Драгоценность черного дракона (СИ) - Вельская Мария "Шеллар Аэлрэ"

Сюда она попала вторым прыжком, так и не доехав до владений айтири. Первую половину пути миссия преодолела практически без препятствий, а вот вторую… Как только они пересекли границы иррейна, вокруг, как по команде, активизировались разбойники. Как будто только и ждали, что их. Организованные и прекрасно снабженные банды наводили на размышления… Уходя в глубь леса после очередного нападения, их отряд разделился на небольшие группы. Такая вот группа из пяти существ и набрела на старый портал, скрытый мощными стволами древних сплетённых деревьев. Шагать в непроверенную заброшенную портальную арку — чистое самоубийство. Вот только ждать, пока тебя растерзают ищейки, или, позабавившись, расстреляют из арбалетов разбойники… Лучше уж расщепиться при перемещении. Только вот в процессе активации портала оказалось, что уйти может только она одна. Вернее, один человек… но приказали уходить ей. Жаль ли было оставлять своих спутников? Да, они априори были её врагами, но… она начала уважать их за силу духа и воинскую верность. На сердце было тяжело, из горла непроизвольно вырывалось рычание — буянила драконья сущность. Ей не нравилось отступление, все больше напоминающее позорное бегство. Кому же так не хочется допустить их к адептам Жизни? И всех ли их, или только ту группу, в которой находилась она?

Хрустнула под ногой то ли ветка, то ли камешек, попавший под ботинок.

Всколыхнулась серая марь, казалось, готовая сдвинуть свои границы — и рвануться вперед ловчей сетью, пожирая нечаянную жертву. В глазах потемнело — то ли от страха, то ли от бешенства. Йаррэ рывком выпрямилась — и закричала. Дико, отчаянно, вкладывая в этот крик всю свою силу, всю жажду жизни, всю ненависть, что теплилась на дне души. Мир. Замер. Застыл — робкий, изменчивый, нерешительный. И взорвался вокруг сверхновой, потонув в белом пламени, исходящем от тела. Оно расходилось в разные стороны — и ослепительным, пронзительным светом рассеивалось вокруг, выжигая всю скверну в пещере.

— Изящно сработано, Благословенная Дочь, — хриплый усталый голос разнесся эхом, заставляя вздрогнуть, выходя из транса — и тут же ощериться, оскалиться, вглядываясь вперед.

С краю, у стены, совсем рядом с проходом, ведущим, судя по всему, не наружу, а в следующее помещение, замер мужчина. Бледно-землистая кожа. Точеные резкие черты лица настоящего аристократа. Миндалевидные глаза, заостренные уши, упрямый подбородок — и черные узоры, ползущие по телу. Изломанные пальцы сжимали длинный тонкий клинок, хищно блеснувший вдруг голубой искрой.

— Вы спасли мне жизнь, — незнакомец легко, изящно поднялся, будто и не испытывал боли — и поклонился в пояс, коснувшись ладонью лба, — я этого не забуду и отдам долг, Драгоценнейшая.

Из горла вырывался тихий рык.

— Откуда вы знаете, кто я, и кто вы такой?

Мужчина выпрямился, чуть качнувшись вперед, хищно дернулись крылья носа, словно вынюхивая что-то, неведомое ей.

— Совсем молоденькая… — выдохнул удивленно, — но откуда? Ведь давно не рождались… Неужели сумасшедший Кин нашел выход?

В руке помимо воли вспыхнула призрачная от-ха — оружие, напомнившее ей косу из прошлого мира. Этот мужчина был опасен — об этом кричали все чувства, все ощущения. Он был очень похож на гравюру айтири — но для дитя Жизни в его ауре было слишком много Тьмы и Смерти. Казалось, он пропитан ими насквозь.

— Боишься меня? — казалось, тот читает её мысли. Усмехнулся почти ласково, убирая с лица темные пряди, — не бойся. Я никогда не причиню вред Детям.

— Детям?

— Её Детям. Нашим Детям. Отец должен заботиться о своих Детях, — и этот ненормальный широко улыбнулся, показывая ряд острых — и совсем не светлых зубов, — ты уберегла меня от очередной смерти, девочка, и я тебя не оставлю. Тем более нам, так или иначе, придется отсюда выбираться, ведь те, кто охотиться за тобой, и те, кто оставил меня здесь, могут прийти и проверить.

От-ха дрогнула в руке, но Йаррэ слишком хорошо помнила предупреждения Мастера.

— Поклянитесь своей бессмертной душой, что не причините мне вреда ни делом, ни словом, ни действием, ни бездействием и выведите в безопасное место!

Этот невозможный нелюдь… расхохотался. Надрывно, словно хотел вместо этого заплакать, но — заливисто.

— Клянусь своей сущностью бессмертной и душой, отданной моей Атали!

Вокруг него полыхнула ослепительная Тьма, принося знакомый мертвенный запах асфодели. Да что здесь творится?! Кто он и откуда здесь сила Смерти? Но… сейчас нет времени расспрашивать. Остается только в который раз понадеяться на чужую благодарность и честность.

Атали? Пара, — услужливо подсказала память. А мужчина уже соединял их ладони. Миг — и серп света пробил их насквозь, выбивая лишь изумленный вскрик. Он привел в свидетели и свою кровь. Безумный маг! Вот так скрепить их древними узами! Липкий осадок страха и собственной беспомощности не желал проходить.

Бледные бескровные губы шевельнулись — и коснулись их ладоней. Он слизнул кровь, не вынимая из ладоней оружия, и кивком приказал ей сделать то же самое. Во что она снова влезла? Зачем решилась на такое? Смогла бы уйти отсюда сама! Но — что-то подсказывало — возможно, жадный блеск тьмы в чужих глазах, извивающиеся живые узоры чужого проклятья, или… недалеко она бы ушла отсюда.

— Я никогда не обижу свое дитя, свою кровь! Митали… — малышка?

Чужая кровь оказалась на вкус слаще иного вина — и это напугало ещё сильнее. Припав к ней — она ощутила в этот миг себя воистину всемогущей. Словно парила над землей, слышала биение чужих сердец и шепот душ, шелест трав, попискивание мыши и ворчание хищника в засаде. А ещё она ощутила совсем рядом магию настолько отвратительную и противоестественную, что её буквально затошнило от ощущения опасности. Он был… прав…

— Нам не дадут уйти.

Клинок, пронзивший ладони, исчез, а раны заросли. Сложно привыкнуть.

— Нас теперь двое. Плох тот отец, который оставляет в беде свое Дитя, — последнее слово он произносил раз за разом на диалекте альконов. Ilte. Дитя. Не просто обращение, нет. Мой ребенок. Моё дитя. Кровный родич. Но разве есть время разбираться с чужим сумасшествием? — Мы победим, — мужчина легко перехватывает свои длинные волосы какой-то тряпкой и беспечно подмигивает.

Миг — и в его правой руке материализуется налитая силой Смерти призрачная от-ха, куда больше и сильнее её собственной. Второй удар сердца. Она думала, что больше удивиться невозможно — но в его левой руке появляется длинная темно-зелёная лоза, шевелящая ядовитыми лепестками. Боевое оружие айтири. Лоза Жизни. Да кто он такой?!

— Не время задавать вопросы.

— Мы выживем, — шепчут её губы в ответ.

Его пальцы касаются на миг её.

— Вызывай свое оружие, применяй свой дар. Все, что можешь. Забудь о щепетильности, забудь о жалости, если хочешь ещё увидеть свой Клинок, Гардэ.

Он и это знает…

Собственные шаги казались неправдоподобно громкими, гулкими. Ладонь казалась холодной и липкой от страха. Впрочем, она уже давно научилась переплавлять его в ненависть. Она научилась сражаться с самым сильным противником — самой собой. Все остальное, по сравнению с этим, было мелочью.

Несколько быстрых шагов, чтобы пересечь пустое пространство соседнего помещения. Сорванная с петель массивная дверь. Значит, это была не рукотворная пещера… А снаружи… выжженная земля. Так, что на ней только пепел, от которого слезятся глаза. Серое пасмурное небо, тучи, что готовы вот-вот разразиться огнем, а не дождем. Словно другой мир.

— Вот что бывает, когда Жизнь и Смерть сталкиваются в безумной схватке…

Белое лицо без кровинки. Тень от себя самого. В этот момент её спутник казался посланцем Бездны — так яростно, непримиримо и жестоко сияли чужие глаза. Перед ними — пустая равнина, а единственное здание окружено плотным строем незнакомцев в светлых глухих плащах с одним единственным символом — зеленой ветвью.

— Ты умрешь, отступник. И маленькая тварь Смерти тоже.

Казалось, голос шел отовсюду, но, вопреки всему, страшно больше не было.