Анна Ковальди - Тело
В вопрос опять же вникала долго. Результатом осталась очень удивлена. Раса рисов не отличалась особой коллективностью, в большинстве своем они предпочитали уединение (опять же, Теге являлись этаким суррогатным заменителем живого общества). И Риах предупреждал меня, что в агре в семейном секторе проживания у каждого риса имеется свое жилое пространство. Так что семейный союз не предполагал общности проживания — рис, риса и дети.
Фактически каждый существовал в своем личном пространстве.
Привычных мне форм учета и идентификации у них не существовало. Численность рисов обоих полов было известна приблизительно: находиться на планете или отправиться куда-либо было сугубо личным выбором каждого. Это в какой-то мере вызвало у меня облегчение.
Что же контролировалось у них повсеместно, так это уровень «созревания», то есть как физиологическая, так и психологическая готовность стать родителями. Вот тут я не совсем поняла, каким путем осуществлялся этот контроль, но одно усвоила твердо — он был абсолютным и неизбежным.
— Ма-рина… — одновременно с неожиданно вырвавшим меня из сосредоточенного просмотра призывом Риаха я почувствовала его прикосновение к своей ладони. Обеденный перерыв! Упс. — Ты что же, так и просидела все это время за наблюдением?
Белокожий определенно был удивлен моей усидчивостью. Но подобную моей жажду знаний способен понять лишь тот, кто внезапно оказался в совершенно чужом мире.
С некоторым трудом переключив взгляд на мужчину, почувствовала, что действительно перестаралась — голова слегка кружилась.
— И что мне теперь делать? — мужчина явно расстроился, вызвав мое недоумение. — Мне сейчас необходимо твое тело. До прилета на Ойзал еще почти двое суток, и все это время плюс сутки после потребность в тебе будет очень высокой.
Непроизвольно скользнув взглядом вниз, признала очевидное — необходимо. Поэтому, томно потянувшись, подняла вверх руки, отчего грудь тоже заманчиво приподнялась под складками одежды, привлекая к себе взгляд Риаха, и сообщила.
— Все в порядке. Просто все основные нагрузки возьмешь на себя, — я намеренно некрепко прижала клыком нижнюю губку и встала на ноги. — А я просто расслаблюсь и буду получать удовольствие.
Белокожий удивленно вздрогнул и вплотную шагнул ко мне, сразу избавляя нас от одежды.
— Если ты действительно испытываешь подобные ощущения, — алые глаза пытливо всматривались в мое лицо, — то я хотел бы кое-что попробовать. Еще вчера думал об этом…
— Да? — выгнувшись так, чтобы обнаженной грудью прижаться к мужскому телу, заинтригованно уточнила я. Вот не замечала я за ним до этого тяги к «творчеству».
— Ложись, — меня опрокинули на поверхность только что покинутого спального пузыря.
Я с довольным видом плюхнулась на спину и приготовилась… удивиться. Как-никак Риах впервые решил сам сделать что-то необычное для меня. Эх, с учетом наших реалий приравняю это к первому букету цветов. Судя по межполовым взаимоотношениям, подобное у них не в ходу.
Мужчина же, ограниченный временными рамками, тут же склонился над моим телом. Его тонкие пальцы заскользили по завиткам бледно-серых узоров, приятно щекоча и возбуждая. Изредка, в местах, где непонятные завитки образовывали небольшие узелки, белокожий прикасался к моей коже губами, с каждым таким разом острой вспышкой чувственных ощущений убеждая меня в том, что именно там располагаются эрогенные зоны. Я уже откровенно «плыла», с учетом потребленных за завтраком возбуждающих компонентов пищи желание нарастало со скоростью прилива. Голова слегка кружилась, поверхность тела превратилась в некую жаждущую прикосновений материю, глаза были зажмурены, позволяя мне всем существом погрузиться в невероятно приятные ощущения, дыхание становилось все более отрывистым.
Руки и губы Риаха уделили особое внимание моей груди, заставив соски напряженно и откровенно выпятиться, безмолвно умоляя о ласке. Но белокожий не мог уделить им много внимания, хотя периодически и возвращался, чтобы обхватить влажной теплотой своего рта и усиленно пососать, заставляя меня подаваться грудью вверх, навстречу его губам.
Внимание мужчины уже переключилось на мои бедра. Риах руками согнул одну мою ногу в колене, заставляя развести ноги в стороны, открываясь его взгляду. И сразу за взором алых глаз в мое лоно скользнули его пальцы, отзываясь внутри меня волной нетерпения. Непроизвольно качнула бедрами, стремясь почувствовать мужчину в себе глубже, соприкоснуться с его телом большей поверхностью своей, уже влажной кожи. Риах тут же переместил мне на живот вторую ладонь, фиксируя на месте, не позволяя двигаться.
— Ма-рина, — донеслось до меня его укоризненное шипение.
И я тут же сдалась, прекрасно понимая, что ради того, чтобы он продолжил начатое, соглашусь на все. Тем более что сейчас требовалось только наслаждаться.
Дальнейшее изумило меня еще больше. Тщательно, не обделив вниманием ни одного сантиметра внутри меня, Риах потерся шероховатой поверхностью своих пальцев о внутренние стенки моего лона, заставив (от пронзительно острых ощущений) напрягаться как струна, замирать в едва сдерживаемом предвкушении. Не имея возможности двигаться, я начала стонать, лепеча что-то несуразное, призванное только ободрить его. Риах в ответ довольно шипел и сам уже откровенно терся своим твердым членом о мое бедро.
Дышала я с трудом, из последних сил удерживаясь от падения в пропасть бесконтрольного удовольствия. Но когда белокожий, обхватив губами мой сосок, начал его сосать в едином ритме и одновременно вращая внутри меня пальцами — не выдержала, позволив волне удовлетворения затопить себя. С грудным стоном непроизвольно дернувшись, тесно сжала в себе его пальцы, увлажняя их соком собственного желания.
Риах не дал мне времени в полной мере отдаться последовавшей за всплеском внутренней энергии расслабленности: ловко перевернув меня на четвереньки, удерживая руками за талию, он практически тут же непривычно медленно ввел в меня свой член. Намеренно растягивая удовольствие от вторжения в мое, все еще тугое и сжимающееся от удовлетворения лоно. Ощущалось это невероятно жестко и откровенно. Я не сдержала вскрика, чувствуя, как он сантиметр за сантиметром ввинчивается внутрь моего тела, неимоверно тесно и жарко становясь частью меня. К моменту, когда его бедра в финальном усилии этого движения шлепнулись о мою попку, я уже вся взмокла от невыносимого нетерпения заполучить его всего.
Стоны перемежались просьбами и угрожающим шипением, моля только об одном — о полной и абсолютной близости.
