии, — согласилась Саша. — Что же заставило тебя сменить образ жизни?
— Понял, что хочу попробовать, — попросту сказал он. — Но я понимаю, что ты имеешь в виду, говоря про этот фашизм в культуре питания. Каждый раз, когда слышу кого-то вроде Аманды, проповедующей о том, что мясо — это трупятина, хочу пойти и купить себе бургер. Я просто не понимаю, почему вегетарианцы считают себя лучше остальных. Что стоит за этими громкими заявлениями? Лишь выбор, право свободного общества. Думаю, что если ты знаешь, откуда твоя еда, и ты этим доволен, то ты имеешь право жить, не будучи осужденным. Как насчет тебя?
Саша поняла, что настолько внимательно слушала Ральфа, что не сразу осмыслила заданный ей вопрос.
— Меня? О, да я просто решила какое-то время пожить без мяса. Хочу посмотреть, на что это похоже.
— И как?
На другом конце аудитории Джеку Гринвею наконец удалось встрять в беседу между Амандой Диаз и поваром-алкоголиком. Он неистово кивал, переключая внимание с одной на другого, но в большинстве своем возвращался к Аманде. Саша снова повернулась к Ральфу. Очередь уже дошла до него.
— До сих пор удивлена, — произнесла она, — но приятно знать, что я не единственная, кто столкнулся с моментом искушения.
Ральф, казалось, немного растерялся при этом. Но вскоре улыбка снова вернулась на его уста, и он повернулся к столу. При этом оставил Сашу раздумывать, не взболтнула ли она чего лишнего, и только тогда до нее дошло. Прежде чем она смогла найти способ объяснить, что она вовсе не пыталась показаться лучше него, Ральф уступил ей место у стола.
— Кое-что из этой дряни выглядит неплохо, — заметил он, после чего наклонился поближе к ее уху. — И в большинстве своем похоже на приманку для белок.
Хихикая и продолжая краснеть, Саша решила ничего не отвечать. Вместо этого она взяла только кусочек пирога для Джека и два пластиковых стаканчика с колой.
— Эти напитки веганские? — спросила она у него.
Ральф пожал плечами.
— Даже если и нет, — сказал он едва слышно, — это может стать нашим маленьким секретом.
Вернон Инглиш настолько глубоко съехал вниз на своем сидении, что больше не мог ничего видеть. Он сделал это нарочно, как только в поле зрения появился Титус Саведж. Ожидая, пока его цель перейдет через дорогу прямо перед фургоном, направляясь в фойе здания напротив, частный детектив не мог не заметить, что на нижней части руля виднеются жирные отпечатки его пальцев.
— С меня хватит, — сказал он сам себе. — Больше никаких чипсов в фургоне.
Вернон ждал Титуса. Благодаря слежке в течение нескольких недель и жучку в доме, он знал, что сегодня состоится завершение поглощения. Это конец для компании, которая наняла Вернона. Конечно, он мог бы предоставить им доказательства того, что Титус занимается корпоративными преступлениями, но что бы это дало? Компания может позвонить в полицию, и если в доме Саведжей таятся секреты касательно Лулабель Харт, он станет лишь примечанием в деле о его аресте. Затаившись в тени, пока Титус разрушает компанию и продает ее, частный детектив жертвует всем своим гонораром. Что вынуждает его продолжать висеть на хвосте у мужчины в надежде, что в один прекрасный день их имена окажутся в заголовках газет. И пока фотографы будут пытаться сделать снимок Титуса через окно уезжающей полицейской машины, Вернон будет давать долгие интервью газетам, рассказывая о том, как окупились его интуиция и упорство.
— Твои руки запятнаны кровью, — прокряхтел он, усаживаясь на сидении. По ту сторону улицы Титус уже вошел в фойе. Он ступил туда уже в роли нового босса. Лев прибыл в новый прайд, и Вернон отчетливо знал, что случится дальше. Мужчина находился там не затем, чтобы спасать бизнес, он хотел распродать его и забрать часть прибыли себе. Вернон уже видел все это. Как правило, парни, занимающиеся поглощением компаний, были хладнокровными личностями. Некоторые даже получали удовольствие от принесенных страданий. Однако Титус был другим. Он прилагал все усилия, чтобы больше времени проводить дома с Анжеликой и детьми. Вернон подозревал, что что-то упускает. Где-то есть связующее звено между чудовищем на совете директоров и отцом, для которого семья — превыше всего.
Как было четко замечено, первый сотрудник вышел из здания спустя час. Вернон наблюдал за их уходом — одни с коробками личных вещей в руках, другие шокированные и даже заплаканные. Как мог кто-то так поступать ради денег? Он мог только представлять. Титус подбирал персонал, абсолютно не прислушиваясь к эмоциям. Когда ему благоволила удача, компания продавалась до последней скрепки. В конце концов оставались лишь скелет да разжиревший банковский счет, и только тогда он уходил — нацелившись на новое корпоративное убийство.
Вернон удивился, когда ближе к обеду заметил Анжелику, направляющуюся к зданию. На ней были большие солнечные очки, несмотря на то, что погода стояла пасмурная. С плеча свисала плетеная соломенная сумка. Вернону пришлось прищуриться, чтобы разглядеть содержимое, выглядывающее из нее — багет и бутылка шампанского, после чего он натянул кепку пониже, на случай, если ей вздумается посмотреть в его сторону.
— Значит, в одно прекрасное утро твой муж разрушает жизни, а ты просто идешь к нему с праздничным пикником?
Вернон покачал головой, борясь с бесчувственностью только что увиденного. Титус и Анжелика стоили друг друга. Еда для них была даже важнее, чем уединение в доме. Пара говорила только о ней, но за этим явно скрывалось что-то большее. Вернон наблюдал, как Анжелика поднялась по ступенькам внутрь здания, и вдруг понял, что следил не за теми людьми.
