KnigaRead.com/

Рейнеке Патрик - Из жизни единорогов

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Рейнеке Патрик, "Из жизни единорогов" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Разглядев во мне родственную душу, ночью кот решает спать у меня в ногах. Своими хрипами я не даю заснуть нашему хозяину, и когда я уже начинаю кашлять, он тут же встает, молча собирает кота в охапку и выносит в прихожую. Потом открывает окно, кидает на меня еще одно одеяло, и у меня появляется возможность заснуть.

Вечером он встречает меня в коридоре и, опустив глаза в пол, сбивчиво объясняет, что нам придется избавиться от моего дивана, потому что кот описал его и теперь на нем невозможно спать.

— Странно, — говорю я. — Такой воспитанный кот.

— Ну, это все из-за меня… Просто я, уходя, закрыл его в комнате, — шепчет себе под нос Штерн.

— Ну, слушай, не расстраивайся так. Можно же и просушить… Хотя мне с моим носом это мало поможет… Ну, слушай, можно просто купить новый матрас на этот диванчик.

Он отчаянно мотает головой.

— Сенча, пожалуйста, давай выкинем его. Я тебя очень прошу. Я с этим диваном живу с десятилетнего возраста. Я уже видеть его не могу.

Ну, ладно. Дело хозяйское.

— А Питоша-то где?

— С Питошей все в порядке. Я позвонил, объяснил, что у тебя аллергия. Хозяйка сама за ним приехала. Так что не беспокойся.

— Вот интересно, у кота недержание и переезд, у меня аллергия, а в стрессе от всего этого почему-то ты…

В комнате я нахожу разобранный диван. Матрас уже выкинут, какие-то части уже отвинчены, осталось только разобрать саму коробку, чтобы легче было выносить. Я беру отвертку и, пока Штерн собирает мне ужин, занимаюсь строго организованной деструкцией. Потом мы вместе с ним — уже в темноте — выносим на помойку листы фанеры и древнего ДСП. Меня страшно веселит эта ситуация, и я не могу понять, с чего он так переживает из-за какого-то дивана. После ужина я захожу в комнату и понимаю, что вообще-то больше всего переживать надо было как раз мне, потому что теперь не очень понятно, где мне спать.

— Мой диван раскладывается на ширину в полтора метра, — смущенно объясняет мне Штерн. — Если передвинуть мой стол, а диван поставить торцом к стенке, то мы сможем спать на нем каждый со своей стороны, вообще не замечая друг друга. Ну, а там… там посмотрим. Если все будет ужасно, купим тебе что-нибудь другое, — говорит он со вздохом.

— Ну ладно, давай стол тогда разгружать, — я уже в курсе, что всякая такая бытовая работа, нарушающая привычный ритм, его страшно нервирует, а если добавить к этому моральные терзания по поводу общего спального места, то я ему, конечно, не завидую.

С перестановкой мебели мы заканчиваем уже сильно за полночь. Диван, если его разложить, и в правду, оказывается на диво широким. У Штерна даже нет ни одной простыни, чтобы покрыть его целиком, поэтому мы застилаем его каждый со своей стороны.

— А зачем тебе в доме такой диван, если ты все равно принципиально спишь один?

— С квартирой вместе достался. Видишь, он даже стоял у меня так, что его не разложить было. А второе спальное место оставил для сестры, на тот случай, если она соберется приехать. Но она так за пять лет и не собралась, и сомневаюсь, что в ближайшее время решится.

— Не знаю, я бы точно спал на разложенном, если бы у меня такой был. На широкой кровати вообще удобно спать, даже одному.

Это вызывает у него нехорошую усмешку:

— Вот что-то мне подсказывает, что ты бы точно один спать не стал…

— А ты, конечно, хочешь сказать, что только твое присутствие и оберегает меня от падения в пучину разврата?

— Ну, уж явно не провоцирует… — ворчит он. — Иди мойся, давай! Грязным я тебя к себе в постель точно не пущу.

* * *

Спать на одной кровати оказывается гораздо удобнее. Во-первых, на место моего диванчика мы передвинули мой стол, и у меня образовалось больше свободного пространства. Во-вторых, теперь можно вместе читать одну книжку или распечатку, лежа рядом, голова к голове на одной подушке, чем Штерн регулярно пользуется, чиркая тонким карандашом мои переводы. Наконец, потому что качественный пружинный матрас лучше советского поролона, а в те дни, когда мне не нужно идти к открытию, утром в моем распоряжении оказывается вся постель.

— И чего с самого начала так не расположились? — спрашиваю я Штерна, который в этот момент отчаянно правит мою статью, лежа при этом по диагонали в противоположную от меня сторону, головой на моем бедре.

— Не знаю. Из-за всяких дурацких стереотипов.

Да ну, стереотипы… За время бесконечных вписок и тусовок я столько раз спал на одной кровати с самыми разными людьми, находившимися на разной стадии опьянения и творческого возбуждения (не известно, что хуже), что давно уже привык к тому, что в этом нет ничего «такого».

— Ну а я вот привык к тому, что у меня два дивана, — в своей меланхоличной манере сообщает он, крест на крест перечеркивая мой длинный абзац. Потом переворачивает страницу и начинает писать своим уверенным почерком что-то, по его мнению, более внятное. Знал бы мой научный руководитель, в результате чего у меня так резко улучшился стиль изложения!

Для меня в этом новом положении есть еще то преимущество, что я теперь могу невозбранно наблюдать штерновский профиль в любое время суток, а ночью во сне он особенно прекрасен. Совместных снов нам с ним больше не снится, поэтому он наслаждается своими абстракциями, а мне остается только слушать его мерное дыхание справа от меня. Как же я буду жить без этого его дыхания, когда мне придется съехать? А то, что съехать в какой-то момент придется, я почти что уже уверен.

Он все так же скептически ироничен, и периодически мы подкалываем друг друга: он меня — на предмет моих эротических предпочтений, я — хотя и гораздо реже — поминаю его тщательно оберегаемую незаинтересованность. Последняя, впрочем, удивляет меня чем дальше, тем больше. Судя по некоторым его замечаниям по поводу пьес или живописных полотен и судя по темам, которые иногда затрагиваются в связи с кино и литературой, он очень тонко чувствует нюансы человеческих отношений. Я не могу поверить, что за этим пониманием совсем не стоит никакого чувственного опыта.

Обычно, особенно у молодых людей, все бывает ровно наоборот — всяких стереотипов море, а какого-то чувства чужого тела еще нет. Здесь же — не перестающая удивлять меня будничная свобода жестов и соприкосновений, как будто бы мы с ним как минимум несколько месяцев вместе спим или с детства росли в одной комнате, как брат с сестрой. Второе сравнение, пожалуй, даже вернее, потому что все это — и объятья в метро, и питье из моей чашки, и закидывание головы мне на плечо и колено — выходит у него удивительно лишенным всякого эротического подтекста. То есть фантазировать-то, конечно, никто не запрещает, но фактически он никогда не дает мне почувствовать себя объектом своего интереса. Это и убаюкивает, и раздражает одновременно. Да, уже почти раздражает, потому что я все больше и больше привязываюсь к нему, и чувствую — еще немного и мне придется рвать когти. Потому что я не могу жить бок о бок с человеком, в которого влюблен, не имея при этом даже возможности к нему прикоснуться.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*