Ловушка для лжепринцессы (СИ) - Муратова Ульяна

— Мейер, а существует какое-то заклинание тишины? — с тоской спросила я, невольно прислушиваясь к воркованию другой пары.

— Существует, но его хватит минут на пятнадцать, — ответил забравшийся в палатку Мейер, держа тазик в руках. — Смотри, вот немного воды. Согрел для тебя. Переодевайся и… умывайся. Вот одеяло и полотенце. А я пока схожу за ужином. Завтра мы двинемся с места раньше обычного. Как только начнёт светать.

И откуда у них тазики? Что-то я ни одного банного эльга с тазиками и вениками по бокам не видела.

— Спасибо. А тебе нужна вода?

— Я в ручье искупаюсь.

— Но он же ледяной! — ужаснулась я.

— Ничего, мне как раз полезно немного остыть.

С этими словами он исчез, а я осталась наедине с исходящей паром водой. Волшебный фонарь давал в палатке не только свет, но и мягкое тепло, похожее на касание весеннего солнышка. Мылась нарочито тщательно и медленно, надеялась, что Мейер вернётся и за этим делом меня застанет, но его всё не было и не было. Наконец, когда я уже решила, что меня оставят спать одну, несмотря на обещание греть всю ночь, мой спутник вернулся с двумя мисками мясной похлёбки и полубагетом-полубатоном. Грешным делом сначала подумала: ну куда нам целый батон? Но потом Мейер умял почти весь так резво, что вопрос стремительно утратил и очертания батона, и актуальность.

— Ты уже купался? — спросила я, потрогав влажные волосы.

— Да. Бодрит водичка.

— Мейер, а что вилерианцы обычно делают по вечерам?

— Дома или в походе?

— Дома.

— Читаем, разговариваем, играем в умферт, ездим в гости к соседям, с детьми занимаемся. Как и все люди.

— А умферт — это что?

Оказалось, что это игра с очень простыми правилами, но непростым исходом — Мейер всухую обыграл меня раз двадцать. А всё элементарно. Рисуется окружность, затем через центр линиями делится на восемь одинаковых секторов. Посередине и на пересечениях окружности ставятся точки. У каждого игрока — по три фишечки, можно использовать монетки, пуговицы или даже камушки, как мы. А дальше нужно просто выстроить последовательность из трёх фишек подряд, можно через центр, а можно по окружности. Фишки могут передвигаться между соседними точками — по одному отрезку за ход. Два раза подряд одну и ту же фишку двигать нельзя. Вот и все правила.

Но потенциальный план играть на раздевание пришлось забраковать как негодный: я бы разделась и так, а Мейер, зараза, постоянно выигрывал! Когда счёт моих поражений перевалил за двадцать, я надула губы и сказала, что играть больше не хочу.

— Почему? У тебя стало неплохо получаться. Ещё пару недель практики, и ты сможешь меня обыграть. Наверное.

И ведь даже ни разу не поддался, стервец. В общем, причины девственности Мейера становились всё очевиднее и очевиднее. Я даже было передумала его обольщать, но он отложил игру, лёг на бок, подперев щёку рукой, и мечтательно на меня посмотрел.

По-особенному посмотрел, я аж немного смутилась.

— Можно я тебя нарисую? — очень тихо спросил он.

— Можно, — шёпотом ответила я.

Я откинула в сторону одеяло и красиво легла. Потом подумала, что если выпирает живот, то Мейер безжалостно его нарисует, так что втянула на всякий случай. Не то чтобы он у меня был большой, но я только что умяла кусок батона (сколько смогла отвоевать у голодного вилерианца) и здоровенную тарелку похлёбки. Нет бы заранее предупредить, что нужно будет позировать! Я решила, что от живота можно отвлечь внимание выдающимся бюстом, и набрала в грудь воздуха. Для объёма. Мейер нахмурился.

— Лисса, что ты делаешь? Ты теперь как-то неестественно лежишь…

— Очень естественно! — сдавленно ответила я, отчаянно втягивая живот, и приняла самую соблазнительную позу, эффектно округлив бедро.

Неожиданно ногу свело. Я стиснула зубы и попыталась её расслабить, не меняя позы. На что только не пойдёшь ради искусства! Мейер нахмурился ещё сильнее, а потом отложил блокнот.

— Лисса, вот поэтому я и не могу рисовать на заказ. Всё сразу кажется неестественным.

Я тем временем принялась растирать бедро, которое свело уже конкретно. От боли даже в носу засвербело и показалось, что из глаз сейчас хлынут слёзы. Мейер наконец догадался, что эротическое позирование не прошло даром, и кинулся на помощь.

Всхлипнув, я пробормотала:

— Судорогой ногу скрутило…

Наверняка это всё происки здоровья, которому секса не дают. Но разве я виновата? Это же не я отказываю, а мне. Мейер принялся растирать сведённую мышцу, а в меня хлынул поток его силы, уже такой привычной и родной. Боль сразу же отступила, а я обняла вилерианца, уткнувшись ему в шею.

— Больно?

— Уже нет.

Воспользовавшись моментом, я прижалась к Мейеру потеснее, чтобы никуда деться не смог. Начала плавно гладить по ещё влажным волосам и поцеловала в шею. Он сначала застыл, а потом внезапно отмер и принялся покрывать мои плечи горячими поцелуями в ответ. Я убрала волосы назад и положила его руку себе на грудь. Он трепетно погладил, едва касаясь кожи, но я шепнула ему:

— Сожми. Мне так больше нравится…

Ни дважды, ни трижды уговаривать не пришлось. Я поначалу направляла его, а потом сама настолько увлеклась, что целиком погрузилась в ощущения. Мейер изучал меня с таким жаром, что невозможно было не откликнуться и остаться равнодушной. Мы целовались так жадно и отчаянно, будто нарушали самый сладкий и строгий на свете запрет. И, клянусь, ещё ни разу поцелуи не казались мне настолько наполненными чувствами. Они ничего не предваряли, ни к чему не подталкивали, они были важны сами по себе, и это оказалось внове.

Я сначала гладила Мейера через тонкую ткань его туники, а потом запустила руки под неё и прикоснулась к могучему телу. Осторожно потянула край одежды наверх. Он поддался, позволяя себя раздеть. Прикосновение кожи к коже пустило по телу предвкушающую волну.

— Ты такой потрясающе горячий… и сильный… — зашептала я вилерианцу в ухо, увлекая на подстилку. — Я так безумно тебя хочу…

Мейер ничего не ответил, только крепче стиснул в объятии. Я победоносно улыбнулась, потеревшись о него всем телом. Вот и всё, не так уж много и требуется для соблазнения одного принципиального девственника. В его голодных глазах — ни единой мысли о запретах.

Закрепляя успех, поцеловала вилерианца и взобралась сверху. Для первого раза это удобнее. Пока не опомнился — отвлекла ласками, от которых он задышал ещё чаще. Только хотела аккуратно спросить про контрацепцию, как Мейер вдруг снова замер, а потом убрал мою руку со своей ширинки и отчаянно выдохнул:

— Нельзя, Лисса…

— Мы никому не скажем, — томно промурлыкала я.

— Нет, Лисса. Я не имею права. Сначала я должен на тебе жениться и принять за тебя полную ответственность. Только так можно. По-другому — нет.

Здоровье, чувствуя, что его опять подорвут самым негуманным образом, выдало пинка: я закашлялась.

— Но нельзя же жениться, совсем не зная друг друга… А вдруг мы несовместимы в постели? Нужно проверить заранее.

Мейер посмотрел на меня так, будто я объявила, что собираюсь откусить себе пальцы. Видимо, с его точки зрения проблема несовместимости не существовала.

— У нас могут быть разные темпераменты, — добавила я, но и эта идея не вызвала у него никакого отклика.

— Мы будем заниматься любовью так часто, как ты этого захочешь, — заверил он.

— А что если я захочу каждый день, а ты нет?

Задав вопрос, сразу же поняла, что сейчас Мейер готов зубы ставить на то, что он захочет каждый день и даже чаще.

— Или наоборот, ты захочешь каждый день, а я — раз в месяц, — решила зайти с другого конца.

— Это вряд ли. Ты очень страстная.

Крыть было нечем. Но всё равно — как можно связать жизнь с незнакомцем?

— Мейер, я не могу выйти замуж, не убедившись, что человек мне подходит во всех сферах. В быту, в постели, в вопросе финансов, во взглядах не семью и верность.

— А какие могут быть взгляды на верность? — напрягся он. — Что ты имеешь в виду?