Злата Линник - Мои поцелуи вкуса крови
— Вспомните тех, кого мы потеряли во время последних войн. Вы не пожелали увести нас в более безопасное место. Мы подчинились, потому что того требовал закон, хотя разум многих восставал против такого решения. Лично мне оно тоже пришлось не по душе.
— Разумеется, мы должны быть там, где много пищи и где проливается кровь! Или она с некоторых пор стала пугать тебя?
— Люди стали другими, за последние столетия они изобрели множество способов уничтожать себе подобных. Легким движением пальца они могут стереть с лица земли целый город или уничтожить множество людей, даже не видя их. Нас же стало намного меньше, повелительница; если те, кого мы все еще держим в страхе, узнают об этом, нам несдобровать, — отвечает кто-то другой, неизвестно когда появившийся в кабинете нынешней королевы вампиров.
Из дальнего угла появляется второй собеседник, одетый в костюм, который был модным около полувека назад; этот даже не делает попыток походить на живого человека.
Рядом безмолвно появляется третий — юноша с абсолютно седыми волосами и выражением глаз Древнего старика.
— А вы почему здесь? Я никого не звала, и вообще, кто разрешил вам войти?
— Это не все дурные новости, госпожа Эва, есть еще одна, самая свежая. — Голос третьего, кто появился перед немного растерянной королевой ночи, звучит несколько странно, как будто школьник, шутки ради, вздумал подражать манере речи старенького учителя. — Михай, который уже почти согласился вместе со своими подданными склонить голову перед «Крыльями ночи», погиб. Рассказывают, это был несчастный случай, но, тем не менее, дело не требует отлагательства. Те, кто находился в его подчинении, разбрелись по окрестностям. Если не предпринять никаких мер, они одичают и не пожелают признать над собой никакой власти. Или люди перебьют их как диких зверей. Сейчас неподходящие времена, чтобы разбрасываться теми, кто может послужить нам опорой; не-мертвых, обладающих реальной силой, не так много, как прежде.
— Но в нашей власти увеличить их количество настолько, насколько нам будет нужно. Вы, надеюсь, не забыли об этом?
— Все не так просто, леди Эва. Пройдут многие годы, прежде чем новенькие обретут настоящую силу. И потом, люди за последнее время также изменились не в лучшую сторону. Разве из человека, для которого нет ничего святого и который готов на любое преступление из-за денег или небольшого количества дурманящего вещества, может получиться вампир, достойный войти в наше сообщество?
— Что, вы осмеливаетесь возражать мне?! Вы, вероятно, забыли, с кем разговариваете!
— С кем разговариваю? — Лицо Леопольда кривится в саркастической усмешке, хотя глаза при этом остаются печальными. — С избалованной принцессой, которая получила все в готовом виде, но вместо того, чтобы беречь и приумножать созданное отцом, разрушает из-за пустого женского каприза. Думаю, я имею полное право говорить с вами об этом. Я качал вас на руках, когда вы еще были человеческим ребенком, я был свидетелем ваших первых шагов на темной стороне. Неизвестно, что было бы с «Крыльями ночи», не будь я рядом с вами все эти годы.
— Но это не дает вам права говорить со мной в подобном тоне! — Голос женщины в черном срывается на визг. — Я не позволю вам!
— Вы будете сидеть и слушать меня. — В голосе старого вампира прорезаются повелительные нотки. — Так вот, я давно собирался сказать: вам давно пора предать забвению графа Эрнеста. Сначала вы, оставив все прочие дела, разыскивали его, все мы только тем и занимались, что, как ищейки, вынюхивали его следы. Теперь, когда вольнодумец понес, наконец, заслуженное наказание, вы не можете выбросить его из головы. Госпожа Эва, мы в первый и последний раз спрашиваем: собираетесь ли вы взяться за ум? У нас больше нет времени, чтобы тратить его на глупости. Если бремя власти слишком тяжело для вас — уступите его тем, кто знает, что делать. Я не хотел бы причинять вам вред, Эва, хотя бы из уважения к вашему отцу.
— Что вы хотите этим сказать?
— Что даже сейчас, когда мы обсуждаем важнейшее из дел, вы держите медальон с его портретом. Отдайте его мне, Эва, или с этого мгновения вы потеряете власть над «Крыльями ночи». Она перейдет к тем, кто более этого достоин. Не заставляйте нас показывать клыки, будьте благоразумны.
Вамиирша неожиданно соглашается. Без единого слова она лезет в карман и достает массивный золотой медальон.
— Вы правы, — поизносит она кротким голосом, которому позавидовала бы любая школьница. — Откройте его, убедитесь, что я вас не обманываю. Пожалуйста, сделайте это.
Вампир, одетый по моде Людовика Тринадцатого, вежливо кивает и открывает миниатюрный замочек. Но стоило свету упасть на то, что находится внутри золотой вещицы, как оттуда вырывается целый столб белого ослепительно яркого пламени и охватывает претендента на власть. Не успев даже удивиться, вампир обращается в горстку серого пепла. Оставшиеся двое одновременно бросаются на Эву, та отпрыгивает в сторону и исчезает за низенькой боковой дверцей. Двое устремляются было за ней, но стоило седому юноше потянуть дверь на себя, как сверху на них проливается целый поток того, что с первого взгляда выглядит как самая обычная вода. Но обычная вода не принесла бы вреда вампиру, даже самому молодому, а эта уничтожает обоих на месте, заставив стремительно пройти через все стадии разложения.
Эва, неожиданно появившаяся с другой стороны, смотрит на это, кокетливо надув губки, отчего ее некрасивое лицо кажется еще более непривлекательным.
— Вы не любите умываться, да? — спрашивает она, копируя интонацию капризного ребенка. — А еще вы не знаете основ неорганической химии, какая жалость! — и добавляет уже обычным голосом: — Как вы мне все надоели! Я прекрасно знаю, что следует делать, и не люблю, когда меня воспитывают. А с людьми и теми, кто решит трусливо идти на компромиссы, я разберусь и без этих старых моралистов. И уж тем более не собираюсь отказываться от своих убеждений, чего бы мне это ни стоило.
Снова Питер. Снова наше время
— Игореха, приветик! У меня тут для тебя снова кое-что интересное. Везет мне нынче на аномальных клиентов. Короче, привезли одного мужичка из тех, кто квасит едва ли не с момента рождения. То есть алкоголь впитал с молоком матери, в буквальном смысле этого слова. Ползал в магазине по полу, собирал пивные крышки и убеждал всех, что это золотые пиастры, потом полез к продавщице эти самые пиастры на спиртное менять. Одним словом, здравствуй, белая горячка.
— Ну и что в этом такого необычного? Мама рассказывала, что у ее институтской подруги отец в свое время в таком состоянии перебил все банки в кладовке. Утверждал, что в некоторых из них сидят чертики, а в других… некоторые части тела.
