Проклятье тирольского графа (СИ) - Демина Анна

Я осторожно прикрыла дверь и пошла к себе. Сначала я шла на цыпочках, потом побежала. Страх подгонял меня. Я чувствовала его физически. Он будто касался моей спины.

Сейчас пробег по залу и по лестнице к себе, на второй этаж.

- Фройляйн!

Я вздрогнула и чуть не выронила фотографию.

- Фройляйн! - дворецкий окликнул меня второй раз.

Чёрт! Как всё не вовремя! Ну, почему тебя не было полчаса назад?

Я отвернулась от него. Одной рукой одёрнула халат. Второй прижимала фотографию. Чёрт, куда же её спрятать? Искала улики против старого херра, а нашла, похоже, против себя самой. Если дворецкий увидит фотографию, то он... Об этом лучше вообще не думать.

- Фройляйн заблудилась? - дворецкий со всей своей грёбаной немецко-австрийской любезностью приближался к моей едва прикрытой заднице. Да, похоже, я нашла-таки на неё приключений.

Нет, так оставаться дальше немыслимо. Я сунула фотографию в трусики, прижала рукой халат и повернулась к нему.

- Фройляйн что-то искала? - старый херр остановился от меня на расстоянии.

Он смотрел прямо на фотографию. Конечно, он её видел. Кого я обманываю. Леди очарование, вся из себя, трусы - две резинки и тонкий халат. Что можно спрятать под ним. Я почувствовала, как у меня загорелись уши. Прямо как у первоклашки, который подтёр двойку в дневнике. Ладно, пропадать так с музыкой! Я с вызовом посмотрела на него. И тут заметила, что он пялится не на живот, а на мои голые ноги. Старый пень! Двести лет в обед, а туда же куда и все! Я вспыхнула от такой бесцеремонности:

- Фройляйн искала! Да, искала топор или какое-нибудь копьё, а лучше бочонок с порохом!

- Зачем? - недоумевал старый херр.

- Затем, что фройляйн голодная и злая как чёрт! - я перешла в наступление. - Затем, чтобы взорвать этот чёртов замок со всеми его чёртовыми закрытыми дверьми! Я попросила вас накрыть мне завтрак в гостиной с часами!

- Всё было сделано, как пожелала фройляйн!

- Какого чёрта вы заперли дверь?! - я распалила себя до такой степени, что возмущение было вполне настоящим.

- Фройляйн должна меня простить, но я двери не запирал.

- Я что, идиотка? - эта старая сволочь врала мне прямо в глаза.

- Давайте посмотрим, - предложил старый херр.

Широкими шагами он направился к часовой зале. Я едва поспевала за ним. Если бы не фотография, я была бы в полном предвкушении своего превосходства. Не запирал он! Поглядите! Теперь я была уверена, что половина чудес в этом замке происходит по вине склероза старого херра. Забыл там, положил не туда - чудо? Ага, расчудесное! Конечно, легче поверить в какое-нибудь колдовство, чем в собственную забывчивость. Погоди, я ещё до этих учётных книг доберусь. По-любому объяснение гораздо проще того, что я себе накрутила. Приходит дворецкий мой вечером, когда все дела переделал и сидит сочиняет все эти учётно-отчётные. А что, вполне себе безобидное хобби.

Тем временем дворецкий подошёл к двери, которая стоила мне синяков и порванного халата. И - вуаля! - распахнул её. Он даже ручку не крутил. Раз и всё! Лёгким движением руки, как говорится.

- Клянусь, фройляйн, я её не запирал.

Мог бы ничего не говорить. Выставил меня идиоткой перед всеми моими нарисованными гостями. Что, фрау Заурих? Довольны? Будет о чём рассказать кузинам? Едьте уже отсюда. Сил на вас нет смотреть. И барона Штангенциркуля с собой заберите. Пусть уж он лучше вам мозг выносит.

Дворецкому я ничего не ответила. Много чести. С гордо поднятой головой я прошагала к центру стола. Ведь это я хозяйка замка. За всё «уплочено», как говорит Китосик. А потому могу заметить открытую дверь, могу не заметить, могу вообще её с чем-нибудь перепутать. Ваше дело - мне обед вовремя подавать.

Обед. Кстати, обед был уже подан. Никаких ассоциаций с завтраком, который я разглядывала в замочную скважину. Там были разложены по тарелочкам бисквиты или меренги, много разных фруктов. Кофе в кофейнике. И, по-моему, жареные колбаски. Теперь же в супнице стоял бульон, я сняла крышку и убедилась, что он не чрезмерно жирный. Что он не сдобрен обильно крупно нарезанным шпеком. Впрочем, шпеккнёдли на любой австрийский вкус располагались горкой на отдельной тарелке. Две отбивные под грибным соусом были настолько огромны, что из каждой из них я могла бы сделать тирольскую маску для сухой и проблемной кожи на всё лицо. И их края ещё висели бы до моего затылка. Ну, не съем я столько! Как вам ещё объяснить? В общем, сколько съем, столько съем. Я села в центре. Дворецкого на этот раз к столу не звала.

- Херр Михель.

- Фройляйн что-то изволит?

- Изволит, - я потянулась к супнице.

Дворецкий перехватил мою тарелку и налил бульон.

- Спасибо, конечно, но я хотела спросить. Вы разыграть меня решили? Пришли, накрыли обед, а потом такой, типа - фокус! Дёрнул за верёвочку, дверь и открылась.

- Подготовка стола к обеду не входит в обязанности дворецкого. Я этим не занимаюсь, - старый херр отошёл в сторону и встал, готовый услужить мне по первой же просьбе.

- Но кто же тогда накрывал?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 39

- Если фройляйн не нравится обед, она всегда может заказать то, что пожелает.

- Чёрной икры и русской водки, например? И непременно в письменном виде?

- Фройляйн следует быть умереннее в желаниях, - порекомендовал дворецкий.

- С доставкой проблемы?

Он не ответил.

- Я пошутила, херр Михель, - может, я, действительно, зря на него наезжаю. Мне сейчас не издеваться над ним нужно, а выведать все секреты.

- Я понял.

- У вас прекрасная кухня. Жирновато немного, но в целом мне нравится.

- Спасибо.

- Было бы неплохо нам прогуляться вдвоём, - я ела горячий бульон, но к шпеккнёдлям даже не притронулась. - Вы бы рассказывали мне про замок. Про то, как здесь всё изменилось за последние двести лет.

Я очень внимательно наблюдала за старым херром. Но ни один мускул не дрогнул на его лице.

- Фройляйн должна понимать, что я очень занят.

- Фройляйн понимает, - я встала и подошла к нему. - Труженик вы мой. Невидимого фронта.

- Какого фронта? - не понял старый херр.

- Выражение такое, - пояснила я. - Употреблялось в СССР. Мама рассказывала.

Я подошла к нему вплотную.

- Что вы хотите? - голос дворецкого задрожал. Неужели он так испугался за свою двухсотлетнюю невинность.

- Отпустить хочу вас, - мне его невинность что шла, что ехала. - Супчика в тарелочку я себе, пожалуй, и сама налью. Справлюсь. Вас, похоже, ждут серьёзные дела.

- Да, да, фройляйн. Я вынужден... мне очень надо...

- Идите. Без лишних слов, - велела я.

Он поклонился и направился к двери.

- А, впрочем, стойте!

Он замер. Только шаг и успел сделать.

- Я беру у вас ключи!

И лёгким движением руки я вытащила у него из кармана связку.

- Вы так не можете! - попробовал возмутиться старый херр.

- Ещё как могу! - заверила его я. - Плохо вы меня знаете!

- Но...

- Идите. Идите, - попросила я уже более дружелюбно. - А то мало ли что вы тут ещё забудете открыть.

Дворецкий ушёл. Я вернулась на место, налила вина в бокал. Поставила на стол фотографию.

- Добрая наивная девочка, - фотка немного помялась, но как улика годилась ещё вполне. - За тебя, Кисуля.

Когда с обедом было покончено, я осмотрелась по сторонам. Что там у них предусмотрено из развлечений? Струнный квартет под управлением юного гения Моцарта? Прекрасно. Крошка Амадеус в не по возрасту огромном парике стоит на стульчике и дирижирует маленькой палочкой. Ножонка в туфле с фигурной пряжкой, волнуясь, отбивает такт. У вас в двадцать первом, наверное, такая музыка, что нам до неё расти и расти. Да, действительно, вам никогда не понять блеяния про маршрутку и гундосых кальянных рэперов. Между нашими культурами - пропасть.

«Ворчишь? Ворчание - признак приближающейся старости».