Ирина Чернова - И аз воздам
Девица примчалась, как нахлестанная, и уже с порога протягивала мне на блестящем подносе прозрачный кубок. или фужер… с каким-то подозрительного цвета напитком, причем держала она его на вытянутых руках так, как будто старалась отгородиться им и пальцы у нее при этом даже побелели на костяшках от напряжения. Я села на постели, пережив еще один всплеск магмы внутри головы, и протянула руку за бокалом.
— Не отравлено? — ох, и голосочек у хозяйки с утра пораньше!
Девушка подняла на меня глаза и нижняя губа у нее задрожала так, как будто она вот-вот разрыдается.
— Чт-то в-вы т-та-к-кое г-го-ворите, госпожа! — она едва справилась с собой. — Я бы никогда… — она судорожно втянула воздух и всхлипнула.
— Одежда моя где? — постаралась я помягче, но вышло еще хуже, чем было и несчастная служанка просто застыла на месте. — Не реви, не съем. Сколько мне еще ждать, чтобы голова прошла?
— Вы ложитесь, госпожа Дайлерия, я сейчас все приготовлю и ваша голова уже пройдет, — залепетала девушка, делая маленький шажок назад. — Давайте я вам еще подушку подложу, я аккуратно подложу, не волнуйтесь…
— Не надо, — я отдала ей бокал и легла набок, посматривая за действиями служанки. — Ты… как там тебя?
— Катарина, госпожа Дайлерия, — девица уже каталась шариком около шкафа, створки которого были сделаны заподлицо со стеной, — сейчас я все приготовлю!
Из необъятного шкафа, который был размером с маленькую комнату, доносилось ее бормотанье, возня и стуки, а я с радостью осознавала, что магма в голове перестает взрываться и покрывается прочной ледяной коркой. Неизвестное средство действовало почти моментально и радости жизни становились доступными и близкими. При этом страшно захотелось в туалет и я стала прикидывать, где может находиться искомое место. Не дай бог, во дворе!
— Катарина, — рявкнула я по возможности грубее, — живот прихватило, боюсь, не дойду!
Расчет оказался правильным, но результат… о, нет! Теперь живот действительно прихватило, только от смеха, потому что служанка вытащила из-под кровати самый натуральный ночной горшок с крышкой и поставила его там, где по ее предположению, я должна была спустить ноги на пол. Горшок был размером с половину десятилитрового ведра и на одном боку был нарисован какой-то герб, а на крышке вместо привычного вида петельки была пришпандорена колючая шишка. Я почесала нос и с опасением посмотрела на это чудо, а Катарина подняла крышку и смиренно встала с ней в паре метров от горшка, прижимая ее к груди.
— Туда? — спросила я, вытягивая шею и указывая пальцем на горшок.
Девица мелко закивала головой, не произнося ни слова. Глаза у нее при этом были размером с хорошую сливу.
— А потом… куда понесешь? — ласкового тона опять не получилось. Катарина затряслась целиком и на блестящую крышку от горшка стали падать тяжелые крупные слезы.
Этак я бедную служанку скоро до кондрашки доведу своими вопросами! Повздыхав, я кое-как пристроилась на этом чуде, сделав себе заметку — первым делом разузнать, как ЭТО делают все остальные обитатели замка. Неужели они все с горшками бегают по коридорам? Как только я поднялась, девушка моментально накрыла горшок крышкой и попыталась уйти задом из комнаты.
— Подожди, — я потерла голову рукой, чтобы не очень было заметно замешательство, — ты еще вернешься… где бы помыться-то?
— Да-да, госпожа Дайлерия, я только отнесу и сразу приду, — зачастила Катарина, все быстрее и быстрее отходя с драгоценным грузом к дверям.
— Не споткнись, — напутствовала я ее, но дверь щелкнула и закрылась. — У-уф, устала!
Голова уже не болела и я вылезла из кровати, чтобы обойти комнату своими ногами. Итак, шкаф со шмотками мы уже видели, но заглянуть туда еще раз не мешает. Не покажи Катарина, что в стене есть такая кладовка, я бы и не подумала ничего подобного. Вот это да… Двери в шкаф были действительно дверями в маленькую длинную комнату, сплошь увешанную по обе стороны платьями, рубашками, блузками и прочей женской требухой. Корсеты, юбки, штаны, туфли, сапоги… мама дорогая, тут целый музей и как только она все помнит, что у нее тут висит, лежит или стоит? Катарина выбрала мне длинное платье, тонкую рубашку и еще какие-то принадлежности странной формы, напоминающие короткую юбочку с кучей воланов на заду. Покрутив это дело, я решила поискать потом что-нибудь более носибельное и выбрать сама наряд, а пока… пока я ходила в длинной, до пят, тонкой белой рубахе с длинными же рукавами и круглым вырезом. Похоже, это была ночнушка, чего я дома категорически не признавала с детства. Ладно, разберемся.
От шкафа я потопала к завешенному входу в надежде увидеть там душ, ванну, раковину, туалет или хотя бы тазик с водой для умывания. Действительность опять оказалась круче — в завешенном алькове с узким окном стояло огромное зеркало и по всей стене висели сухие букетики, от которых першило в носу. Тумбочка под зеркалом была сплошь заставлена баночками, коробочками, бутылочками и прочей красильной продукцией, а слева стоял Ларец на изогнутых ножках. Размеры его были таковы, что при желании я бы там могла запросто поместиться, если бы удосужилась когда-то научиться сгибаться пополам. Наверное, там лежат все драгоценности хозяйки, прятать которые просто не имеет смысла — слуги сюда не ходят, а я спереть в принципе ничего не могу. Сунувшись под крышку, я не разочаровалась — будет время, посмотрю из любопытства, а пока обойдусь. Гораздо больше меня интересовало зеркало и внешность мой драгоценной оппонентки.
Женщина в зеркале должна была родиться мужчиной — вот первая мысль, которая пришла мне на ум, когда я встала перед своим… пардон, чужим, отражением. Высокая стройная фигура, не костлявая, а поджарая, бедра узкие, грудь маленькая, плечи широкие — все бы оно ничего, но лицо… из зеркала на меня глянуло такое, что я тихо охнула про себя, рассматривая черты хозяйки замка. Блондинка с жесткими прямыми волосами до лопаток имела высокий лоб, узкий прямой нос, глаза очень глубоко посажены и цвет их определить почти невозможно, потому что скрыты тяжелыми веками. Лицо овальное, выдающийся вперед подбородок означает упрямый характер и неожиданно тонкие узкие губы. Очень мало женственности, зато чувствуется воля и сила. От носа идут две складочки, наверняка их не видно вечером, зато они хорошо проявляются днем. Я постояла у зеркала, то улыбаясь, то хмурясь, то пытаясь кого-то ругать и с грустью заметила, что привлекательности в лице чрезвычайно мало. Даже улыбка выходила какой-то хищной и при этом оставалось в глазах такое, отчего к этой женщине не хотелось поворачиваться спиной. Не удивляюсь, что бедная Катарина вся тряслась, зайдя в комнату Дайлерии.
