Влада Крапицкая - Разноцветная тьма
— Хм, а ты, Тая, молодец, — задумчиво произнёс Клим, выслушав меня. — Хорошо, что ты сама собрала информацию… И раз база уже есть, дополню её другими сведениями. Да, среди моих знакомых были те, у кого случались необычные видения в камере. И могу заверить, что на данный момент опять же, среди моих знакомых, нет тех, кто ходит под себя, пускает слюни и не может самостоятельно есть. Теперь по самим видениям. Насколько я знаю, по сведениям, которые циркулируют в среде знающих людей, камеры действуют не на всех одинаково. Люди, у которых есть задатки к сверхъестественным способностям, проявляют их в камерах. И есть вероятность, что они видят или слышат будущее. Говорят, что если сосредоточиться и представлять того, о ком хочешь что-нибудь узнать, то можно увидеть или услышать информацию. Один из моих знакомых даже заверяет, что таким образом узнаёт котировки акций на фондовых рынках и поэтому всегда знает, во что вкладывать деньги, чтобы получить быструю прибыль.
— Ничего себе! Ты серьёзно? — недоверчиво спросила я.
— Серьёзно, — Клим кивнул. — И если ты что-то видела, выходит — и у тебя есть способности и возможно в твоём роду были какие-то люди с необычными способностями.
— Нууу, вообще-то были, — нехотя протянула я, и когда Клим заинтересованно посмотрел на меня, добавила: — Моя бабушка в детстве рассказывала, что была в нашем роду женщина, которой приписывали необычные способности. Её ведьмой называли. Она типа могла или видеть будущее, или как-то узнавать его… Если быть точным, это вроде была бабушка моей прабабушки, но моя бабушка говорила, что она не сильно хвасталась этими способностями и не передавала знания, которыми владела, хотя и её дочь и внучка пытались перенять способности и просили научить их. Но она отказалась. А ещё моя бабушка рассказывала, что её мать… ну, внучка той ведьмы, всегда говорила, что мы прокляты даром той нашей семейной ведьмы. Типа, наша эмоциональная холодность и безразличие к окружающему, это наше проклятие. У меня ведь и бабушка нашего деда с трудом переносила, и мать на отца мало обращала внимания, что злило его. И получается, что я такая же, — я вздохнула, впервые в жизни осознав, что бабушка-то была права, когда рассказывала мне всё это в детстве.
«Ведь я недолго продержалась в замужестве и предпочла одиночество. Да и не скажу, что бабушка уж очень любила маму, а та в свою очередь меня. Но я-то и сама не жаждала любви и предпочитала, чтобы меня меньше трогали. И мама всегда старалась уединиться, не приветствуя знаков внимания со стороны отца. А уж бабуля вообще была молчуньей. Я на пальцах могу пересчитать наши разговоры, и рассказ про семейную ведьму, наверное, потому так запомнился, что мы редко говорили… Так может действительно, мы прокляты?» — я нахмурилась. «И тогда значит, эти все способности не ерунда? Ведь будь они ерундой, тогда и проклятий нет. А у нас в семье явно прослеживается закономерность того, что все женщины были эмоциональными ледышками, не способными на долгосрочное проявление чувств и привязанность к близким и родным».
— Тая, ты чего нахмурилась и замолчала? — Клим приподнялся на локте и внимательно посмотрел на меня.
— Я тут кое-что поняла, на что раньше совсем не обращала внимания и не задумывалась, — с долей удивления пробормотала я. — Получается, мы по женской линии или действительно прокляты, или какие-то генетические уроды, у которых отсутствует ген глубокой душевной привязанности. Все женщины по материнской линии, которых я помню, жили или одни, или мужей терпели. Да и среди нас самих не было глубоких доверительных отношений. Я ведь даже не страдала, когда мама умерла, а смерть отца перенесла ещё легче. И когда бабушка умерла, мама не обливалась слезами… Боже, что мы за люди?.. Я думала, что я одна такая самостоятельная в семье, не желающая жить с мужчиной, а теперь вот вдруг поняла, что все женщины у нас были такими… Или подожди… Может как раз потому, что мать и бабушка не проявляли чувств, и я выросла такой холодной? Это типа последствия воспитания?
— Ты занялась самокопанием, — констатировал Клим. — И думаю, не стоит этого делать. Чтобы ни было причиной вашего поведения, уже, наверное, поздно исправлять. Впрочем, если тебя не устраивает собственный характер и взгляды на жизнь, может попробовать что-нибудь изменить в себе.
— Хм, а меня всё устраивает, — подумав, ответила я.
— Тогда это замечательно, — он улыбнулся и продолжил: — Так говоришь, это ваша семейная черта по женской линии… Интересно… И вероятно, что в тебе проявились сверхспособности твоей… прапрапрабабушки… Вроде так. Или ещё одно «пра» нужно вставить?
— Не нужно, — ответила я и теперь уже задумалась о способностях.
«Ну, если так, и я действительно не схожу с ума, и Клим говорит, что у него есть знакомые, которые пользуются камерой с выгодой, то значит, можно ещё раз побывать в этой камере?.. Может, второй раз я больше увижу или что-то пойму… Всё, решено! Обязательно попробую ещё раз», — решила я и улыбнулась.
— Вижу, ты что-то позитивное уже себе надумала, раз улыбаешься, — вкрадчиво сказал Клим.
— Что хочу ещё раз побывать в этой камере, — ответила я. — Интересно, что я там увижу во второй раз.
— Обязательно побываешь, — заверил Клим. — Но давай позже. В другой раз. Сейчас я хочу от тебя совсем другого, — и сев, обвёл меня взглядом, а потом раздвинул мне ноги и сев уже между ними, улыбнулся: — Попытаю свою шпионочку, — после чего наклонился и стал осыпать меня поцелуями, медленно спускаясь всё ниже.
Глава 10
Лежа на животе и глядя на Клима, я болтала ногами в воздухе и наслаждалась истомой, разлившейся по телу.
— Ты уже вторую сигарету подряд куришь, — заметила я.
— Это за сейчас и после ванны, когда мне не хотелось тебя отпускать и вставать, — ответил он, глубоко затянувшись и выпустив клуб дыма. — Понимаю, что тебе не нравится. Но давай считать это моей маленькой слабостью, как и твоё любопытство, которое тоже мне не нравится, но я не возмущаюсь.
— Ну, как знаешь. Твоё здоровье, тебе за него и волноваться, — фыркнула я и, перекатившись на спину, потянулась.
— А ты, значит, волнуешься за своё здоровье? — спросил он и опять затянувшись, откинулся на спинку кресла.
— Конечно. Хочу дожить до старости в добром здравии и твёрдом уме, а не выплёвывать свои лёгкие и постоянно кашлять, — ответила я, снова посмотрев на Клима.
— А если не в добром здравии и не твёрдом уме? Вдруг вот что-нибудь случится, и ты покалечишься. Хотела бы всё равно жить? — поинтересовался он.
— Типун тебе на язык, насчёт «что-нибудь случится», — буркнула я.
