Филис Каст - Богиня весны
— А ты что на это ответил?
— Я принес извинения и ушел.
— Могу ли я предположить, что в следующий раз ты принесешь извинения и останешься на месте, мой господин? — спросил Япис.
— В следующий раз?..
Гадес почувствовал, как в его груди разрастается слишком знакомое ощущение... Он знал, что скоро оно поднимется к горлу и он проведет еще одну отчаянную, бессонную ночь. Проклятый холерик... Именно так и назвал его Гермес.
Япис кивнул.
— В следующий раз.
— Она другая... — Голос Гадеса упал, бог заговорил тихо, напряженно.
— Да, это верно.
— Она не шарахается от душ умерших. Она... — Гадес умолк, вспоминая румянец на ее щеках, ее любопытство и теплоту взгляда. И процедил сквозь стиснутые зубы: — Мне следует держаться подальше от нее, пока она здесь.
— Друг мой... — Япис положил руку на плечо бога. — Но почему бы не позволить себе насладиться ее присутствием?
— И к чему это приведет? — Гадес потер грудь и стряхнул с плеча руку даймона. — Если я почувствую вкус жизни, а потом она уйдет или потеряет интерес ко мне... а так оно и случится, — с чем я останусь? Мне этого недостаточно, Япис. Мне всегда было недостаточно этого.
И так и должно быть, подумал Гадес, опять принимаясь шагать, потому что есть то, что отделяет его от других бессмертных. Он, в отличие от остальных богов и богинь, страстно стремился к тому, что снова и снова видел, наблюдая за душами смертных... но ни разу не замечал подобного между бессмертными.
— Мой господин, — негромко произнес Япис, — разве не лучше испытать хотя бы миг счастья, нежели не иметь его вообще?
— Я не так устроен, как все они. Я не понимаю, как можно смотреть на любовь как на игру.
Япис заглянул в измученные глаза бога и увидел там все то же бесконечное одиночество, которое Гадес прятал в себе в течение бесчисленных столетий. Даймон подумал о Персефоне. В юной богине было нечто совершенно особенное, что-то скрывалось за ее непревзойденной красотой и ее даром вдыхать свет в темноту. Гадес не должен отвергать Персефону. Если он это сделает, подумал Япис, то, пожалуй, навсегда захлопнет дверь перед любым шансом облегчить мрачную тоску своего существования.
Но как убедить Гадеса не избегать богини? Его господин вообще не привык к гостям. Все его бытие было распланировано, упорядочено и организовано, и в нем просто не было места для других бессмертных. А богиня весны определенно нарушала распорядок. И к тому же она была прекрасной, оживленной и загадочной.
Если бы Гадес мог чувствовать себя с ней так же легко, как с бесчисленными умершими!..
— Может, в этом и скрыт ответ, господин.
Гадес вопросительно посмотрел на него.
— Представь, что Персефона — просто одна из душ умерших.
— Япис, это глупо!
— Почему? — Даймон разочарованно развел руками. — Ты постоянно борешься с самим собой, Гадес! Ты говорить, что тебе следует держаться подальше от нее, но я же вижу в твоих глазах свет, которого не видел уже целую вечность! А что, если богини судьбы вдруг подобрели и среди бессмертных появилась та, что похожа на тебя? Но как ты узнаешь об этом, если будешь прятаться от любых проявлений жизни? Дай этой богине шанс, мой господин!
Прежде чем Гадес успел ответить, Япис вскинул голову, как будто прислушиваясь к внутреннему голосу.
— Она только что позвала меня.
— Ну так иди к ней! — приказал Гадес.
Однако стоило Япису исчезнуть, как бог снова громко окликнул его.
— Мой господин? — Япис снова материализовался рядом с ним.
— Попроси богиню весны завтра присоединиться ко мне в большом зале. Скажи ей, что, если ее все еще интересует Подземный мир, она может вместе со мной послушать жалобы и просьбы умерших и это даст ей блестящую возможность познания. — Гадес говорил быстро, как будто боялся передумать.
Япис загадочно улыбнулся.
— Очень хорошо, мой господин.
— Так, значит, завтра, богиня, — сказал Япис.
Он уже поклонился и попятился к выходу из покоев Лины, когда в распахнутую дверь ворвалась Эвридика и налетела на него сзади.
— Ух! — Япис пошатнулся, не устоял на ногах и растянулся на полу.
Лина и Эвридика, одинаково разинув рты, уставились друг на друга. Лина улыбнулась. Япис обычно выглядел так сдержанно, почти величественно — и вдруг он очутился лежащим плашмя, а его тога смешно задралась. Лина с трудом удержала громкий смех.
Эвридика тихонько пискнула. Ее голосок прозвучал нежно, легко и восхитительно. От этого Лина окончательно потеряла самообладание.
Япис встал, стараясь восстановить пострадавшую гордость, но мелодичный женский смех более чем вознаградил его за нелепую ситуацию, и Япис тоже расхохотался.
Как ему хотелось, чтобы все это увидел Гадес! Этому богу уж слишком недоставало смеха в жизни.
— Я, похоже, поскользнулся. — Все еще посмеиваясь, Япис оглядел гладкую поверхность мраморного пола под ногами. — Что-то тут было на полу, это точно.
— Думаю, это что-то зовется Эвридикой, — снова подавилась смехом Лина.
Эвридика безуспешно пыталась удержаться от хихиканья, зажав рот ладонью.
— Тогда я должен помнить, что впредь следует уделять особое внимание этой помехе.
Глаза Яписа светились весельем и, как решила Лина, увидев порозовевшие щеки Эвридики, возможно, чем-то еще. Она задумчиво проводила взглядом даймона, снова поклонившегося ей и на этот раз благополучно покинувшего комнату.
— Ох, Персефона, ну и денек у меня был! — Эвридика подбежала к ближайшему платяному шкафу. Напевая какую-то бодрую мелодию, призрачная девушка открывала ящик за ящиком, пока не нашла ночные сорочки богини. — Япис нашел отличную бумагу и уголь, и я уже начала чертить план дворца.
— Это замечательно, Эвридика, — сказала Лина.
Все еще размышляя над особым светом, который заметила в глазах даймона, она почти не слышала, что говорила Эвридика, лишь рассеянно кивала и позволила маленькой девушке снять с нее платье. Потом так же рассеянно подняла руки, и Эвридика через голову набросила на нее длинное ночное одеяние. Лина провела ладонями по ткани. Это был белый атлас, покрытый затейливой вышивкой... разумеется, вышивка изображала нарциссы. Нежная ткань была подобна теплой воде, касавшейся кожи.
— Подойди к тому столу и сядь, а я расчешу тебе волосы. У тебя усталый вид, — сказала Эвридика.
Она внимательно изучала свою богиню и, конечно же, заметила темные тени под фиолетовыми глазами.
Лина села на мягкий пуфик перед туалетным столом и вздохнула от удовольствия, когда Эвридика принялась расчесывать ее волосы. Она и не осознавала до этой минуты, насколько устала. Девушка весело рассказывала, как составляла карту дворца. Звук юного голоса был почти таким же успокаивающим, как прикосновение рук Эвридики. Лина почувствовала, как расслабляются ее плечи и мысли.
![Ольга Скоробогатова - Поля, Полюшка, Полина... [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
