Juliya - Лара
— Ты что… заставляла меня пить кровь?
— Ну, да. Конечно, переливания вампирской крови еще никто не делал, да еще и полувампиру, но, скорее всего, ты теперь… — она с сожалением взглянула на меня, — вампир. И кровь тебе придется пить вечно. Ты ведь теперь бессмертна. Ну, давай же, пей, — засюсюкала она, поднося стакан к моим губам. Я почувствовала, как тошнотворная волна поднимается по пищеводу. Нет. Я совершенно точно. Не. Могу. Пить. Кровь.
Собрав все силы, я резко свесилась с кровати, и меня вырвало. Прямо на тапочки, стоявшие там в ожидании моего выздоровления.
— Ну-ну, — забеспокоилась Ирина, — я не уверена, но, вероятно, к этому нужно привыкнуть. А может, теперь попробуешь?
Меня снова вырвало.
— Ну, нет, — так нет, — она, наконец, убрала стакан с глаз долой.
Я облегченно откинулась на подушку.
— Никогда больше не предлагай мне этого. Пусть, я какой-то неправильный вампир, но кровь пить, точно, не собираюсь. Ты же сама сказала, что такое делается впервые, — она неуверенно кивнула. — Так вот. Когда я попрошу сама крови… только тогда и предлагай ее мне. Договорились?
Она с беспокойством смотрела на меня. Правда, что ли, раскаивается?
— Ир, — грустно спросила я, — как ты думаешь, Валентин меня простит? Я ему столько тогда наговорила… Да и сбежала…
— Да ладно, — фыркнула она, — не бери в голову. Он же чуть с ума не сошел, когда с тобой это случилось. И потом, оборотни своим женам и не такое прощают. К тому же, сам дурак! Нечего было втихаря ставить на тебе этот проклятый знак, а потом еще на всех шикать, чтобы молчали.
Я с трудом сдерживала нервный смех, глядя на нее.
— Но, послушай, — спохватилась я, — он ведь убил из-за меня своего отца!
— Ой, не смеши меня, — махнула она рукой. — Этот мерзкий старикашка давно потерял право называться его отцом, — да, с этим я была согласна, только хотелось узнать, что по этому поводу думает сам Барский. — Вот, ты, например, желаешь своему отцу благополучия?
Я крепко задумалась. Нет. Определенно не желаю!
— Вот и я о том же.
— О чем это, интересно? — прозвучал от двери до боли знакомый голос. Я ойкнула и спрятала нос под одеяло.
Глава 19
Улыбаясь своим мыслям, я вприпрыжку спускалась по старой лестнице. Увидев перед собой массивную дверь с орнаментом в виде волка, я сделала легкий жест рукой, и дверь, повинуясь моему желанию, со скрипом и скрежетом распахнулась. Это одна из немногих штучек, которыми я овладела за прошедшие два месяца, самых счастливых в моей жизни с того момента, как я очнулась в одной из комнат подземного города и узнала, что мне перелили кровь князя серебряных. Я с трепетом вспомнила, что Валентин тогда впервые признался мне в любви, потому что почувствовал во мне ответное чувство. Только теперь, научившись чувствовать чужие эмоции, я поняла, что он ощущал, когда мое сердце плавилось от любви и нежности к нему, такому обеспокоенному и уставшему, заросшему трехдневной щетиной, сидевшему тогда на моей кровати. Я помню, как он сжал мою руку и сказал, что ему плевать, если я буду пить кровь, думая, что в этом причина моего отказа от нее. Я со смехом уверяла его, что крови не желаю, а вот поесть нормальной пищи не откажусь. Еще неделю после этого я порой ловила на себе его выжидательный взгляд. И, что бы он ни говорил, я почувствовала, что он вздохнул с облегчением, когда понял, что в крови я не нуждаюсь.
Мы с ним тогда о многом говорили. Например, о том, что, впервые поцеловав меня, Валентин понял, что влюбляется, но долго пытался бороться с этим чувством, даже не сразу отправился искать меня после побега. Ко времени нашей встречи, он уже весь извелся и потому не сдержался, склонив меня к близости и поставив свое клеймо (я упрямо отказывалась называть эту гадость по-другому).
В тот второй день моего рождения я узнала, что князь избавил меня от отравленной медальоном крови, но просчитался… Очевидно, силу медальона из моей крови можно было получить лишь одним способом: соединив с кристаллом.
Мне повезло гораздо больше, чем вампиру: я завладела магией серебряных, стала бессмертной (я надеюсь), не заимев при этом побочного эффекта в виде жажды крови.
И вот уже два месяца, в перерывах между занятиями любовью и делами клана, мой любимый оборотень учит меня пользоваться обретенными способностями. Надо признаться, ученица я, как оказалось, не очень…
Пока мне давались только дешевые фокусы типа открывания двери. С маниакальным упорством я училась лишь летать. Я была разочарована тем, что эта способность была давно утрачена вампирами, и Валентин, в частности, ею не владел, как и его отец (царствие ему подземное).
Но я так стремилась к этому, что пару дней назад случилось чудо: я поднялась над полом сантиметров на двадцать! Совсем не настолько высоко, как хотелось бы, но этого хватило, чтобы испытать восторг от ощущения необыкновенной легкости и невесомости. Я очень разволновалась тогда, и, в результате, весьма неграциозно шлепнулась на пятую точку. А когда, захлебываясь от восторга, рассказала об этом Валентину, он лишь рассмеялся, сказав, что у меня очень живое воображение, тем более, что повторить "полет" у меня больше не получалось. Но я верила, что добьюсь своего, ведь наша любовь давала мне крылья!
Все бы ничего, но накануне я почувствовала себя плохо, да и аппетит в последнее время оставлял желать лучшего. Валентин, заподозрив неладное (а, может, из страха, что я наброшусь на него ночью с кровожадными желаниями), попросил Ирину сделать анализ крови. Она подчинилась, и теперь я вприпрыжку бежала по подземному городу в поисках Валентина.
Хотелось кричать на весь мир, что я самая счастливая! Десять минут назад Ирина торжественно сообщила, что у нас с Валентином будет ребенок!
Нет, мы не договаривались об этом, и никто из нас, я уверена, не направлял свою силу на зачатие ребенка. Это случилось самопроизвольно и подсознательно. От того, что между нами происходило, должно было зародиться чудо.
А в последнее время я в чудеса верила.
— Кирилл! — окликнула я спешащего по дорожке между журчащими фонтанами симпатичного оборотня. Остановившись, он поприветствовал меня вежливым кивком.
— Ты мне не поможешь? Я не знаю, где найти Валентина, а нужно позарез, — я все еще плохо ориентировалась в подземном городе. Одна, и вовсе, сюда обычно не заглядывала, боясь заблудиться.
— Конечно, Лариса, — оборотни обращались ко мне весьма уважительно и сухо, боясь рассердить ревнивого Барского. — Он, должно быть, в лаборатории.
— Где? — я изумленно подняла брови.
