Кира Александрова - Кошка, которая гуляет сама по себе
- Не знаю, - я пожала плечами. - Может вернусь, а может и нет. Ты же знаешь, Лиз, клиенты есть везде.
- Ну иди. Всё-таки надеюсь увидеть тебя вечером.
Я вышла на улицу, шумную, залитую солнцем улицу утреннего Парижа. Пальцы непрерывно крутили узкий золотой обруч с маленьким тёмно-зелёным изумрудом - подарок Роберта, проклятая эльфийская игрушка. Его было не снять, Роберт правду говорил, как только я тянула кольцо с пальца - оно словно сжималось, ни в какую не желая слезать, хотя вроде как свободно сидело - пока его не трогать. Я бродила по городу, в голове крутились назойливые мысли о ноже и отрезанном пальце, но в таком случае следовало сразу отрубать всю кисть - оставался ещё браслет Кейна, - а на такие жертвы я пока не была готова. Следовало придумать что-то другое, и как можно быстрее, хотя бы в отношении подарочка охотника. Идея родилась внезапно, когда я проходила мимо городского кладбища - на Париж постепенно опускался вечер, улицы пустели и темнели. Глядя под ноги, уныло размышляя о неприятностях, свалившихся как снег на голову, я скользнула взглядом по невзрачной серой травке, росшей у самой ограды кладбища, и вдруг застыла, осенённая идеей. Ну конечно, как я раньше не вспомнила! Разрыв-трава! Уж от браслета она меня избавит, готова спорить на что угодно! Оглянувшись и убедившись, что улица, к которой примыкало кладбище, пуста, я присела и осторожно сорвала несколько пыльных травинок. Аккуратно обмотав ими часть браслета, я стиснула зубы и резко рванула золотую цепочку. Звенья разошлись с еле слышным звоном, и я чуть не умерла от облегчения и радости, даже тоска немного отпустила.
- Теперь попробуй, найди меня, - мстительно улыбнувшись, я размахнулась и закинула браслет за ограду, на кладбище. - Ищи на здоровье, среди могил!
В какой-то момент вдруг кольнуло непрошенное сожаление, что мы больше не встретимся, некстати вспомнились голубые глаза и тихий шёпот "Я найду...". На мгновение мелькнула картинка: Кейн стоит у покосившегося креста, прищурившись, смотрит куда-то вдаль, а в кулаке зажат обрывок золотой цепочки. Вздрогнув, я тряхнула головой и прогнала видение, но осадок остался: с какой это стати вдруг мне захотелось снова встретиться с охотником?! Упасите боги... Уж лучше Роберт. Кстати, о нём. Как ни крути, от Роберта не убежать, это подсказывало сердце, ведьминская интуиция, да все предыдущие миры, если уж на то пошло. Если он отыщет меня и тут - а он отыщет ведь, колечко же на мне, - то боюсь, придётся выкинуть белый флаг и сдаться на милость победителя. Собственно говоря, он меня поймал, сволочь, сукин сын! Я не от Роберта бегаю, нет, а от самой себя - от своих чувств, как ни тяжело признаваться. А чувств этих я боюсь до чёртиков, и докопаться до причин моего дремучего страха не сможет даже консилиум самых именитых психоаналитиков во главе с дедушкой Фрейдом! Я и сама толком не понимаю, почему так упорно отрицаю очевидное, избегаю сильно привязываться к мужчинам, и почему боюсь даже про себя произнести слово, означающее мои чувства к Роберту. У меня не было неудачных романов, я всегда легко уходила, так в чём причина панического страха перед любовью?! Ответа нет...
Тем временем набежали тучи, народ быстренько попрятался, и с неба полил дождь. Я шла под холодными струями, в ботинках хлюпала вода и грязь, плащ очень быстро промок. Отчаяние запустило в меня когти, слёзы катились по щекам вперемешку с дождём. Любовь?.. Я думала, ведьма не имеет права на неё, не имеет права привязываться к кому-то одному, отдать ему себя и свою свободу, но как так получилось, что я схожу с ума по единственному мужчине во многих, если не во всех мирах?! Господи, прости, но я хочу быть с ним, мне никто больше не нужен, и я устала быть одна... Я готова отказаться от пресловутой свободы, собственно, не думаю, что присутствие Роберта в моей жизни так уж стеснит её - он же просто будет рядом. Бессильно присев на крыльцо какого-то дома, я подтянула колени к подбородку и уткнулась в них мокрым носом, стуча от холода зубами и всхлипывая время от времени. Конечно, я не опускалась до того, чтобы пожалеть себя, но была очень и очень близка к подобному глупому шагу. Себя надо любить, а не жалеть, однако сил следовать моему жизненному кредо уже не осталось. Я впала в какое-то оцепенение, а дождь всё не прекращался. Ноги окончательно замёрзли, одежда промокла до нижнего белья... Неожиданно на улице остановилась чья-то карета, хлопнула дверь, и кто-то подошёл ко мне. Я не поднимала головы, и так прекрасно зная, кто это был. На меня перестало капать - зонтик, поняла я, - и знакомый до боли голос негромко сказал:
- Пойдём домой, Анриетта.
Ну конечно, кому как не ему знать, кто я на самом деле, и как меня зовут. Я встала, избегая смотреть на него: представляю, как отвратительно сейчас выгляжу, вся мокрая, замёрзшая, хлюпающая носом - ужас!
- Маленькая моя, тебе холодно, - Поль - тут его так звали, - обнял меня и прижал к себе.
И сразу стало так хорошо, тепло, уютно... . Он довёл меня до кареты, мы молча сели, причём Поль усадил к себе на колени, заставив снять насквозь мокрый плащ и закутав в свой, тёплый и сухой. Поль ничего не спрашивал, я ничего не говорила - нам просто было хорошо вдвоём. Пригревшись, я даже задремала, прислонившись к плечу Поля. В дом он внёс меня на руках; поднимаясь по лестнице, отдал распоряжение о горячей ванне и кофе с коньяком. Я шмыгнула носом и чихнула, вызвав у него улыбку.
- Сейчас согреешься, милая.
В его комнате горел камин и из большой ванны шёл пар от горячей воды. Поль отложил влажный плащ, помог стащить мокрую одежду, совершенно не приставая и даже не делая никаких двусмысленных намёков - что меня очень удивило, признаюсь.
- Давай забирайся, Анри.
Я начала потихоньку согреваться, было настоящим блаженством лежать в воде, тёплой воде, чувствовать покалывание в кончиках отогревающихся пальцев; Поль намылил мочалку.
- Я помогу, не возражаешь, малышка?
Молча покачав головой, я закрыла глаза и предоставила ему свободу действий. Нежные прикосновения, кстати, ничуть не были похожи на попытки пробудить страсть, Поль просто осторожно намыливал меня, ничего более. Знаете, это было приятно, и чертовски непривычно, ново. Потом Поль вытер меня полотенцем, и завернул в тёплый халат.
- Ну, согрелась? - улыбнулся он.
- Ага, - кивнула я, усевшись в кресло.
Поль сел во второе, буквально мгновением позже вошёл слуга с подносом и кофе.
- Ваш кофе, мсье, - с непроницаемым видом возвестил он.
- Поставь на столик, Жан. И, кстати, чтобы не было потом лишних вопросов и не-доразумений, - Поль глянул на него. - Эта девушка - Анриетта де Кресс, моя будущая жена.
