Ольга Смирнова - Намеренное зло
Трогать Лера ничего не стала, наоборот, руки подальше убрала. Спуск обещал оказаться потруднее восхождения, поэтому она не стала торопиться, а оглядела книги, которые были закинуты под самый потолок. И обрадованно улыбнулась — лезла не зря, как оказалось! Потому что здесь среди незапрещенных к просмотру были книги по волшебству! Она, недолго думая, вцепилась в первый же попавшийся толстый том — «Универсальное волшебство и принципы равновесия» и примерилась к еще одному, не менее увесистому, под интригующим названием «Как минимизировать потери в волшебстве за счет точных расчетов», но передумала из боязни упасть. Лучше потихоньку, поэтапно.
Спуск прошел благополучно (потому как Лера, решив, что сохранность конечностей ей дороже скромности, заткнула юбку за пояс), и спустя минуту она уютно устроилась на диване в обнимку со своим трофеем.
Совершенным неучем Лера не была, но иметь школьное образование в двадцать пять лет — позор для любой уважающей себя волшебницы, а на учебу в университете недоставало, как уже упоминалось, ни сил, ни денег. Вот она и работала назло всем, лелея в глубине души мечту когда-нибудь пойти учиться. А волшебство… Тут уж чем боги наградили, тому и будь рада, но! Всегда есть маленькая надежда, что повезет, и силы с небес упадут — ровнехонько ей на голову и станет она следующей Великой.
Не то, чтобы она всерьез верила в подобную чепуху, но никто не запрещал ей мечтать. А мечты должны быть глобальными, масштабными, поражать размахом и поэзией. Вот Лера и мечтала, несмотря на то, что обстоятельства вечно складывались не в её пользу. Выйти замуж, чтобы сохранить жизнь — печальная участь. Она вообще не хотела замуж, по одной простой причине — нежелание иметь детей. Это никоим образом не было связано с тем, что Лера не любила детей, скорее наоборот. Любила. В этом-то всё дело и было. Подпорченная кровь повышала вероятность рождения неполноценных волшебников — полукровок — до критической отметки. А зная по себе, как тяжело приходится полукровкам, она не желала такой участи своим детям. Только не в этом королевстве, только не в этом трижды набитом условностями обществе.
В общем, книгу Лера читала с удивившими ее саму вниманием и охотой. Она даже поймала себя на мысли, что с удовольствием почитала бы и просто так, без далеко идущих целей и задних мыслей.
Книга развернуто излагала теорию о том, что волшебство не может только отдавать, равно как и создавать вещи из ниоткуда. Всегда есть отправная точка, некое изначальное звено, на основе которого происходит необходимое волшебнику действо. Или создаётся вещь. Проще говоря — если где-то прибыло, то где-то убыло, и это не всегда хорошо. За волшебство нужно платить. Лере теория показалась недостоверной и неубедительной, хотя, безусловно, заслуживающей внимания в некоторых пунктах. Ведь если за сотворение заклинания берется плата, то все волшебники мира были бы в долгу у некоего собирателя этих долгов. Или перестали творить заклинания вовсе. Но ни о чём подобном Лера не слышала. Впрочем, она и про Грань толком ничего не знала, так что ее неосведомленность — не критерий. Возможно, плата мала. Но в конце жизни…
Вторая вылазка — и Лера открыла следующую книгу, которая была полна сложных математических формул и выкладок. От них уже на третьей странице ей стало худо, и голова закружилась. Ничего не поняв, она захлопнула талмуд и вновь обратила взор наверх, на запрещенные книги. Они манили своей недоступностью, невысказанным обещанием дать ответы на все вопросы.
«Нет уж, будем работать с тем, что есть». Она пожурила себя за недостойное (хотя встречающееся сплошь и рядом) волшебницы желание получить все и сразу и продолжила рыскать по библиотеке в поисках истины или хотя бы подсказки, как жить дальше. Она не затрудняла себя убиранием просмотренных книг обратно на полки, поэтому через несколько часов возле диванчика, на котором она вольготно устроилась, высилась шаткая гора из отбракованного материала. Ноги у неё гудели от беготни, а глаза слезились от напряжения. Многое из прочитанного ей показалось интересным, и в другое время она с удовольствием уделила бы книгам куда больше внимания. Увы, в данный момент у неё была иная цель.
Сколько она ни искала, никаких намеков или подсказок в рябивших перед глазами строках так и не нашла. Утомившись до предела, Лера позволила себе пятиминутный перерыв, в течение которого, с трудом отодрав пятую точку от дивана, разминала ноющие шею и поясницу. Случайно взгляд ее упал на зашторенное окно, и она нахмурилась — то ли погода испортилась, то ли вечер настал. Это она весь день провела без еды, без воды и даже не заметила?
Лера подошла к окну, отдернула штору резким, нервным движением, отчего она — не будь, видимо, зачарована — должна была бы сорваться и накрыть её с головой. И карнизом сверху припечатать.
Снаружи царили мягкие сумерки — солнце почти кануло за горизонт, на улицах пробно помаргивали фонари. Минуту Лера стояла в задумчивости, наблюдая за снующими по тротуарам прохожими, а потом со вздохом отвернулась. Они, эти прохожие, казались со стороны такими беззаботными, праздно шатающимися и не отягощенными серьезными размышлениями о жизни и смерти; и не было в данный момент ничего желаннее для Леры, чем выйти на улицу, вытряхнуть из головы все проблемы и убежать. Куда-нибудь далеко-далеко от проблем, от суеты и тревог, от мрачной неопределенности завтрашнего дня.
Помимо прочего, её тревожил недавний разговор с Игнатом. Что он имел в виду под словом «плохие»? И почему ей кажется, что у него не все гладко?
«Ладно, — оборвала она себя, — гадать — только время терять. Отдохнула и хватит. Надо бы еще парочку книг просмотреть, пока этот… муж так называемый… не явился».
Усевшись на диван, Лера только собралась проштудировать оставшиеся неохваченными трудовым порывом книги, как ей на колени из ниоткуда спланировала вторая записка. Она с силой вцепилась в подлокотник дивана и уставилась на бумагу, словно ожидала, что у неё вырастут клыки, и она примется кусаться. Минуту ничего не происходило. Лера медленно выдохнула, взяла записку и развернула чуть дрожащими пальцами.
Глава 5. О двойном дне того, что на первый взгляд кажется выгодным
По дороге с работы домой Матвей, как было велено, зашел в булочную за хлебом. Комкая в руках тряпичную сумку, он терпеливо топтался в хвосте очереди, которая именно сегодня, как назло, ползла с черепашьей скоростью. Наконец, он очутился у прилавка и попросил своё стандартное:
— С отрубями булочки.
Весь остальной хлеб вызывал у Алевтины Григорьевны дичайшую изжогу. Лечить напасть зельями она не желала, обращаться к докторам за помощью — тоже. Известное дело — эскулапы денег возьмут много, толку же от их советов будет чуть. А, кроме того, хлеб с отрубями самый полезный, внушала она сыну, и он послушно давился этой гадостью.
